Мысль Элле понравилась, и она начала исследовать все доступные двери. Ни одной открытой! Сначала девушка пыталась открыть двери с помощью магии, но у нее ничего не получилось. То ли заклинания слабые, то ли она что-то перепутала, то ли у нее от потрясений последних дней формулы начисто стерлись из памяти. Может, попробовать подкупить одну из горничных, чтобы открыла дверь во дворик? Да только где они все? Такое впечатление, что дей Ангус нарочно запретил им посещение южного крыла. Приходят только, чтобы пригласить меня на обед или ужин. И то в прошлый раз пришел какой-то молчаливый и невозмутимый мажордом с бакенбардами и выправкой лорда, Кристоф, кажется. С таким подкуп не пройдет, пожалуй.

Видимо, не остается другого выхода, чтобы с помощью какой-нибудь хитрости выпросить разрешение погулять во дворе. Вряд ли дей Ангус ожидает от меня дерзкого бегства, ведь он наверняка считает, что я всего лишь беззащитная и тихая училка. Ну и пусть так считает: чем больше он будет в это верить, тем быстрее удастся выйти на свободу! А, может, еще быстрее Эллу найдет Ингвар!

Девушке не давали покоя и мысли о любимом: «Ингвар, как он там? С помощью магических формул я видела, что он жив. Но остальное мне неизвестно. Почему он меня не ищет? Ах да, ведь Ангус наплел кайе Римлиг, что якобы я уехала к родственникам. А Ингвар первым делом начнет мои поиски с «Дрокен сколан». Узнает, что я якобы в Грейден-холле и появится там. Бедная матушка, как она переволнуется, узнав, что я пропала!»

При мысли о матери, такой хрупкой и беззащитной, Элле впервые захотелось заплакать после последних событий.

Ингвар разместил меня в покоях на своей половине дворца, попросил не волноваться и ждать, когда он найдет Эллу. Но ему неожиданно стало хуже, рана на груди вновь дала о себе знать, и он впал в горячку. Мне нужно было послать кого-нибудь из слуг за врачом. Кое-как нашла прислугу и попросила привезти лекаря для дея Ингвара. После визита врача бедный мальчик забылся целительным сном. Я немного успокоилась, надеясь, что с ним все будет хорошо. Но на душе все еще было тревожно, да еще этот королевский дворец будил во мне воспоминания тридцатилетней давности. В одни хотелось окунаться, как в сладкие, ничем не омраченные грезы, а другие — немедленно прогнать, забыть навсегда. Но, увы, не получалось. Ведь это его, Харальда, дом. Он живет где-то здесь, совсем рядом. От этой мысли сердце в груди стало бешено стучать, а кровь прилила к вискам. Мне и хотелось его увидеть, и было страшновато от одной мысли о встречи с ним.

От нечего делать я прошла через галерею в великолепный зимний сад. Было видно, что за ним ухаживают с любовью и знанием дела. Я заметила, что в одном горшке с розами земля была уже основательно сухой. Увидела стоявшую недалеко маленькую лейку и собралась полить растение, как вдруг услышала звучный и такой знакомый голос: «Да, вы правы, барышня: уже настало время полива». Я повернула голову и увидела его. Он шел ко мне своей мужественной походкой, которая ничуть не изменилась. Да и сам Харальд был по-прежнему красив, разве что волосы и бороду прошедшие годы припорошили серебром. Я замерла, потому что он приблизился достаточно близко, чтобы узнать меня.

— Гвенда, ты?! — выдохнул Харальд. Он смотрел на меня так, словно на его глазах изображение сошло с портрета.

— Я… — сказала, не зная, что еще можно добавить.

— Откуда ты? — Харальд сдвинул брови, давая понять, что не слишком рад встрече. Но в его глазах плясали такие знакомые огоньки.

— Мы прилетели с Ингваром. Он привел меня сюда, потому что в столице у меня никого больше нет. А мы, раз уж наши дети женятся, не совсем чужие друг другу, Харальд, — попыталась как-то оправдать свое появление в его дворце.

— Да, совсем не чужие…. — Складки меж бровей конунга разгладились. Было видно, что он предался воспоминаниям. — Гвенда, сколько же лет мы с тобой не виделись! У нас уже такие взрослые дети! Эх, Гвенда, сколько раз я представлял себе эту встречу, как во мне кипела злость… А сейчас слушаю себя и не нахожу ее….

