— Хорошо. Холодные головы побеждают. Нам все равно не стоит убивать Вито прямо сейчас. Не раньше, чем мы выпустим эту цыпочку из студии. Она ищет любую причину, чтобы запереть нас.

— Я не могу обещать, что не убью его, но нам нужно, чтобы он отстал.

Мы подъезжаем к стрип-клубу, где практически пусто. Этого и следовало ожидать для буднего дня. Вскоре после нашего приезда подъезжают другие машины с солдатами. Когда все собрались, я отдаю приказ.

— Я иду внутрь. Трое заходят со мной. Один должен быть у меня за спиной, один у двери и один у занавеса, ведущего за кулисы. Остальным не нужно туда заходить, но присматривайте на случай, если все пойдет наперекосяк. Трое останутся у машин на случай, если нам понадобится быстро скрыться. Сани, ты и остальные следите за периметром, чтобы убедиться, что у нас нет неожиданных гостей. Разговор должен быть коротким, но будьте начеку. Все вооружены?

Звуки, издаваемые всеми, кто вооружился и убедился, что патроны в патроннике, — восхитительный звук. Убийство не входит в планы, но я не против, если это позволит выйти из ситуации живым.

Внутри клуба так же малолюдно, как и в прошлый раз, когда мы были здесь. Если подумать, я не могу припомнить случая, чтобы здесь было больше горстки людей.

— ВИТО! — Восклицаю я, и мой голос разносится над негромко играющей музыкой. Две женщины, танцующие на сцене, переглядываются между собой, а затем исчезают за бордовым занавесом. В баре никого нет, но барменша выглядит такой же молодой, как Колин, и жует жвачку, не отрывая глаз от телефона в руке. Она едва удостаивает нас взглядом, прежде чем Дакоста показывает свое лицо.

— В чем проблема, Девлин? Разве я не пристрелил последнего парня, с которым у тебя были проблемы?

— Это твои люли сегодня были в доме моей актрисы? — Спрашиваю я его.

Он пожимает плечами.

— Лука, ты должен быть более конкретным.

— Твои люди устроили засаду, избили парня и отправили его в больницу?

Вито усмехается.

— Если кого-то и положили в больницу, то только потому, что у него большой рот, который выписывает чеки, которые его задница не может обналичить, понимаешь? Я ничего не могу поделать, если кто-то проявляет неуважение ко мне, и мои кулаки проявляют неуважение к его лицу. Кроме того, я не появляюсь в доме, куда меня не приглашают.

— Засранец. Почему ты не оставишь моих людей в покое? Ты не имеешь права появляться в доме Мисс Хансен, Вито — говорю я ему.

— Похоже, ты втюрился в свою старлетку. — Вито чмокает. — Это плохо для бизнеса, детка. Я думал, ты уже знаешь, что не стоит связываться с талантами. Ты же помог мне усвоить этот урок давным-давно, помнишь?

— Не шути со мной, Вито. Это твое последнее предупреждение. Оставь мой народ в покое. Ты же не хочешь войны с семьей Марзано.

Вито смеется. Сначала он звучит негромко, затем переходит в дикий смех маньячилы.

— Семья Марзано? Какая семья? Дон Марзано уехал из страны! Его племянник, гребаный миллиардер, не хочет иметь ничего общего с семьей. Я бы тоже не стал, будь у меня такая аппетитная рыжая головка. О, подождите, у меня когда-то была рыжая голова. Помнишь Лука?

— Не впутывай в это мою мать, — предупреждаю я его. Воспоминания захлестывают мой разум, разжигая гнев до неконтролируемого уровня, когда мои эмоции готовы развязать войну. Вспышки ее безжизненного тела, женщины, которую я опоздал спасти.

— Но как я могу, если из-за нее все и началось? Знаешь ли ты, что Дана не была натуральной брюнеткой? У нее были огненно-рыжие волосы, которые так и ловили солнце. Когда она была под кайфом, ее глаза сверкали так, что притягивали меня. Она заманила меня, а ты забрал ее у меня.

— Она была моей матерью, — рычу я, стараясь, чтобы мой голос оставался на нормальном уровне. — Она никогда не была твоей. Мы должны оставить ее в прошлом. Меня полностью поддерживает семья Марзано. Они не так разрознены, как ты думаешь.

