Девушка обвела пальцем лучи знака Каялы, что я дал ей на всякий случай, и оказался прав. Этот случай, к сожалению, наступил.

— Каяла меня спасла…

— Дворец кишит предателями, Дор! — рванул Шанго, — какого черта мы до сих пор делаем здесь?

Просить его успокоиться бесполезно. Они так близок к тому, чтобы начать крушить стены.

— Мы не можем уехать сейчас. Сам видишь, Эсми плоха, ее нельзя тревожить. И пока мы здесь, возможно узнаем кто отправил Эстер. Дария, продолжай.

— Мы шли очень медленно, и когда я не увидела охраны у ее дверей очень удивилась. А потом…Нас отбросило ударной волной. Меня контузило, я не сразу поняла, что происходит …Стали сбегаться люди. Я немного отдышалась и поползла в ее комнату.

Дария рвано вздохнула, сжимая в ладошке пальцы нашей дэи, и больше не могла сдерживать слез.

— Эсми сидела в кресле, немного улыбалась, будто спала и видела сладкий сон.

А на полу у ее ног лежала мертвая Эстер, и ее оторванная рука с символом Сэнмура, который она посмела снять с волос нашей дэи.

Ничего нового Дария не рассказала. И пытаться расспрашивать ее о том, кого из присутствующих она узнала, что странного заметила было бесполезно. Девушка в шоке. Как и все мы.

— Почему Сэнмур не сработал вовремя, Дор?

Не было сил озвучить эту причину. Потому что, когда самый родной человек вонзает нож в спину, когда предает родная мать, будто часть тебя умирает. Она не смогла простить мне то, что я уличил в грехе ее любимую дочь. И лишила меня защиты своего рода. Сенмур сработал, но не так как должен был.

— Если бы эта тварь попыталась снять с нее кольцо…

Верно, защита сработала бы мгновенно. Но Эстер не нужно было кольцо Шанго. Она хотела Сэнмура, который являлся частью меня.

Разочарование и обида комком застряли в горле. Разве любовь может быть проклятьем? Где та грань, когда из божественного дара она превращается в наказание? Чем провинились мы перед мирозданием? За что нам дали такое тяжелое испытание? И, если виноваты мы, почему расплачивается наша девочка?

В груди болело. По-настоящему, глубоко. И эта боль удваивалась, потому что мой атмос был рядом и чувствовал то же самое: тупую боль, которую не заглушить лекарством. Она уйдет только тогда, когда наша любовь вернется к жизни, когда мы будем знать, что Эсми с нами.

— Есть новости, — наш доверенный человек, начавший расследовать дело Эстер, как только мы узнали о случившемся, вбежал в палату Эсми, с трудом притормаживая возле нас.

— Хореус помог организовать нападение.

Мы с Шанго подорвались с места, не веря своим ушам.

— Мы нашли в ее комнате скрытую установку связи. Последний канал был настроен на его координаты.

— Я убью эту тварь! — Шанго покраснел, его шее напряглась, делая его похожим на быка.

Он растолкал нас, и снося все на своем пути, помчался к кропу. Я следом. Нельзя допустить, чтобы он натворил глупостей.

— Остановись! — я схватил его за плечи, с силой одергивая назад.

— Я не оставлю это так! Я уничтожу его! — он вырвался, и запрыгнул в кроп, пытаясь успеть закрыть двери, пока я не помешал.

— Его осудит Верховный правитель! Стой! У нас есть доказательства!

Я ударил ладонью по черной обшивке корабля, но Шанго уже ничто не остановит.

Черт его раздери!

Пусть делает что хочет. У меня нет сил успокаивать его.

Кроп взмыл в небо, оставляя за собой оранжевую полосу дыма.

Только не натвори глупостей, Шан!

Хотя, о чем я говорю! Уже творит.

Я поспешил вернуться к Эсми. Теперь я не могу доверить ее никому. Но на половине пути, внутренний голос заставил остановиться.

Шан! Да чтоб тебя! Ну как разорваться между вами?

— Охрану Эсми усильте. Только наши! Ни одного человека Императора не должно быть рядом с ней!

Отдав команду своему бойцу, я поспешил за атмосом, надеясь, что он все же одумается на пути к своей смерти.

Дор

— Шан остановись! Ты сделаешь только хуже!

— Нет, брат. Я не успокоюсь, пока не намотаю скальп этой твари на столб позора.

