Я поднимаю голову как раз в тот момент, когда он проходит мимо меня. Он на меня не смотрит, но вдруг резко поворачивается в мою сторону. Я встречаюсь с ним взглядом, и в этот миг меня словно молнией пронзает. Забываю, как дышать. Странное чувство. Тону в его темных глазах. С трудом разрываю зрительный контакт, потому что иначе просто пропаду. Склоняю голову, чтобы не смотреть на него.

Отпускает только тогда, когда он скрывается в галерее, ведущей в крыло здания, где располагался кабинет настоятельницы.

Все отмирают.

— Ну как? Как он тебе? — раздаются любопытные голоса.

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Я его не успела рассмотреть.

Эрнан

Просыпаюсь оттого, что резко сдавливает грудь, так что не могу дышать. Сажусь в кровати и наконец у меня получается сделать вдох. Шумный, рваный, он пугает спящую рядом Лилию. Она хлопает сонными глазами, приподнимается на локте и обеспокоенно спрашивает:

— Ты чего, Эрнан? Кошмар приснился?

Качаю головой.

— Все в порядке?

Солгать бы ей, да только то, что сейчас произошло, затронет и ее.

— Ложись спать, — она нежно гладит меня по плечу.

— Зверь почуял истинную, — выношу приговор нашей спокойной, размеренной жизни.

— Нет, — она прикрывает рот ладошкой, ее плечи начинают подрагивать от сдерживаемых рыданий.

— Ты знала, что это может произойти.

Мне жаль ее, но я предупреждал ее в начале наших отношений. Она знала, что рискует.

— Но я надеялась, — крупные слезы катятся по ее щекам. — Что теперь с нами будет?

— Все останется так же.

Все-таки лгу. Притягиваю ее к себе, целую нежно в висок.

Она поднимает лицо и смотрит на меня с робкой надеждой.

— То есть ты не женишься на ней?

Выдерживаю ее взгляд и говорю то, что ей будет больно слышать.

— Женюсь. Мне просто не дадут отказаться от нее. Ты же знаешь, как важно продолжать драконий род. Это вопрос выживания нашего вида.

— Когда собирать вещи? — ее голос слабый, едва различимый. — Надеюсь, с новой женой у тебя останется хоть немного времени на меня.

— Давай не будем торопиться. Я сниму тебе хороший дом неподалеку. Мы будем видеться.

Она качает головой:

— Ты забудешь ко мне дорогу. Редкие, украденные встречи тайком, это все на что я могу рассчитывать, после того как жила с тобой четыре года как жена? Все наши знакомые так меня и воспринимают, как твою жену. Все эти годы я жила тобой, дышала тобой. Лучше убей меня, просто убей! Я не смогу жить без тебя. Ты мой воздух. Не отказывайся от меня. От нас. Нам ведь так хорошо было вместе.

Она права. Нам было хорошо. Теперь все полетело в тартарары. Никогда не думал, что это проклятье настигнет меня. Уж кто-кто, а Лилия не заслуживает судьбы любовницы. Ради наследника я должен отказаться от той, кого люблю. Выставить ее за дверь. Жить с незнакомкой и создавать видимость полноценной семьи. Хорошим это не заканчивается. Если истинная не дура, с ней получится договориться и прийти к решению, которое устроит всех.

— Она может родить детей для нас. Наши дети будут расти в любви и не важно, что их родит другая женщина, — Лилия словно читает мои мысли. — А потом дадим ей отступные, и пусть живет как хочет. Правильно?

Соглашаюсь с ней.

Целый день дракону неймется, он жаждет, как можно скорее увидеть свою истинную. Я же надеюсь, что она живет где-нибудь на краю земли, чтобы не встречаться с ней как можно дольше. В какой-то момент я иду на поводу у зверя и ослабляю контроль, чтобы дать ему возможность найти ее. Сев в кресло и прикрыв глаза, я следую за нитью, связывающей нас. Девушка здесь, очень близко, в столице. Я вижу улицы и дома нашего города с высоты птичьего полета. В каком-то из домов Багряного переулка она живет. Нет. Показалось. Монастырь? Вы серьезно?

Дракон рвется к ней, ему не терпится ее увидеть. Бороться с его желанием становится все труднее. Будь его воля, он бы сорвался и летел к ней прямо сейчас. Но если я пойду на поводу у зверя, это ранит Лилию. Она старается держаться, но припухшие от слез глаза и покрасневший кончик носа не скроешь.

