Утренний луч скользил по моему лицу, раскачиваясь, словно небесная лодка на волнах. Я открыла глаза и тут же зажмурилась от разноцветных солнечных брызг, прорвавшихся в мою спальню сквозь витражное стекло стрельчатого окна. Вставать не хотелось, лучше еще немного полежать под согревающей лаской майского солнца.

В комнатах замка в любую погоду довольно прохладно. Вот и все тепло уже практически ушло, хотя вчера вечером служанка Марта усердно натопила спальню, а пожилая Грета подложила мне в постель несколько нагретых подушек с фирменной местной вышивкой.

Грета всю жизнь прожила в нашем лане Сноваргене, в родовом замке Грейден: еще ее мать прислуживала моим бабушке с дедом, одному из знатнейших аристократических семейств лана. Конечно, Грета знала историю края и замка лучше меня. Мне ведь сегодня исполнится только двадцать лет! Поэтому я и приехала на несколько дней домой из Лиссберга, где учусь на последнем курсе Академии магии.

Нехотя потянулась за плетеным шелковым шнурком и позвонила в колокольчик. На пороге тотчас же появилась быстрая рыжеволосая Марта, моя ровесница, с россыпью веселых конопушек на круглом личике. С нагретым около камина домашним платьем для меня.

За дверью послышались шаркающие шаги, и, как я и ожидала, грузноватая Грета в белом чепце и традиционном сером переднике, внесла медный кувшин с горячей водой и полотенце с вышивкой: какие-то непонятные зверушки окаймляли ткань с двух концов.

Умылась и причесалась с помощью моих милых служанок. Хотя с платьем слегка не заладилось. Оно почему-то упорно соскальзывало у меня с плеч. Марта хлопотала вокруг меня, ушивая тонкую ткань цвета мяты.

— Ох, эд-линна Элла, вы и так стройная, а во время учебы еще похудели, — вздыхая ворковала Марта, — В прошлые каникулы это платье сидело на вас, как влитое. А теперь слегка великовато стало. Придется подшить лиф. Да и у других платьев тоже, новые-то после смерти вашего папеньки, эд-лина Варгоса, теперь не купить, пожалуй.

— Не болтай, чего не знаешь, — грубовато оборвала свою юную товарку Грета и любовно протерла невидимые пылинки на зеркале, чтобы я могла в него посмотреться.

Из зеркала на меня смотрела худенькая черноволосая девушка с огромными зелеными глазами. Если бы не затаенная печаль в них, я бы с удовольствием признала в отражении себя. Но я действительно сильно исхудала за последние месяцы: предпоследний семестр в Академии магии и подготовка к выпускным экзаменам совпали с внезапной смертью моего отца, Варгоса эд-Грейдена. Я любила своего отца и было очень жалко маму, которая растерялась без его поддержки. Не могу сказать, что мы совсем разорились, но, думается, это событие не за горами…

Из задумчивости меня вывела Грета, которая наряду с обязанностями горничной еще работала у нас поварихой. Она любила блеснуть своими кулинарными талантами, поэтому пришлось спуститься в столовую, хотя есть совсем не хотелось. Там меня уже ждала мама, эд-линна Гвенда. Она всегда вставала с рассветом. Папа ласково называл ее грейденским жаворонком…

Она была уже причесана, в светло-бирюзовом шелковом платье, отчего ее лицо казалось бледнее, чем обычно. Мы позавтракали и поблагодарили просиявшую от удовольствия Грету.

— Доченька, с днем рождения тебя! — мама приобняла меня за плечи. — Сегодня чудесный солнечный день. Тебе обязательно нужно прогуляться по нашему парку, подышать свежим воздухом. Здесь он совсем не такой, как в столице. Только не забудь захватить зонт от солнца, хорошо? А я поговорю с Гретой насчет праздничного ужина.

Я пообещала, что обязательно прогуляюсь. Только в парк мне идти не хотелось. Слишком многое там напоминало об отце: здесь он учил меня конной выездке, и мы прогуливались, уставшие, взяв под уздцы гнедого Оргиля. Отца не стало, да и Оргиля пришлось продать, потому что содержать коня и конюха стало накладно.

