Вздрагиваю, как от удара хлыста.

— Это необходимая мера. Иначе малыши могут пострадать сами и причинить вред другим. Только другой дракон может научить их жить в ладу со своей второй ипостасью.

— И когда случается первый оборот? — спрашиваю дрожащим голосом. Я не хотела отдавать ребенка отцу, а теперь речь вообще о приюте.

— Примерно в пять лет.

— Но они же будут еще совсем крошками. Я не смогу отдать их, — мои глаза наполняются слезами.

— Ради их блага сможете. Тем более два раза в год посещения разрешены.

— Два раза в год?!

— Это лучше, чем ничего.

— Не расстраивайтесь. У вас впереди пять чудесных лет. Проходите в зал, я принесу сейчас все, что у нас есть о лорде Морригане, чтобы вы могли рассказывать детям самые лучшие истории.

Как только хранитель удаляется, я придвигаю книги ближе к себе. Огромный фолиант оказывается Историей древних драконьих родов. Вся династия Морриган слыла отважными воинами. Леонард Морриган не был исключением. О его храбрости слагали легенды, но чем больше я читала, тем больше убеждалась, что он был настоящим чудовищем. Он вырезал целые селения магов, карал их огнем и мечом, только потому, что они не хотели становиться рабами драконов. И ему было все равно, кто оказался у него на пути: женщина, старик или ребенок.

Пересмотрев все книги, перехожу к газетам. Светская хроника кажется мне интереснее легенд об отце Эрнана. Плюс газет и в том, что здесь есть магические фотографии. Картинки, созданные магической живой кистью.

Мой взгляд останавливается на свадебной фотографии Леонарда и Эйвери. Невеста похожа на прекрасную фарфоровую статуэтку, а жених на огромную гору, упакованную в парадный мундир. Леонард равнодушен, Эйвери улыбается. Но за этой улыбкой скрывается страх. Очевидно, у невесты не было иллюзий перед свадьбой. Она предчувствовала, что из их брака не получится ничего хорошего.

Вторая заметка посвящена рождению наследника. Текст просматриваю по диагонали, но фотография вызывает у меня интерес. На лице Леонарда нет ни радости, ни гордости. Вновь то же самое безразличие. А Эйвери изменилась: исхудала, осунулась. Она крепко прижимает к себе кружевной конверт с новорожденным, будто хочет уберечь его от опасности. Невольно обращаю внимание на запястье леди Морриган. Рукава ее платья длинные, длиннее, чем принято носить. Но на правой руке кружевная оборка приподнялась, и я вижу густую синеву, напоминающую кровоподтек.

Наконец дохожу до последнего выпуска столичной газеты. Весь номер посвящен смерти лорда Морргина. На нескольких страницах описываются его заслуги, и только на третьей странице дается скупая информация о том, как именно он погиб. В родовом замке на острове Ветров случился пожар. Причины пожара так и остались невыясненными. Лорд Морриган успел спасти жену и сыну, а сам погиб, придавленный горящей балкой.

На фотографии огромный мрачный замок с покрытыми копотью стенами. Перед ним двое — леди Эйвери и мальчик лет пяти-шести, вцепившийся в ее руку. Мальчик напуган. А на лице его матери ни единой эмоции. Ни единой.

После всего, что я пересмотрела и прочла, я достоверно поняла только одно — Лорд Морриган был отвратительным, жестоким человеком. Сама смерть его была очень странной. Драконы обычно очень сильные и выносливые, почему же он не смог выбраться из огня? Почему Эйвери так резко изменилась, будто ее подменили? Почему Эрнана не забрали в приют?

Я так увлеклась чтением, что не заметила, что библиотека освещается не естественным светом, льющимся из гигантского круглого окна в крыше, а магическими светильниками. Засиделась.

Захлопнув книги и отложив газеты на угол стола, поднимаюсь и спешу к выходу.

Мне кажется, что я ослышалась. Кем он себя считает? Думает, все можно решить по щелчку пальцев, достаточно лишь предложить деньги. А если откажут, то просто дать больше.

— Все меришь деньгами? Чувства ты тоже покупаешь? Или их видимость? Твоя мать хотела бы, чтобы ее сын интересовался ее делами, приходил в гости просто так, выпить чаю, а не откупался от нее. И уж точно не пытался за ее спиной вмешиваться в ее жизнь, даже из лучших побуждений. Она не дитя и пока что находится в твердом уме. Она сама может решить, что лучше для нее.

