— Он не должен видеть Эсми, — я вклинился в разговор, — Зейтун охотился именно на нее. Значит, она важна.

Дор сглотнул, нетерпеливо поглядывая на дверь.

— Ты прав, Шанго. Прав. Что с ней?

Вторя императору, в зал ворвался доктор со свитой, и за пять секунд среди холодных темных стен развернулся целый госпиталь. Дор с трудом оторвал от себя Эсми, следуя требованиям доктора положить ее на кушетку. Он напрягался каждый раз, когда ее тела касались чужие пальцы, когда тугие провода обвивали ее руки, а тонкие иглы, управляемые роботами, проникали ей под кожу.

Мне было больно наблюдать за всем этим, но один из нас должен был быть в трезвом уме, не поддавшемся отчаянию. И Дор, впервые за все время, что мы были знакомы, не выдержал, и надломился первым.

Я силой вытолкал его из лазарета, и мы вернулись к Императору.

— Когда мы можем встретиться с Хореусом?

Император кивнул, приглашая н следовать за ним, и система нас быстро перенесла к вражескому кораблю.

— Об Эсми ни слова! — процедил Дор перед входом в приемные покои Правителя Хоров.

Красное пятно было первым, что бросилось в глаза в этой черной комнате. Алое кимоно, расшитое золотыми нитями, прятало уродливое тело правителя тварей, которые никак не хотели сдохнуть, освобождая от себя нашу Вселенную.

— Очень рад! — вскинул он руки кверху, заодно отбрасывая прямые длинные волосы с лица, и поднялся с пола, умощенного шкурами.

— Чему? — не выдержав каркнул я, пытаясь унять зуд в кулаках. Впервые нам предоставилась такая чудесная возможность снести башку этой твари.

Сейчас не время!

Дор почувствовал меня и поторопился остановить.

Но так хочется!

— Трон зашатался, и ты приполз к самому Мариусу, не так ли? — Дор издевательски улыбнулся, и сделал резкий шаг, наступая на мелкую тварь.

Такой наглый жест не остался незамеченным, и охрана схватилась за лазерные мечи, но сразу же получила приказ «отставить». Хор хоть и не был доволен поведением Дора, но чувствовал, что отношения с каяльцами лучше не портить. Особенно теперь, когда он так нуждался в нас.

— Я готов отдать часть земель за вашу поддержку, — перешел он к делу.

— Что задумал Зейтун? Рассказывай все, что знаешь?

— Я пригрел на своей груди настоящего змея! — застонал хор, что вызвало нашу усмешку. Кто бы говорил!

— У нас нет времени выслушивать твои стенания! — Дор сделал еще шаг, и того будто размазало невидимой силой.

— Зейтун изобрел сыворотку бессмертия.

— Вы и так бессмертны! — рявкнул Дор, негодуя, но потом добавил, — почти, — и ухмыльнулся.

— Да, но…наши тела стареют. Становятся слабыми. И это помогает избавляться от неугодных, регулировать численность популяции. Если сыворотка станет доступна всем, то нарушится привычный ход жизни. Народ будет неконтролируем!

— И тебя свергнут, — я озвучил главный момент, волнующий хора.

— Ну, в общем, да.

— Как же ты упустил его, Хореус?

— Он провернул свое дело вдали от меня. По галактикам искал доноров и, похоже, нашел, потому что сыворотку уже опробовали.

Словно удар под дых его слова на несколько секунд вывели меня из строя. Наша Эсми донор? Он использовал нашу Эсми?

— Я принесу тебе его голову, — равнодушно ответил Император, давая понять, что разговор окончен.

Но у самого выхода мерзкий голосок Хореуса липко коснулся нас, вынуждая остановиться.

— Только вот какие у вас дела с ним? А?

Император выставил руки перед нами, запрещая что-либо отвечать или нападать. Он знал, что, Хореус не глуп, быстро сообразит, что к чему, и если этот гад узнает об Эсми, то уже не будет так любезен, поэтому, стоит сохранить в тайне ее пребывание на Каяле.

— Ни за что не поверю, что такие храбрецы как Дор и Шанго не смогли покинуть Эллу из-за шайки отщепенцев! И целый имперский флот пришел им на помощь!

Сердце учащенно забилось, чувствуя, что хор близок к разгадке.

