— Почему здесь так много людей? Разве можно устраивать пикник во дворцовом саду?

— Император не отделяет себя от своего народа. У нас есть дом, немного земли вокруг, но эта территория общая.

— Все могут гулять у дома самого императора?

— Да. Чему ты удивляешься?

— А безопасность?

— Есть немного охраны, но они в основном решают вопросы, не связанные с преступлениями.

— Я не понимаю.

— Император такой же человек, только власти больше. Никаких особенных привилегий он не имеет. Разве что, полеты запрещены над территорией, прилегающей к дому.

Ничего себе…и ни заборов, ни мигалок с выделенной полосой, ни армии двойников…

У питьевого фонтана мы заметили мать Дора. Она стригла куст желтых роз, беседуя со старушкой.

— И что, каждый вот так просто может поболтать с императрицей?

— Да. Что удивительного? Император не должен прятаться за заборами, а если его не любят, то грош ему цена. Каждый житель может прийти к стене и оставить пожелание, и даже поговорить с императором или членами его семьи.

— Доброго Солнца! — улыбнулась старушка, разглядывая меня, — слава Каяле, я стану свидетелем заложения еще одного храма!

Мама обняла нас с Дором, неуклюже пряча садовые ножницы, чтобы не ранить.

Ее собеседница, смекнув, что теперь она лишняя, засобиралась.

— Дор, жду тебя! С Астерии доставили отменные экземпляры! — она подмигнула моему спутнику, на что-то намекая, и тот понимающе кивнул.

— Что за экземпляры? — процедила сквозь зубы я, незаметно толкая его в бок, продолжая улыбаться в тридцать два.

— Откуда мне знать? — Дор в шутку попытался ретироваться, и тут же переключил мое внимание.

— Шан! Ну, наконец!

Шанго торопился к нам, а следом за ним еле поспевала Ирэт. Я сразу узнала ее тоненькую фигурку и горделиво задранный нос. Она семенила, лавируя между расщелин в брусчатке, чтобы не упасть, но Шан даже не думал замедлить Шаг.

— Они меня добить решили? — выдохнула я, утыкаясь в плечо Дора.

— Что?

— Я говорю, не многовато бывших за единицу времени?

— У Шана с Ирэт ничего не было.

— Безответная любовь еще опаснее. Особенно, если влюбленная – истеричка. Прости, Дор, но по-другому я твою сестру назвать не могу.

— Ирэт с рождения купалась в любви отцов, а мягкость мамы добавляла ее характеру вольности. Вот и выросла эгоисткой. Думаю, чувства к Шанго поддерживаются лишь его недоступностью. Обрати он на нее внимание, сразу же стал бы не интересен.

— Да…мы –девочки такие. Чем меньше женщину мы любим…

— Не понял.

— Пушкин сказал.

— Пушкин?

— Ой, ну какие вы темные на этой своей Каяле. Пушкина, по-моему, в любой дыре знать должны.

— Доброго Солнца! — к нам подошла женщина, лицо которой было покрыто глубокими морщинами, а от одежды пахло горелым маслом, будто она проводила круглые сутки на кухне. Она заговорила с императрицей о новых рецептах, и мама с удовольствием поддержала разговор, подарив ей свежесрезанную розу.

Удивившись необычному радушию будущей свекрови, я отыскала глазами Шанго. Его остановил один из людей, что занимались возведением шатра, и оживленно размахивая руками, стал делиться с ним своими идеями. Ирэт стояла рядом, наблюдая за счастливым лицом объекта вожделения с кислой миной. Ничего, этой малявке полезно. Не будет вешаться на чужих парней. Это смотрелось так комично, что я невольно улыбнулась. Но появившаяся на горизонте Эстер добавила дегтя в мое прекрасное настроение.

— Я чувствую приближение цунами! — Дор ловко схватил меня подмышки и под восторженные возгласы прогуливающихся закружил.

— Я не буду! Честно!

Я визжала, довольная как девчонка.

Утритесь, стервы! Эти мужчины мои!

Стоило Эстер попасть в поле зрения императрицы, как она сразу вспомнила о поврежденной ноге и заковыляла с прискорбным лицом.

— Эстер, милая! Что с ногой?

— Собака бешеная покусала! — гадина скривилась, опасаясь смотреть в мою сторону.

