Но Бриан считает, что двух дней хватит с головой на то, чтобы довести танец до идеала.

Он приходит, подгадывая время так, чтобы не пересекаться с Лилией. Ловлю себя на неприятной мысли — с Брианом общаться гораздо проще, чем с собственным мужем. Мы шутим, рассказываем друг другу истории из жизни, просто говорим на отвлеченные темы. А с Эрнаном каждое мое слово падает в пустоту, остается без ответа. Иногда я боюсь задать какой-то вопрос, чтобы не нарваться на холодный ответ, что меня это не касается. Между мной и Эрнаном будто высокая прозрачная стена, я вижу и слышу его, но пробиться к нему не могу. И лишь ночью в постели эта преграда становится хрупкой, и, кажется, стоит подобрать верное слово, и она рухнет. Но время идет, а наши отношения не теплеют. Надеюсь, хотя бы этот танец поможет стать нам по-настоящему близкими людьми.

Накануне дня цветения драконьего древа нам наносит визит мать Эрнана. Разыскав меня в библиотеке, Аида сообщает мне об этом. Странно, почему она не позвала Эрнана, а прибежала за мной.

В момент, когда я вошла в гостиную леди Эйвери, припадая на одну ногу, прохаживалась по ней, постукивая по густым коврам своей тростью.

— Доброго дня, леди Эйвери. Предложить вам чашечку чая или кофе, чтобы вы могли скоротать время в ожидании Эрнана?

Попытка изобразить гостеприимную хозяйку с треском проваливается.

— Нет, — коротко обрывает меня свекровь.

— Хорошо. Надеюсь, Эрнан не заставит себя долго ждать, — заставляю себя улыбнуться и разворачиваюсь на каблуках в сторону выхода. Всё. Лимит гостеприимства на сегодня исчерпан. Я и так выжала из себя максимум.

— Стоять! — рявкает Эйвери так, что я невольно вздрагиваю.

— Вы чего-то хотели? — медленно поворачиваюсь к ней.

— Мне не нужен Эрнан. Я пришла поговорить с тобой.

— Я вас слушаю, — я не присаживаюсь, всем видом показывая, что надеюсь на короткий разговор.

— Ты знаешь, какой завтра день?

— Да, — складываю руки на груди.

— Если Эрнан предложит тебе ехать с ним, не соглашайся. Скажись больной.

— Почему?

— Потому что, если ты пойдешь на этот праздник и все пройдет хорошо, никто, кроме Богини, не сможет разорвать ваш союз.

— Разве это плохо?

— Да. Когда ты поймешь, что Эрнан тебя не любит, тебе никто не сможет помочь. Тебе придется смириться со своей судьбой. Ты возненавидишь Эрнана и свою жизнь, а он возненавидит тебя.

— Пока меня ненавидите только вы. Я слышала, как вы упрашивали Эрнана написать императору.

— Он бы и сам это сделал с радостью. Только боится потерять свое положение. Тщеславный мальчишка! — она со вздохом опускается в кресло. — Ты для него навязанная жена. Балласт, который будет болтаться на его шее всю жизнь. Не по своей воле он тебя выбирал и потому никогда не полюбит тебя.

Кровь приливает к щекам, мне становится тяжело дышать, грудь сдавливает тугими тисками. Больше не могу это слышать! Не хочу это слышать. Знаю, что это невежливо и непочтительно, но ничего не могу с собой поделать: разворачиваюсь, чтобы уйти.

— Я не договорила! — в спину летит окрик леди Эйвери.

Поворачиваю голову и роняю:

— Вы и так сказали больше, чем достаточно.

Ухожу. Ухожу как можно скорее. Позорно сбегаю. Нет сил доказывать, что она неправа. И надо ли?

— Ты пожалеешь о своем решении, но будет поздно! — эхом звенит в моих ушах.

Потом в комнате долго прокручиваю в голове ее слова. Навязанная жена… Никогда не полюбит… Что если это правда? Вдруг Бриан ошибается и после танца ровным счетом ничего не изменится? Смогу ли я жить дальше без надежды на его любовь? Но даже если ничего не получится, за этот месяц я получила ласки больше, чем за всю свою жизнь. Тетка всегда была груба со мной. Монахини — строги. И только с ним я узнала, что такое нежность. Пусть она бывает только во время близости, но это лучше, чем ничего.

Эрнану ничего не рассказываю о разговоре с его матерью. Не хочу, чтобы они выясняли отношения из-за меня. В конечном итоге ничего ведь не произошло. Леди Эйвери высказала свою просьбу, пусть и в обидной форме, а исполню я ее или нет, зависит только от меня.

