Впервые в жизни, мне хочется семьи. Большой, настоящей, дружной. Такой, какой у меня не было в детстве.

Когда она просит остановиться, я понимаю, что время пришло. Организму не прикажешь терпеть столько, сколько необходимо. Ребенок, стремящийся появиться на свет, не будет ждать, пока для его рождения подготовят все условия. Он не поинтересуется, есть ли лекарь или хотя бы таз с чистой теплой водой и тряпки.

Диана держится молодцом. Настоящий боец. Она такая маленькая и хрупкая, но в ней столько внутренней силы, что любой генерал драконов позавидует.

И я сделаю все, чтобы она выжила. Все, что от меня зависит и даже больше.

А Диана… Она как настоящая мать думает прежде всего о детях.

От ее слов сердце болезненно сжимается.

— Эрнан, если вдруг я не справлюсь, воспользуйся ножом, зубами, чем хочешь, только достань малышей. Пусть они увидят свет. Поклянись, что позаботишься о них.

В бездну такую жертвенность! Она готова жизнь за них отдать. Если бы у меня был выбор, кому сохранить жизнь, я бы выбрал ее безо всяких раздумий.

Диана читает мои мысли по лицу.

— Поклянись! Эрнан! — требует она жестко и бескомпромиссно.

Следующая фраза на миг выбивает воздух из легких.

— Это твои сыновья. Ты должен спасти их, что бы сейчас ни случилось.

Такая нелепая ложь. Когда я впервые увидел ее, Диана уже была на большом сроке. Да я никогда не гулял на стороне, чтобы можно было заподозрить отцовство.

Лицо ее искажается болезненной судорогой.

— Это твои дети, — хрипит она. — Спроси у своей матери, как так вышло.

Мне не известен ни один из способов магического зачатия, да и мать моя к запретной магии относится настороженно.

Получается, Диана настолько не доверяет мне, что готова сочинить такую нелепицу ради будущего ее отпрысков.

Если мы с Дианой сейчас справимся, то я приму этих детей как собственных. Дам им все, что мог бы дать своим наследникам.

Но как бы я поступил при неблагоприятном исходе?

Смогу ли позаботиться о них? Хватит ли разума не винить их ни в чем?

Решаю для себя, что да, хотя бы потому, что они кровь и плоть от крови и плоти Дианы.

Как только я принимаю первого малыша, чувствую необъяснимый прилив гордости, будто я и в самом деле причастен к появлению его на свет.

Очищаю его органы дыхания и кладу его так, чтобы Диана ненароком не задела его. Да, карапуз, повезло тебе появиться на свет в таких полевых условиях. Значит, будешь великим воином.

А второй… Второй оказывается не мальчиком, потому застываю на миг, пытаясь проморгаться, чтобы понять, что не померещилось. Девочки у драконов не рождались никогда. Если верить легендам, то с момента исчезновения дракониц не родилось ни одной девочки нашей расы. Но Диана сама по себе удивительна и полна загадок.

Я улыбаюсь ободряюще. Диана справилась, и теперь, после того как она немного отлежится, мы потихоньку доберемся до дома, где женщины смогут оказать помощь и роженице, и малышам.

Вот только за спиной отчего-то я чувствую мертвенный холод. Нехороший холод. Так бывало каждый раз, когда мы сталкивались с виренами. Но откуда здесь им взяться? Вирены боятся воды. Моя теория подтверждалась неоднократно.

— Какая прекрасная семейная идиллия! Мама, папа и их новорожденные детишки, — слышу голос, который слышал множество раз, когда был ребенком. Голос, навевающий ужас даже тогда, когда звучал спокойно.

Вскакиваю на ноги и молниеносно разворачиваюсь лицом к опасности.

Никогда не думал, что встречу призрака, что человек, которого я убил, явится, чтобы спросить с меня за грехи. Это граничит с безумием.

— Отец? Ты же мертв.

— А я нашел способ воскреснуть.

Он хохочет, а я возвращаюсь в детство. Снова чувствую себя ребенком — слабым, беспомощным, забитым.

Он продолжает рассказывать о том, как ему удалось воскреснуть и добраться сюда, а я не понимаю, чего он хочет от меня, уж точно не счастливо воссоединиться с семьей. Я чувствую злобу, которая волнами исходит от него. Для чего этот сгусток ненависти преодолел огромное расстояние до острова? Неужели так сильна его жажда мести?