Похоже, ей мало было! Что ж, я добавлю.

— Ах, ты…— я даже шага сделать не успела, как Дор, обездвижил меня, притягивая к себе.

Его смеющийся взгляд взбесил не меньше, чем его бывшая.

— Почему ты так смотришь?

— Потому что ты ведешь себя как маленькая.

И правда. Чего это я. Надо быть выше этих склок.

Но как же трудно удержаться, мама дорогая!

— Как устроилась, красавица моя? Тебе нравится комната? — императрица, сняв рабочую перчатку, погладила щеку Эстер, и приветливо улыбнулась.

Я сошла с ума? Я действительно вижу это?

— Я так рада, что ты осталась погостить, милая! Мы так давно не говорили…

— Дор? — мое лицо, наверняка, выражало все, что творилось в голове, но он лишь пожал плечами.

Внутри груди противно царапнуло от понимания того, что императрица из тех людей, что милы со всеми. А я не ее любимая невестка, как мне хотелось думать раньше. Есть такие люди, которые хотят быть хорошими для всех…И кто для них действительно важен, догадаться трудно. Я же, находясь в чужом мире, рисковать не имею права. Что ж. Минус один в полку моих сторонников.

— Малыш, срочно уходим! — Дор схватил мою руку и быстрым шагом повел в сторону дома.

Он все так же был улыбчив и приветлив со всеми, кто встречался на нашем пути, но я чувствовала его внезапно возникшее напряжение. Когда же они переглянулись с Шанго, послав друг другу сообщения, я окончательно убедилась, что происходит что-то неладное.

Я понимала, что сейчас задавать вопросы будет неуместно и мне лучше довериться своему мужчине и поспешить скрыться от чужих глаз. Однако, я успевала рассматривать происходящее вокруг. Шан быстро распрощавшись с инженером, пошел навстречу человеку, от взгляда на которого по спине пробежались мурашки.

Он был чрезмерно высоким и неправдоподобно худым, и, если бы не человеческое лицо, я приняла бы его за столб. Но, назвав лицо человеческим, я тоже погорячилась. Это было лицо смерти: бело-голубое, худое, словно кожу натянули на череп, со впалыми глазами и выдающимся прямым носом. Губ, кажется, вообще не было, либо они были настолько тонкими, что создавалось такое впечатление. Он был одет в балахон, подвязанный веревочным поясом, какие носят монахи, только вот ткань была вовсе не аскетичной. Она блестела на солнце, и глубокий синий цвет красноречиво вещал о том, что этот человек не из бедных. В его руках был посох, превышающий высоту его же роста, но самым примечательным было то, что по всей длине этот посох был увешан черными мешочками и пучками трав. Странный человек…И очень страшный…

Дор молниеносно закрыл калитку за нами, и положив руку мне на поясницу, легко, но требовательно подтолкнул к дому. И лишь когда мы оказались внутри, с облегчением выдохнул.

— Что происходит?

Судя по взволнованному виду Дора, за порогом дома нас ждали очередные неприятности. Меня пора переименовывать в «магнит для проблем».

Дор поднял палец, прося чуть подождать, и связался с кем-то из военных.

— Что здесь делает Назиро? Почему не доложили?

Тон Дора стал холодным и властным. Не знаю каково было его собеседнику, но мне захотелось исчезнуть.

— Он из ниоткуда взялся! Мы…

— Из ниоткуда? — Дор сжал челюсть так сильно, что его зубы издали скрип, — ты отдаешь себе отчет, что несешь? Снят.

— Есть, — покорно кивнул тот и уступил место другому мужчине-военному.

— Узнать зачем, когда, на сколько. Ясно?

Парень с каменным лицом кивнул на приказ Дора, и приложив ладонь к знаку Каялы на груди, отключился.

— Дор, — я робко позвала его, боясь попасть под раздачу, и он, переведя взгляд резко смягчился.

— Эсми, — Дор за пару шагов преодолел расстояние между нами и крепко прижал к себе, — моя Эсми…

— Дор, я начинаю бояться! Я ничего не понимаю!

Входная дверь хлопнула, и я спиной почувствовала появление Шанго. Инстинктивно, я бросилась к нему, на ходу понимая, что Дор мог бы и обидеться на такое проявление чувств к другому мужчине. Но он ничуть не расстроился, даже улыбнулся.