Во время раздумий обо всей этой ситуации в голову приходит странная мысль: всех заботит вопрос моего участия в дне цветения драконьего древа. Всех, кроме Эрнана.

О предстоящем событии Эрнан говорит только в день празднования.

— Разве не нужно к нему готовиться? — все-таки задаю ему тревоживший меня вопрос.

— Я купил тебе платье. Твоя задача молчать, слушать, изредка кивать и ни на шаг не отходить от меня.

Платье, к слову, оказывается просто восхитительным — небесно-голубое, из легкой, струящейся ткани. Эрнан просит примерить его. Замирая у зеркала, я не могу поверить, что это я. Муж молчит, но по горящим глазам вижу, что ему очень нравится, как я выгляжу.

— Скажу Эдне, чтобы помогла тебе с прической, — говорит он и уходит. До вечера я его не увижу.

Зато днем ко мне в комнату прибегает запыхавшаяся Аида и просит срочно спуститься. Она забывает сказать, что послужило поводом для такой спешки. Спускаясь, я представляю разные неприятные причины. Однако это всего лишь Бриан. Он ловит меня прямо в холле.

— У меня мало времени. Заехал спросить, все ли в силе. Не передумала?

— Да…

На секунду задумываюсь.

— Бриан, можешь кое-что посмотреть. Это быстро.

— Если только быстро, — неуверенно говорит он.

Хватаю его за руку и тащу в библиотеку.

— Я хочу, чтобы ты проверил, правильно ли я делаю жест почтения.

— Жест почтения? — Бриан задумчиво морщит лоб и складывает руки на груди.

— Ты же дракон, а выглядишь так, будто слышишь о нем впервые, — мягко укорила его.

— А ну, покажи…

Старательно, боясь ошибиться, показываю сложные движения, которым научила меня Лилия.

Понимаю, что происходит что-то не то. Лицо Бриана вытянулось и побелело, на скулах заходили желваки.

Его глаза, обычно добрые и лучистые, становятся холодными и непроницаемыми.

— Ты понимаешь, что ты сделала? — чужим, пробирающим до костей голосом говорит он. — Теперь по нашим древним законам я должен тебя убить.

Бриан наступает на меня, а я инстинктивно пячусь, не понимая, чем вызвана его такая реакция. Не представляла, что душка Бриан может выглядеть таким пугающим. Сейчас кажется, что черты его лица твердые, будто высечены из камня.

— Ты оскорбила весь мой род, всех моих предков самым грязным ругательством, которое вслух никто никогда не скажет. За такое я должен убить тебя на месте.

Отступать больше некуда. Упираюсь спиной в стену. С ужасом понимаю, что Бриан непозволительно близок ко мне. Его руки расставлены по обе стороны от меня, не сбежать, не вырваться. Я будто в клетке. А Бриан сейчас напоминает опасного хищника, готового исполнить свою угрозу в любой момент.

— Я не хотела никого оскорбить, — лепечу еле слышно.

— Я знаю, — негромко говорит он. — Твоя жизнь сейчас в моих руках.

Сердце бахает так, что его удары отдают в ушах. Я просто не верю, что происходящее — реальность.

— Я должен убить тебя, но вместо этого мне хочется сделать другое, — хрипло говорит он, блуждая взглядом по моему лицу. Его глаза теплеют, снова становятся привычными. Взгляд замирает на моих пересохших от страха, приоткрытых губах. Мне становится не по себе. И хотя теперь Бриан выглядит иначе, он все так же пугает.

— Чего тебе хочется? — сдавленно выдыхаю.

Он долго смотрит на меня, а потом будто какой-то морок спадает с него. Он убирает руки, отступает на шаг и говорит:

— Ничего. Забудь.

— Ты напугал меня.

— Знаю. Мне тяжело было остановиться. Мне пришлось бороться с яростью дракона. А старейшины этого делать не будут. Тебя просто разорвали бы на части. И Эрнан ничего сделать не смог бы. Потому что они были бы в своем праве. Кто тебя научил этому жесту?

Мысленно даю ответ на этот вопрос и не верю. По словам Бриана, если бы я сделала все так, как научила Лилия, меня ждала бы неминуемая смерть. Зачем это Лилии? Она моя подруга. Я ей дорогу не переходила. У нее нет причин желать мне зла, а уж тем более смерти. Может, я сама что-то сделала неправильно?