— Решила читать мне отповеди?

Грустно покачала головой. Он никогда не поймет, что забота о близких — это когда прислушиваешься к ним и уважаешь их желания, а не когда пытаешься прогнуть их под свои представления о том, что для них хорошо. О чем я вообще?

Этот человек хочет, чтобы весь мир вертелся вокруг него и пытается все устроить под себя, совершенно не задумываясь о чувствах других. Вспомнить только о том, как он поступил со мной. Женился, но оставил любовницу в том же доме. А когда узнала об этом, решил отправить меня с глаз долой, но при этом оставить на поводке.

— Послушай, у тебя будет свой дом, прислуга, деньги на расходы. Зачем тебе держаться за пожилую женщину? Выгоды от нее ты никакой не получишь. Если ты надеешься, что она оставит тебе свое имущество в наследство, так я тебе смогу дать гораздо больше уже сейчас. И ждать ничего не придется.

— А ты никогда не думал, что рядом с человеком могут находиться не из-за его денег или положения? Мне нравится леди Эйвери. Хоть она и кажется холодной и жесткой, на самом деле она добрая и заботливая, — бровь Эрнана скептически изгибается. Неужели он совсем не знает свою мать? — Она помогла мне, когда я в этом нуждалась. Я очень благодарна ей. Я всегда была обузой, и только в ее доме я почувствовала, что кому-то нужна. И я не оставлю ее, потому что не хочу, чтобы она снова чувствовала себя одинокой.

— Сейчас расплачусь, — произносит он с неприятной ухмылкой. — А как же муж? Неужели он не ценил такую красавицу?

— Мой муж умер, — и я понимаю, что сейчас я говорю правду. Тот человек, которого я пыталась полюбить всем сердцем, умер в тот момент, когда я узнала его истинное лицо. — И он совсем не стоит того, чтобы о нем говорить.

Рывком Эрнан хватает мою руку. Я вскрикиваю от неожиданности, и прохожие, косясь на нас, стараются как можно быстрее пройти мимо. Он внимательно осматривает место, где должна быть метка. Ее нет. Но кожу в том месте под его пытливым взглядом начинает пощипывать. И мне страшно, потому что он проводит пальцем по моему запястью, и меня опаляет огнем.

Боюсь, что Эрнан почувствует то же самое и заподозрит неладное. Хотя он меня и так подозревает во всех смертных грехах.

Но он лишь сводит брови.

— Действительно, умер, — с некоторой долей разочарования констатирует он. — Как это произошло?

— А вот это тебя уже не касается, — с силой вырываю руку.

— Меня касается все, если это угрожает безопасности моих родных. Ты появляешься ниоткуда. Твое прошлое темное, как воды озера Забвения. Ты не отвечаешь на простейшие вопросы о твоей личности. Ни один дракон из столицы и предместий не был твоим мужем. Из каких земель ты пришла? К какому роду принадлежишь? Я подниму все свои связи, но рано или поздно это выясню.

— Похоже, тебе совсем нечем заняться. Лучше бы с таким рвением искал свою пропавшую жену! Или ее судьба тебя заботит меньше, чем прошлое какой-то служанки в доме матери?

В таком бешенстве Эрнана я еще не видела. Глаза почернели от гнева, на скулах ходят желваки. Одним движением буквально впечатывает меня в каменную стену дома, так, что я спиной ощущаю ее рельеф. Кожу опаляет его частое дыхание. Я не пытаюсь вырваться. Знаю: бесполезно. Лишь сильнее вжимаюсь в стену, чтобы хоть как-то увеличить расстояние между нами.

— А вот это тебя не касается, — рычит в ухо, и по моей коже тут же бегут пугливые мурашки.

— Оставь свой пыл для той, что ждет тебя дома. Уверена, ей понравится, — хриплю сдавленно.

Выражение его лица становится еще мрачнее. Хотя, казалось бы, куда еще больше. Вид у него такой, будто сейчас он размажет меня по стенке. Размажет и не посмотрит на то, что я беременна. Но он просто испепеляет меня пронизывающим взглядом. Наверное, надеется, что я впечатлюсь и буду вымаливать прощение, а может, сразу умру от осознания тяжести своего проступка. Я выдерживаю его взгляд, ощущая свою правоту. И он просто отпускает меня и уходит быстрым, нервным шагом.