Главное, чтобы он не навредил Диане и детям. Она ни при чем и не имеет никакого отношения к нашим семейным разборкам.

Но мой дражайший отец другого мнения.

— Ты так и не понял, что ухлестываешь за собственной женой. Ясминой, кажется. Она тебя провела как простачка, а ты так ничего и не заподозрил. Со змеищей Эйвери сговорились. Врали тебе, пока ты убивался о потере истинной, смеялись за твоей спиной.

— Это ложь!

Я не мог не почувствовать. Не мог не понять. И мой дракон молчал. Он бы учуял Ясмину. Оглядываюсь на Диану, чтобы она развеяла мои сомнения, но она подтверждает слова вирена.

— Все было совсем не так, Эрнан, — она испуганно смотрит на меня, прижимая к себе малышей. Моих…

Все чувства сплелись в клубок. И злость за обман, и радость от того, что моя Ясмина жива, и непонимание, как все это могло произойти, и недоверие, и надежда.

Конечно же, отец рассказал мне эту тайну совсем не для того, чтобы порадовать меня. Его цель подарить мне надежду и тут же отнять. В этом весь он. Он получает удовольствие от того, что разрушает все вокруг и ломает жизни как игрушечные фигурки.

Он подтверждает мои догадки долгой тирадой, а затем, обратившись в черный дым, появляется рядом с Ясминой, чтобы убить.

Я вижу, как черное облако трансформируется в лезвия сабель. И немой крик застревает в горле. Я снова ребенок, который ничем не мог помочь матери, когда отец избивал ее. Ужас лавиной накрывает меня.

Нет ничего страшнее — потерять, когда уже обрел. Мои дети. Моя жена, которую я знать не хотел, пока она была рядом, и которая проникла мне в душу после того, как разорвались путы истинности.

И отец, которого я всегда ненавидел, лишил меня этого в один миг.

— Где моя жена и дети?

Я смотрю туда, где секунду назад была Ясмина, и вижу только примятую траву. Хотя картина должна была быть гораздо страшнее.

— Их нет, — криво улыбается отец, снова принимая человеческую форму. — Сначала я хотел обречь тебя на страдания, лишив тебя твоей бабы и выродков. Потом я бы наведался к старушке Эйвери. Нет ничего слаще эмоций безграничного горя. Я бы мог напитаться твоими эмоциями на целую вечность. А теперь вот думаю, не прихлопнуть ли тебя, как клопа. Я надеялся, что ты пойдешь по моим стопам, поставишь своих баб на место. А ты стелешься как тряпка под ногами этой Ясмины, а должен был посадить ее на цепь в подземелье и держать на хлебе и воде, пока не одумается. В жизни слишком много прекрасных женщин, чтобы довольствоваться одной.

— Как же такое пережил твой дракон?

— Прекрасно! Он относился к Эйвери, как к самке, которую можно драть до тех пор, пока она не обрюхатится. Ты так и не понял, нет никакого разделения на зверя и человека. Ты собирался подавить зверя, а на самом деле отказывался от себя самого. И чего добился, Эрнан? Где твоя сила? Ты даже обратиться не можешь, не то что противостоять мне. Ты жалок и слаб как человечишка. Не такого я хотел себе сына.

— Рад, что разочаровал тебя.

— Знаешь, мне даже убивать тебя противно. Слабый, безоружный. Дать тебе оружие, чтобы ты хотя бы сдох как мужик?

Человеческая фигура снова расплывается черным дымом, клубится тьмой. Часть черной массы выдвигается вперед, удлиняется, уплотняется и превращается в саблю.

Приходится принять эту подачку от отца.

Нельзя победить мрак, но и склонить перед ним голову я не могу.

Как только рукоять сабли оказывается в моей ладони, тьма обретает очертания отца с такой же саблей.

— Ты знаешь, что тебе меня не победить. А мне не хочется заниматься избиением младенцев. Может, сделаем нашу битву хоть немного интереснее. Давай прибавим тебе мотивации. Если ты продержишься до того момента, пока горит лучина, я не трону Эйвери, оставлю старушку спокойно доживать ее безрадостные дни и оплакивать сына. Как тебе такой вариант?