И я решила исследовать окрестности нашего замка. Он очень удачно расположен в зеленой долине между трех озер. Два из них, похожих на неразлучных близнецов, местные называют Великими, хотя, в общем, они не отличаются каким-то особенным величием. Но надо признать, сидеть на берегу, на нагретых солнцем валунах в тени дубов и смотреть на игривую форель, сверкающую серебристыми спинками в прозрачной воде, всегда было очень приятно.

Третье озеро было гораздо больше и, очевидно, намного глубже, потому что вода в нем была темной и холодной. Может быть, из-за громадной тени от прибрежной высокой скалы. В детстве мне не разрешали туда ходить. Но я уже взрослая девушка, почти магистр магии! Почему бы мне и не сходить на прогулку в новое место.

— Марта, принеси мне зонт от солнца, будь добра, — прошу служанку.

— Я прогуляюсь к озеру Варгов, — говорю, принимая изящный зонт из белоснежных кружев работы лилльсольмских мастериц. Отец привез мне его из поездки в Даалберг. — Скажи Грете, что я наверняка нагуляю аппетит. Поэтому надеюсь, она меня чем-то удивит в обед.

— Слушаюсь, эд-линна Элла, — прощебетала Марта и помчалась к нашей поварихе-горничной.

Я раскрыла зонт и жмурясь от удовольствия, вдохнула свежий ветер.

Если бы я задержалась на пару минут, то услышала бы разговор служанок, который меня наверняка заинтересовал бы.

______

* В Сноваргене вежливое обращение к мужчине — лин, к женщине — линна. К знатным особам обращаются эд-лин и эд-линна.

— Куда-куда пошла гулять эд-линна Элла?! К озеру Варгов? — всплеснула руками Грета. — Ох, не надо бы ей туда ходить. Есть места для прогулок и получше.

— Это еще почему? — наморщила конопатый носик Марта. — Она работала в Грейден-холле всего три месяца, поэтому ей было любопытно буквально все.

— Да гиблое это место. А, может, и проклятое! — Грета свела «домиком» редкие брови. — Про это озеро столько россказней в народе ходит, что не знаю, чему и верить. Да только хороших среди них нет.

— А о чем сказывают-то? — округлила серо-зеленые глаза Марта, накручивая на палец рыжую прядь.

— Да о варгах и сказывают, о ком еще? — буркнула повариха, которой явно не хотелось касаться этой темы. — А, забыла, ты же приехала с Лилльсольма, у вас-то там таких чудищ отродясь не бывало поди.

— Чудищ?! — Марта приоткрыла от изумления маленький рот и стала похожа на испуганного ребенка.

— А как еще этих тварей назвать? Чудища и есть, — продолжала Грета. Сама-то я их близко не видела. Только раз шла как — то в потемках по берегу этого треклятого озера из соседней деревни, как раз напротив скалы. Тут из-за тучи луна взошла, все вокруг посеребрила. И вдруг слышу вой волчий, да такой тоскливый, что хоть вешайся. Глядь — а на вершине скалы чудище стоит ли, сидит ли, не пойму. И воет страшно, а глазами — сверк на меня! Я как припустила, только пятки сверкали. Думала, живой до замка не добегу. Чуть дух из меня не вышел! Страсть Божья!

— А кто же это был? — тихо спросила молодая служанка, сжав кулаки от страха так, что побелели костяшки пальцев.

— Оборотень, варг по-нашему, забери его подземный король! Озеро-то потому и называется Варг-озеро. Говорят, что варгами становятся грешники всякие. Был человек, согрешил, а потом раз — и оборотился, покрылся волчьей шерстью и стал варгом. Как луна полная наступит, так варг и лютует: то ягненка задерет, то теленка. Потом же сидит на скале у озера и воет. А как-то раз после полнолуния наутро под скалой в воде нашли мертвого пастуха Олдриха с разорванным горлом!

— Ой, линна Грета, может, вернуть молодую хозяйку-то? — Марта беспокойно заерзала на лавке. — Что-то мне не по себе стало…

— Да уж полгода не слыхать варгов-то. И обычные волки ушли, то ли в Дрокенсвёрд, то ли в Феррстад… Да и день сейчас, и до полнолуния далеко. Пойду-ка я займусь обедом, эд-линна Элла после прогулки проголодается.