Шанго, пренебрегая всеми правилами безопасности, мчал к дрейфующему в открытом космосе кораблю Хореуса. Час «Х» настал. Шанго сорвался. Признаюсь, я полагал, что это произойдет намного раньше. Но я надеялся, что взбешенность проявится иным образом: он выскажет Ирэт все, что думает о ней и ее проклятой любви, бросит оторванную руку Эстер на съеденье волкам, нахамит, в конце концов, моему отцу, но то, что он решится на убийство самого Императора хоров…

— Хореусу не простят этот заговор. Его накажет Верховный Правитель!

— Что он сделает? Запретит появляться вблизи галактики? Эту тварь нужно уничтожить.

Шанго сам не понимал, что хочет совершить убийство, которое повлечет за собой такой резонанс, что в лучшем случае его изолируют от общества, а в худшем…мы будем любоваться его сиянием на кольцах Гитона.

— Ты идиот! Об Эсми подумай! Она не умрет, пока мы рядом! Выздоровеет быстрее. Что с ней будет, если тебя осудят?

Шан затих, и я чувствовал, как Шанго перебирает в голове эпизоды нашего несостоявшегося счастья. Один порыв, одно действие, потеря контроля всего на миг приведут к таким последствиям, которые сломают наши жизни.

Он сбросил скорость, а я вздохнул, боясь спугнуть надежду, что он одумался.

— Почему так, Дор, — горло изнутри стянуло спазмом. Что-то горькое, похожее на кипящую жидкость, смешанную с щепоткой стеклянной крошки, медленно по сосудам внутри головы поползло к глазам. В носу запекло, а в уголках глаз появился нестерпимый зуд, — почему мы не можем просто быть счастливы втроем? Почему не можем уничтожить тех, кто посягнул на наше счастье?

Я знал, что по щекам Шанго текут слезы. Несгибаемый и бесстрашный воин не побоялся заплакать, признавая свою слабость. Даже в проявлении своих чувств он был честен и делал то, что ему велело сердце. Я же, как и всегда, душил в себе каждую неправильную мысль, подавлял проявления души, которые считал недостойными себя, своего происхождения, наград и званий. И мерзкое ощущение собственной никчемности стало настолько ясным, что я возненавидел себя. В этот момент я почувствовал себя слабаком. Ничтожеством. Тряпкой, которая не может отомстить за свою любимую женщину.

— Не вини себя, брат. Ты прав. Местью мы только хуже сделаем.

Конечно…Шанго услышал мою боль, так же, как я уловил его печаль.

— Но ты хотя бы попытался, Шан.

А я…наверное, я не достоин ни этой женщины, ни счастья.

Если бы не вода с транквилизатором, которую Эсми выпила, когда проснулась, она обязательно смогла бы постоять за себя. Она никогда бы не сдалась, шла до конца. Но Эстер все продумала заранее. И не удивлюсь, что та же Ирэт помогла ей. Что же вы натворили, женщины?

— Не всем же быть такими фееричными придурками как я, брат! — мысленно я ощутил, что Шан со всей дури хлопает меня по плечу, как он обычно любит это делать, когда мы рядом, и меня отпустило. Мой атмос со мной. С нами наша дэя, и она обязательно выживет. Нужно верить!

— Хочешь сказать, фееричный зануда тоже нормально?

— В хозяйстве пригодится! Мы отлично дополняем друг друга, — Шан развернул кроп на ходу, приводя в замешательство космический патруль, летящий по параллельной трассе, — возвращаемся за малышкой. Увезем ее подальше от этого дерьма.

Эпилог

Обычный солнечный день. Тысяча триста сороковой после конца света, что был любезно устроен нам женщинами, спутавшими любовь с гордыней и жадностью. Я все так же, как и на Элле, делаю засечки на доске. Только теперь считаю не дни одиночества, а дни жизни, до краев наполненной счастьем, смехом и добрыми надеждами.

Теперь я не одна. Со мной мои любимые мужчины, с которыми мы так и не стали семьей по законам Каялы, только потому, что Императрица приказала разрушить храм в честь нашего соединения. Но для нас это не имеет никакого значения, потому что нас венчала сама жизнь. И ее благословение каждое утро своими босыми ножками топает в нашу спальню, чтобы поцеловать меня, и улыбнуться отцам, которые при виде золотистых кудряшек тают как масло.