— Харальд, прошло много лет, ты прав… Но мне все эти годы не давало покоя то, что между нами произошло, — я подумала, что сейчас лучший момент выяснить все раз и навсегда. — Ты ведь понимаешь, что прошло тридцать лет, и мне ни к чему обманывать тебя, хоть ты и уверен, что я притворщица и лгунья….Я не буду тратить слова, просто покажу тебе кое-что.

Я закатала рукав платья и протянула правую руку, на которой красовалась метка в виде алой розы. Харальд изумленно смотрел на нее, словно потерял дар речи. Потом медленно завернул рукав и протянул мне свою руку точно с такой же меткой. Мы стояли с ним, как два изваяния, в одинаковой позе и молча смотрели друг другу в глаза.

— Гвенда, что же это такое?! — наконец, очнулся Харальд, — как такое может быть? Получается, что твоя метка была настоящей?!

— Да, Харальд, я — твоя истинная. Помнишь, как ты называл меня деллией? Это так и было, и так есть до сих пор.

— Но как же так? Ведь я получил письмо, где меня убедили, что якобы ты ходила к какому-то кудеснику, чтобы он навел тебе эту метку искусственно! И я поверил!!!! — Харальд сокрушенно крутил головой, силясь осознать то, что увидел.

— Письмо? А ты его сохранил? — спрашиваю с надеждой.

— Конечно! Сейчас принесу.

Через пять минут он вернулся, неся какой-то слегка пожелтевший листок бумаги.

— Вот, сама читай, — протянул его мне. — Как видишь, у меня были основания порвать нашу помолвку. Ну, я тогда думал, что были…

Я опускаю взгляд на письмо… и в ужасе отшатываюсь. Для меня все вокруг померкло.

— Что с тобой, Гвенда? — с тревогой спросил Харальд.

— Это почерк моего мужа, Варгоса эд-Грейдена!

Так вот кто был виновником нашего расставания! А я-то считала его благородным человеком, который спас меня от позора, женившись на мне.

У Харальда выгнулись брови от изумления. Он выглядел потерянным, как человек, который оказался на распутье и потерял главную дорогу.

— Так значит все было подстроено, чтобы разлучить нас?! Знаешь, Гвенда, а я ведь после расставания несколько лет смотреть не мог на женщин, всех сравнивал с тобой, как считал, обманщицей, и не мог никого полюбить, — в голосе Харальда я услышала давнюю, затаенную боль.

— А я вышла замуж за Варгоса почти сразу, как ты разорвал помолвку, — тихо сказала я.

— Ты так мало меня любила, Гвенда? — Харальд поднял на меня глаза. — Не поверю… Я же помню наши жаркие встречи…

— Я не могла ждать, Харальд, потому что была беременна…. Твоим сыном…

Харальд закрыл лицо руками, затем взъерошил волосы.

— Гвенда, у нас есть сын?!

— Увы, от потрясения я не смогла его выносить. Но я уже была женой Варгоса… И оставалась ею до самой его смерти, играя роль его истинной пары.

— За что судьба так обошлась с нами, милая? Я ведь никогда не переставал любить тебя, Гвенда. Моя покойная Илайда была хорошей женой и превосходной матерью, но ты же понимаешь, что сердце — это компас, который всегда показывает на север, и обмануть его нельзя.

— Понимаю, — вздохнула я…. — Наши дети оказались умнее нас. Твой сын привез меня сюда, а сам хотел поехать искать мою дочь. Но разбередилась рана, полученная в сражении.

— Как он? И где Элла??

— Он сейчас отдыхает после визита лекаря. А дочь моя пропала. Ее нет в «Дрокен сколан», а ее директриса сказала Ингвару, что Элла поехала в Сноварген. Но она не приезжала домой. Боюсь, с ней что-то случилось!

На меня снова обрушилось настоящее, решительно вытеснив переживания прошлого. Где же она, моя любимая девочка?!

Поплакав и немного успокоившись, я собралась еще исследовать множество комнат замка. Пока приходится довольствоваться только его южным крылом. Впрочем, от моего хождения от одной закрытой двери до другой нет никакого толка. Я остановилась у зарешеченного окна с видом на двор, с тоской глядя на заботливо постриженные кусты и газоны вокруг симпатичного фонтанчика. Он бил так задорно и свободно, словно манил меня к себе: давай, посиди на скамейке около меня, вдохни моей прохлады и свежести. А я могла только схватить пальцами прутья решетки, не понимая, как же мне все-таки выбраться на волю.