Ближе к обеду заявляется гость — мой двоюродный брат Бриан. Он сразу подмечает, что Лилия расстроена, хотя она держится как обычно. И стоит ей удалиться из обеденной залы, как он задает вопрос:

— Поссорились, что ли?

— Хуже, — отвечаю с невеселой ухмылкой.

— Расскажешь? — он не надеется на положительный ответ. Даже положение лучшего друга не дает ему права лезть в мои отношения с Лилией, и он это прекрасно знает.

— Пожалуй, да. Только не здесь, а в кабинете за бокалом чего-нибудь крепкого.

— Неужели все настолько плохо? — вслед за мной он поднимается из-за стола, с тоской посматривая на недоеденный стейк. Повара у меня готовят что надо, тогда как у Бриана один старый несчастный слуга выполняет все функции от горничной до мажордома, и если после его стряпни, братец не страдает расстройством желудка, то это уже успех. Бриан, как и я, военный, но у него нет женщины, которая ждала бы его дома, потому он воспринимает дом, как место, где можно перекантоваться во время отпуска. На время своего приезда он даже не снимает чехлы с мебели и занимает только одну комнату.

В кабинете я наполняю два бокала.

— Как дела на Северной границе?

Я ежедневно получаю сводки, но узнать новости от непосредственного участника событий лишним не будет.

— Вирены будто затаились и чего-то ждут. Есть единичные прорывы, но они не нападают, а будто стараются уйти незамеченными. Кажется, они к чему-то готовятся.

— Говоришь, словно подразумеваешь у них наличие сознания, — хмыкаю я.

Эти порождения хаоса не умеют мыслить. Единственная эмоция им доступная — ярость. Они крушат все на своем пути. Бессмысленно и беспощадно. Чудовищ не интересуют ни территории, ни ресурсы. Суть их — причинение зла всему живому.

— Я так думаю.

— То есть наши ученые, посвятившие годы исследованию виренов, ошибаются, а ты прав?

— Ни один ученый не подойдет к живому вирену. В то время как я видел их сотни, — его совершенно не смущают мои слова. Баран упертый! Он моложе меня всего на три года, но до сих пор не растался с юношеским максимализмом и горячностью.

— Я тоже видел, потому и говорю, что ты заблуждаешься.

Бриану хватает ума не спорить со мной, а перевести тему разговора.

— В бездну виренов, скажи лучше, что у вас стряслось с Лилией?

— Истинность стряслась.

— Тебя можно поздравить? — он распахивает объятья, искренне улыбаясь. — Завидую тебе.

Отстраняюсь. Неужели по мне не видно, что я этому не рад.

— Не стоит поздравлять. Это проклятье, а не дар судьбы.

— Не понял. Я бы все на свете отдал, чтобы меня дома ждала моя единственная. Наконец появилась бы причина возвращаться с поля боя, — на его лице появляется мечтательное выражение.

— У меня эта причина есть. Лилия. И мне никто другой не нужен.

— Великая Богиня лучше знает, кто подходит к тебе.

Мне не нравится его назидательный тон. Вздумал меня учить?

— Тебе просто промыли мозги. Богиня лишает нас выбора, — говорю и вижу в его глазах несогласие с каждым моим словом.

— Твой выбор может быть ошибочным. Мы не знаем всего.

— А я не хочу, чтобы меня лишали даже права на ошибку, — я залпом выпиваю содержимое бокала и едва сдерживаюсь, чтобы не раскрошить хрупкое стекло в кулаке.

— Ты видел ее?

— Еще нет. Знаю, что она из монастыря.

— Монахиня? Но ведь они дают обет безбрачия.

— На это единственная надежда. Мне хотелось бы оставить все по-прежнему.

Бриан хмурит брови и, постукивая пальцем по наполненному бокалу, задумчиво изрекает:

— А если она послушница?

— Все равно все будет так, как мы привыкли. Для всех Лилия останется моей женщиной, а эта… родит ребенка и может быть свободной.

Бриан мрачнеет:

— А о девчонке ты подумал? Если ей это не понравится? Разорви связь, не губи ей жизнь.

Легко сказать. Я бы с радостью это сделал, если бы не одно но. Прошение подается непосредственно императору. Причины для такого решения должны быть очень вескими. И даже если вдруг мне повезет и прошение удовлетворят, то меня тут же лишат звания, титула и всех дарованных за заслуги перед империей земель. Крест на карьере, крест на привычной жизни.