Всё это навело Михаила на размышления: если мораль действительно была настолько серой, почему именно гоблины считались Мировой угрозой? Нет, с ними было относительно понятно, они представляли собой гигантские плотоядные грибковые споры, но если найдётся другой мир, в котором с людьми будет сражаться более разумная раса, эльфийская, например, они тоже будут считаться Мировой угрозой? Или нет? Или существуют определённые критерии, в зависимости от которых один народ становится угрозой, а другой — жертвой?

Михаил изучить проверить этот вопрос, и…

Михаил уже собирался изучить этот вопрос и проверить другие миры, но…

'ОШИБКА!

Поиск невозможен. В данный момент все свободные слоты (1/1) заняты'.

…Видимо, придётся отложить это дело на потом.

На его текущем уровне ему не позволялось работать в рамках нескольких миров одновременно.

В любом случае сейчас следовало сосредоточиться на гоблинах.

Михаил немного опасался, что у него не получится прочитать точку зрения зеленокожих, потому что те были не совсем разумными, или что последняя будет чем-то вроде экспериментального романа, который расписывал историю Америки с точки зрения конкретного дерева эвкалипта, но в итоге перед ним высветился на удивление слаженный текст.

Слишком слаженный, почти механический.

Человеческие летописи испещряли сравнения, эпитеты и так далее; не потому что Энциклопедия хотела блеснуть своим литературным талантом, но потому что сами люди воспринимали мир в немного метафоричном ключе, невольно окрашивая его в разнообразные оттенки.

У гоблинов было не так.

С их точки зрения мироздание представляло собой голые факты.

Это навело Михаила на определённые подозрения, но когда он попытался докопаться до сути…

«ОШИБКА!»

Как обычно.

Книжка не позволила ему прочитать, откуда появились гоблины и что представляли собой до момента, когда обрушились с небосвода более века тому назад.

Неприятное обстоятельство, но по крайней мере он смог узнать, почему они отправили свою орду именно сейчас. Оказывается, таким образом они хотели «подкосить» человеческую армию.

Чёрная утроба разумно (именно так, оказалось, что данное создание обладало собственным разумом) заключило, что люди были достаточно сильны, чтобы через четыре года прорваться к Проклятой горе. Едва ли они действительно попытаются это сделать, ведь им было ничего не известно про грядущее второе извержение, и тем не менее опасность, пускай иллюзорная, оставалась, а потому зеленокожие решили заранее завязать бой на своих условиях.

Более того, сами гоблины не боялись никаких потерь.

Почему?

На самом деле лишь некоторая доля зеленокожих бродила по бескрайним северным землям. Прочие десятки тысяч дремали в многочисленных ущельях, поддерживая жизненные силы крупицами солнечного света (собственно, зелёными они были потому, что были способны к фотосинтезу, которого, однако, было недостаточно для активного образа жизни). Промёрзлый край просто не могли поддерживать столь многочисленную популяцию. Но если тысячи уже пробуждённых погибнут на войне, их немедленно заменят, и тогда зелёная орда вновь заполонит северные горы, и Чёрная утроба будет в совершенной безопасности.

Это был хороший план; настолько, что по его прочтению Михаил вышел из рабочего пространства и добрые десять минут курил на балконе.

Что ему теперь делать? Весь юг с предвкушением ожидал грандиозную победу, не подозревая, что война была всего лишь прелюдией. На ней погибнут тысячи — в том числе Громогласные рыцари. А ведь единственный герой не сможет пробраться до Проклятой горы. Карабан был не из тех миров, где сильные мира сего могут в одиночку сворачивать горы. За спиной Кая должна стоять армия, и такими темпами человечество её потеряет.

Нужно было остановить Южный союз… но как? Если не дать бой зеленокожим, последние сперва разорят Пограничье, а затем уже сами хлынут на южные земли. Можно было попробовать прямо сейчас направить человеческую армию к Проклятой горе, но это было безумием. Ни один разумный генерал не станет этого делать.

Никто из них не поверит Михаилу.

В итоге он ломал голову до самого вечера и даже ночью, в перерывах хлебая шампанское, праздничный аромат которого между делом совершенно испарился (и не только потому, что он забыл его закупорить). Наконец, когда за шторами вспыхнуло солнце, зажигая очертания кота, лениво сидящего на балконе, Михаил понял, что вариант был только один.

Некоторое время он искал подходящего человека (благо, выбор был небольшой), после чего направился в прихожую, где висели на крючке тяжёлое пальто и белая маска чумного доктора…

…

По полям, по дорогам, по великим трактам, которые рассекали зелёную пшеницу, по извилистым тропинкам, которые неустанно боролись против леса, через широкие каменные мосты, что громоздились над бурлящими реками, в которых серебрилась рыба, и скрипучие деревянные мостики, протянутые над смердящими болотами, над которыми роились комары, — тысячи человек брели на север.

Среди них были рыцари, облачённые в начищенные латы, среди них были оруженосцы в кольчугах и жилетах с фамильными гербами, среди них были простые крестьяне, которых нарядили в обноски, выдали копья (а иной раз и простые палки, которые приходилось строгать по дороге) и погнали в поход.

Среди них было всё Пограничье.

Кто же возглавит великое воинство?

Вот уже тридцать лет северным гарнизоном командовал, а вернее сказать повелевал генерал Гутрих, по прозванию Старый волк. Формально, он был не более чем ставленник; не формально, он был королём, нет, тираном Пограничья, ибо в то время как южные лорды вынуждены были полагаться на своих вассалов, его власть была не ограничена ничем. И тем не менее две трети продовольствия для северного гарнизона производили богатые южные земли, а потому их правители закономерно требовали своё слово на военном совете и свою толику славы.

Именно поэтому Южный союз принял решение, согласно которому собирающаяся «Триумфальная армия» (следуя старинной традиции, южане, к удовольствию историков, всегда давали названия своим войскам) будет подчиняться не только генералу, но и совету из шести наиболее влиятельных лордов.

Решение было спорное. Зачерствевшие за годы службы стражи Пограничья с пренебрежением смотрели на изнеженных южан; сами южные дворяне мечтали о славе и насмехались над «солдафонами», которые забыли идеалы истинного рыцарства.

Возникали конфликты, дрязги, побои, подковёрные игры и прочие неприятности, на которые Эдвард Де’льфин, герцог Дельфии, маркиз Ламары, виконт Мендалии и так далее и тому подобное (полный титул занимал целую страницу, и всегда возникла длинная пауза, когда его зачитывали перед началом официальной беседы), а также великий лорд и один из шести избранников союза, — так вот, он смотрел на всё это как на страшную мороку…

Эдварду Дельфину было тридцать два. Ровно три года назад он наследовал пространное приморское герцогство, в котором ловили рыбу и выращивали виноград. Смерть прошлого герцога, его отца, была как будто ожидаемой после того, как последний перестал вставать с постели, но одновременно с этим и неожиданной.

Впрочем, к этому моменту Эдвард уже вёл все торговые и дипломатические дела своего края.

И ему это нравилось. Нравилось считать виноград; нравилось заключать торговые сделки и бродить по берегу, когда под ногами хрустят белые ракушки. С великим удовольствием он бы никогда не покидал родные земли.

И тем не менее он здесь, на расстоянии нескольких недель утомительного странствия, неподалёку от северного пограничья, дрожит от разящего ветра, который с неистовым ревом налетает на грубые камни.

Эдвард поёжился и посмотрел в окно, на ясное звёздное небо и не менее ясную землю, которую усеивали многочисленные огни его воинства.