— Дор готовится принять трон! — выступил его отец, еще сильнее вдавливая кулак в живот сына, чтобы тот не рыпался, — мы не могли рисковать. Это все.

Эсми

Со мной происходило нечто странное. Я спала, но сном это состояние можно было назвать с натяжкой. Правильнее было бы так: мое тело находилось без сознания, а вот разум…он был где-то близко, но за пределами того, что я раньше считала собой.

Я видела и главное понимала, что происходит, чувствовала волнение и напряжение мужчин, что переживали за меня, и впервые мне удалось расслабиться, отдав свою судьбу в их руки. Я была уверена в том, что Дор и Шанго защитят меня. Я совершенно не волновалась о том, что могу умереть, ведь с такими парнями побоится играть сама Смерть.

А еще я стала понимать суть того, что происходит внутри моих органов. Из-за отравления ядом хора я сама стала превращаться в него. Желтые клетки делились с невероятной скоростью, приближая состав моей крови к той, что текла в них, и это порождало инстинкты, присущие хорам. Главный из них – уничтожь себя сам, чтобы этого не сделал враг.

Я чувствовала эту дуальность внутри себя. Человек и хор. Женщина, которая хочет жить, хор, который не дастся в руки врагу. Поэтому, когда Шан отнес меня в кроп, я сама послала ему сигнал с просьбой обездвижить меня, чтобы я не смогла навредить себе, если очнусь. А позже они меня спасут.

Я наблюдала сверху, как лучшие доктора Империи Каяльцев пытаются сделать все возможное, чтобы остановить мое превращение, но им мешало самое главное: они не понимали, что со мной. А Шанго и Дор меня больше не слышали, как бы я не старалась. Я очень ждала минуты, когда они, наконец, позволят мне проснуться, тогда я смогу рассказать им о своем состоянии, и они помогут.

— Дор!

Смахивая слезы, в комнату вбежала женщина. Путаясь в длинной тоге, она бросилась на шею Дора, и стала целовать его лицо. Невозможно было угадать ее возраст, зато стать и богатые украшения красноречиво говорили, что это не простушка.

— Мама, все будет хорошо!

Дор, стараясь действовать деликатно, отстранил женщину от себя, и она повернулась в сторону капсулы, где лежала я. Склоняя голову на бок, она рассматривала мое лицо, медленно приближалась, и когда ее ладони легли на стеклянный купол, слезы снова покатились. Даже в прискорбном настроении в ней сохранялось величие и гордость. От земных женщин эта отличалась чуть большим ростом и фигурой, лишенной выраженных изгибов, крупными, почти мультяшными глазами, острыми скулами и тонкими, почти прямыми губами, будто героев японских мультфильмов рисовали именно с нее. Но все это выглядело настолько гармонично, что она не воспринималась как чудаковатая инопланетянка.

Я любовалась красотой матери Дора, что даже не заметила, как в комнате появилась еще одна представительница Каялы.

— Шан! Ты цел! — долговязая анимэшка повисла на шее моего Шанго, и чуть ли не с ногами на него запрыгнула, — когда мне сказали, что вы попали в засаду из-за какой-то плебейки, я чуть с ума не сошла!

Она прижалась к нему еще крепче, не оставляя между ними и сантиметра.

Эй! Какого васаби ты липнешь к нему?

— Я тоже рад тебя видеть, Ирэт, — Дор уставился на нее осуждающим взглядом, и девушка со страдальческим выражением на лице, отлипла от Шана.

— Привет, братишка. Сочувствую.

Ага. Братишка значит…А Шан у нас, стало быть, в любимчиках…

Она, наконец, выпустила жертву из удушающих объятий.

Иди, иди, дорогуша. Иначе я устрою тебе…как там его…харакири.

Девушка сухо обняла брата, и снова переключилась на Шанго.

— Тебе, — Ирэт осеклась, — вам нужно восстановиться. Почему вы не в гибернации?

— Не до того…— сухо шепнул Шанго, прислоняясь к капсуле.

И теперь я, наконец, удостоилась внимания императорской дочери.

Она приблизилась к капсуле, будто в ней лежал не человек, а астероид, несущий смерть всему живому. Ее глаза заблестели, и я бы даже подумала, что она вот-вот заплачет, но гневно поджатые губы выдали ее ненависть.