— Мне плевать на дона Марзано. Мне все равно, сколько парней ты сюда приведешь. Я буду продолжать отнимать у тебя женщин, потому что ты отнял у меня мою. Дана принадлежала мне. — Голос Вито стал опасно жутким. Его одержимость моей матерью становится гораздо более очевидной, чем я мог себе представить. Он делает шаг ближе, сверля меня своими намерениями. — Она принадлежала мне, как и каждая сучка, которая тебе дорога. Теперь, когда я знаю, как сильно ты заботишься об этой новенькой, я не буду торопиться с ней. К тому времени, как я закончу с милой Джозефин, она будет сломлена больше, чем дон Марзано.

Ярость вспыхивает в моем теле, заставляя меня рвануться вперед. Комната кружится, когда мой разум отключает все мысли. Мои кулаки сталкиваются с доном Вито Дакостой. Близость его глаз-бусинок, когда они зажмуриваются, приводит меня в ярость и одновременно дает мне цель.

Один удар за другим. Я замахиваюсь и наношу удар за ударом. Костяшки пальцев по лицу, кулаки в челюсть, один мощный удар в нос, пока кровь не хлынет с тошнотворным треском. Когда я чувствую, как меня обхватывает пара рук, я уже готов выхватить пистолет, который, как я забыл, был спрятан у меня на поясе.

— ЛУКА! — Голос Сани выводит меня из буйного транса, а его глаза полны беспокойства и ужаса. — Проверь его.

Я не могу понять, к кому он обращается, но один из солдат бросается к Вито.

— Он дышит. Что нам делать?

— Отвезите его домой! — Кричит Сани. — Черт.

— Ты сказал мне не убивать его, — бормочу я Сани.

Сани поглаживает меня по плечу, а затем легонько подталкивает к двери.

— Хочешь, чтобы я тебя поблагодарил или что-то в этом роде? Мы были в нескольких днях от того, чтобы отвязаться от федералов. Это не разговор, Лука. Это похоже на гребаную бойню. Иди домой. Я все уберу и посмотрю, смогу ли я остановить войну, которая начнется после этого.

— Не сможешь — говорю я ему. — Не беспокойся. Он не собирался останавливаться. Он никогда не собирался останавливаться.

Мир вокруг меня затуманивается, когда кто-то усаживает меня в машину, которая молча везет меня в мой дом на скале. Когда я выхожу из машины и спускаюсь на лифте на нижний этаж, где меня ждет моя спальня, Джо тоже ждет меня. Весь мой мир рушится, и я боюсь, что он заберет и ее.

— Боже мой, Лука. У тебя кровь! — Она в панике бросается ко мне с бешеной тревогой в этих великолепных карих глазах.

— Это не моя кровь.

— О нет. Ты вернулся в больницу к Дюку. — Она предполагает, но нет. Я не собираюсь больше тратить на него время.

— Я устал, Джо. Позволь мне выйти из этого, и я расскажу тебе… — Мои слова обрываются на полуслове, когда я выхожу из своей проклятой одежды и направляюсь в ванную. Мне нужно принять душ, а потом придумать, как избежать ответного удара за то, что я только что сделал. Вито угрожал Джо, женщине, которая мне небезразлична и которую я готов защищать до последнего. Я не смог защитить свою мать. Я могу защитить Джо. Она сейчас здесь. Я могу спасти ее.

ДЖОЗЕФИН

Пока Лука принимает душ, инстинкт помочь ему, защитить его вдруг захлестывает меня. Я готова поставить на кон все ради мужчин, которые нуждаются во мне. Впервые за то короткое время, что я знаю Луку, я нужна ему именно сейчас.

Я подбираю одежду и складываю ее в кучу, пока ищу в его доме место или что-то, чтобы сжечь ее. Именно так и нужно поступать с окровавленной одеждой, верно? Это есть во всех фильмах. Однако все, что мне удалось найти, — это кухонные мусорные пакеты, поэтому я засовываю их внутрь и завязываю пакет. На поиски чистящих средств уходит не так много времени, и я оттираю с пола следы красных пятен, которые он оставил, когда шел в душ.

Сердце бешено колотится, кровь приливает к каждому сантиметру моего тела, пока я стою на коленях и стараюсь заглянуть в каждый уголок кафельного пола, чтобы убедиться, что он чист. Вся кровь должна исчезнуть.

— Что ты делаешь? — Голос Луки, который я слышу, до жути спокоен.