Она стояла между нами, маленькая, несчастная, но теперь не одинокая, и я чувствовал, что Шан, переживает ее боль так же, как и я. И черт с ним, что она не слышит нас телепатически, все равно она наша. Теперь наша девочка, о которой мы позаботимся.

Спустя несколько минут Эсми затихла. Неловкий момент: она стоит, зажатая с двух сторон, наши руки переплелись на ее теле, и благодаря связи, я не могу понять, где именно мои. На плече ли, на пояснице, на мокрой щеке или в волосах. Я чувствую то, что чувствует мой атмос. Он чувствует то, что ощущаю я. И все это смешивается, еще больше усиливаясь. Я знаю, что он хочет эту женщину, так же безумно, как и я, но не в этот момент, сейчас нельзя.

Я вдыхаю густой воздух, пропитанный нашими эмоциями, слившимися воедино.

— Я могу оставить вашу одежду себе?

Наши с Эсми взгляды пересеклись, она поспешила отвести глаза, но там был Шанго. Девочка засуетилась, нервно поправляя волосы и покидая кольцо наших рук.

— И нож…Я потеряла свой.

— Зачем тебе нож? — Шан напрягся, не понимая, что она задумала. Я же, к сожалению, уже догадался, что она собирается вернуться на свой остров.

— Ты не видел, куда они спрятали мою лодку? — Эсми обратилась ко мне, смотря куда-то под ноги.

— Нет. Мы отвезем тебя. Шан отвезет.

Он отвезет и нам придется расстаться. Может быть, когда ты снова устанешь быть одна, я прилечу к тебе, и ты захочешь улететь со мной…

В смысле отвезет? Ты рехнулся?

Шан заорал в моей голове.

Мы не можем ее заставить!

Верно, бро. Значит, надо показать все прелести жизни с нами!

Только сунься!

Знаю я, каким он может быть бесшабашным и наглым.

— Ммм…кроп на восстановлении. Придется подождать немного, — выкрутился Шан, — сейчас сгоняю за спальниками.

— Ты хочешь сказать, что мы будем ночевать здесь?

Она с опаской покосилась на плотные заросли и была права. На острове много хищных животных.

— Придется…— вздохнул Шан, всем своим видом показывая, что разделяет ее печаль по этому поводу.

Ты хочешь подвергнуть Эсми опасности только ради того, чтобы немного побыть с ней?

Какие опасности Дор? С нами ей ничего не грозит.

Шан, это нечестно!

Зато девочка на целую ночь наша!

Думаешь, тебе хватит ночи, чтобы ее уболтать?

Уверен!

— Захвачу шоколад! — подмигнул Шан, скрываясь в лесу.

С его уходом стало пусто и тихо. Эсми съежилась у костра, стараясь не смотреть на меня.

Зачем я это сделала, боже! Зачем?

Тревога завибрировала между лопаток, и я замер. Что это было?

Эсми краем глаза мазнула по мне, и, заметив, что я вижу это, поспешила отвернуться.

Я только что слышал ее?

Сердце грохнуло, ударяясь о ребра так сильно, что я еле вдохнул.

Я подошел чуть ближе, сел у костра, чтобы это не выглядело подозрительно, подбросил парочку сухих веток, тем временем пытался прислушаться.

Тишина. Ни мыслей, ни волнения. Только тяжесть в области висков.

— Эсми, — я тихо позвал ее, и она вздрогнула, будто ждала и боялась, — как ты себя чувствуешь?

— Голова болит немного.

Она запрокинула голову назад, и протяжно втянула ночной воздух. Я не мог оторваться от вида ее обнаженной шеи, подбородка, груди, поднимающейся в такт дыханию.

Я жадно всматривался, пытаясь запомнить навсегда это мгновенье, а внутренний голос раскладывал факты по полкам.

У нее болит голова и я чувствую это. Не явно, но чувствую. Эти звери напоили ее травой, вызывающей сильнейшую интоксикацию, а у нее «немного болит голова». Странно, что она вообще не выплюнула внутренности. С непривычки так обычно и бывает. Я быстрее восстанавливался, пока Эсми была рядом. Она чувствует себя лучше, чем должна была, потому что рядом я. Она наша истинная!

Адреналин прыснул прямиком в мозг. Я подорвался, желая прижать ее к себе, но видя мою резкость, Эсми вздрогнула и заметно напряглась, делая шаг назад.

Я старался не дышать, иначе выходило слишком шумно, пытался унять рой мыслей в голове и сдержать слабо контролируемый порыв рвануть к ней. Но ее испуг отрезвлял.

И прагматизм победил. Все это случайность. Такого не может быть, иначе, она слышала бы меня.

Эсми…

Я мысленно позвал ее, чтобы убедиться в своей правоте. Ее голова чуть дрогнула, но так и не повернулась. Не слышит…

Я сглотнул горечь, и пошел расчищать пространство у скалы. Надо подумать о том, как мы будем спать, а не мечтать, что Эсми наша женщина.

— Ты голодна?

— Нет.

— Ты убежала утром, даже не позавтракав. Не уверен, что здесь тебя встретили накрытым столом.

— Когда я нервничаю, нет аппетита. Да и сладкое…

Ясно. Она просто стесняется сказать, о том, что хочет есть.

— Я сейчас.

— Нет! — вскрикнула она и крепко сжала мою руку.

Правда, поняв, что сделала то, что, по ее мнению, было неверным, тут же отпустила.

— Не уходи. Я боюсь.

Я убрал волосы с ее лица, задерживая руку. Какая же она красивая…

— Я буду у тебя на виду. И пока ты у костра, с тобой ничего не случится, звери боятся огня.

Я коснулся пальцами ее щеки, изучая реакцию. Девушка поджала губы, но руку мою не убрала. Это хорошо…уже легче.

Я подошел к кромке леса, всматриваясь в переплетенные ветви. Несколько гнезд птиц, если повезет, будут яйца. Прискет, прилипший к ветке, ты-то у нас и станешь главным блюдом.

— Дор, — жалобно пискнула Эсми, боясь, что я скроюсь из виду.

Я выставил палец, прося тишины, и девушка притихла.

Через несколько минут у нас в руках были ингредиенты для вкусного ужина.

— Возьми, упадут, — я протянул раскрытую ладонь с шестью яйцами грокля, и Эсми с трудом уместила их в своих двоих, — а этого зверя мы сейчас запечем.

— Год не ела мяса, — Эсми будто оправдывалась, громко сглатывая слюну, — мне было жалко их убивать.

— Эти гады злобные ребята. Один из них чуть скальп с меня не снял, будем считать, что мы квиты.

Эсми с отвращением посмотрела на мертвую тушку звереныша.

— А яиц было не достать…

— Что же ты ела кроме рыбы?

Она пожала плечами.

— Я никогда не ходила вглубь острова. А проход в скалах заложила камнями. Мне хватало рыбы и фруктов, что росли над берегом.

Я отбросил тушку прискета подальше от девушки, которой было явно неприятно смотреть на его бездыханное тельце, и подошел к ней, чтобы достать из кармана своей куртки кое-какие вещи.

— Позволишь?

Она стояла, прижимая к груди руки, полные голубых яиц.

— Мне нужно…— я указал на внутренний нагрудный карман, находящийся примерно на уровне ее живота.

— Да, конечно…— она смущенно кивнула, расставив руки в стороны, чтобы пустить меня.

Черт! Это будет выглядеть, будто я лапаю ее, тем более, что на ней нет одежды кроме куртки.

Я потянул замок вниз, стараясь думать о лимоне. Да, черт возьми! Именно о нем! И не совершая лишних движений достал нужные вещицы. А потом благодарно кивнул, застегивая куртку на прежнем уровне, ощущая себя пацаном.

Свернув из куска полиматериала подобие сковороды, я поставил ее на тлеющие угли.

— Можно пожарить яйца пока.

Я невольно улыбнулся, глядя на ее лицо, полное восхищения, пока забирал будущую глазунью из ее ладошек.

— Как ты из этой штуки…?

— Да он вообще, парень у нас хозяйственный! — Шанго вышел из леса, бросая на пол рюкзаки, — такими не разбрасываются! Я, кстати, тоже ничего!

— Потому что у тебя всегда с собой вкусняшки для девушек? — Эсми подошла ближе, чтобы рассмотреть вещи.

— И поэтому тоже!

Пока я жарил мясо, Шан развлекал ее разговорами. И вроде бы все шло как надо, и Эсми делала вид, что не замечает, но он то убирал мошку с ее волос, то невзначай касался руки, и когда он полез вытереть крошку с ее губ, меня это взбесило.