- У меня нет желания смущать кого-либо из вас, дети мои, и какими бы великими сердцами вы ни были, вас действительно смущает, когда кто-то поет вам дифирамбы. Вот почему вам гораздо удобнее скрывать глубокие эмоции с помощью шуток и оскорблений. Но то, что вы даете всему, что вас окружает, - это причина, по которой мы с Лиллинарой пришли к вам сегодня.

- В чем причина? - повторил Базел непривычно смиренным голосом.

- Мой Меч, устав дев войны лишает тебя того, к чему стремитесь и Лиана, и ты, признаешься ты в этом даже себе или нет. Ваши родители, ваши друзья поймут, что "свободный брак", которым закон ограничивает деву войны, - это настоящий брак, брак сердца и души, а не просто плоти. И все же вы оба знаете, что не все разделят или примут эту истину. Даже бог не может изменить сердце того, кто ненавидит или порочит со слепым, неразумным фанатизмом. Но мы, Лиллинара и я, это знаем, и что бы ни говорил закон смертных, мы не связаны хартиями, юридическими кодексами или обычаями.

- Великое сердце знает великое сердце, я сказала, - пропела Лиллинара, - и мы тоже. Итак, скажите нам, дети мои, действительно ли вы принимаете друг друга как муж и жена? Будете ли вы держаться друг за друга во времена радости и во времена печали? Будете ли вы любить, защищать, заботиться друг о друге? Разделите ли вы свои жизни перед лицом всех бурь этого мира и приведете ли друг друга в конце концов в тихое, сладостное спокойствие вашей любви?

- Да, это я сделаю, леди, - ответил Базел, поднося руку Лианы к своим губам.

- И я, - так же твердо ответила Лиана, поворачиваясь, чтобы улыбнуться не богине, а Базелу в глаза.

- Тогда вытяните свои левые руки, - сказал Томанак.

Базел отпустил руку Лианы, и они оба вытянули свои левые руки.

- Кровь от крови, - пророкотал Томанак.

- Кость от кости, - пропела Лиллинара.

- Плоть от плоти, - произнес Томанак.

- От всего сердца, - сказала его сестра.

- И душа в душу, - их голоса слились в дуэте, способном заставить дрожать небеса или заставить горы танцевать, песня, которая эхом отражалась от самих звезд. - Будьте двумя, которые суть одно. Отдавайте, делитесь, любите и познайте радость, которой заслуживает такая любовь.

Свет собрался вокруг вытянутых запястий голубым облаком, тронутым серебряным лунным светом и отполированным золотом. Оно окутало руки Базела и Лианы, вспыхивая все выше и ярче, а затем, с тихим взрывом, исчезло, и они уставились на браслеты на своих запястьях. Традиционные брачные браслеты в стиле манжеты для жены и мужа сотойи, но разные. Они не блестели ни золотом, из которого делались такие браслеты, по крайней мере среди богатых, ни рубинами, которыми были украшены такие браслеты. Нет, они были из серебра и украшены опалами в сверкающем круге вокруг полной луны Матери между скрещенными мечом и булавой Томанака. Более того, они были шире и сделаны из цельного куска, без каких-либо отверстий, как будто они были выкованы вокруг запястий их владельцев, и даже при ярком дневном свете Равнины Ветров они слабо поблескивали синим и серебряным.

Базел и Лиана уставились на них сверху вниз, затем снова подняли глаза на Томанака и Лиллинару, и Томанак улыбнулся им.

- Мы обещаем, что они не будут светиться, когда вы этого не хотите, - сказал он. - Например, когда крадетесь в кустах. - Его улыбка стала шире, затем превратилась в выражение сдержанного удовольствия. - И я знаю, что вы двое не нуждались во внешнем символе вашей любви друг к другу. Но когда мы обнаруживаем, что гордимся кем-то так же, как гордимся вами, мы оставляем за собой право дать им этот внешний символ, независимо от того, нужно им это или нет. Носите их с радостью, дети мои.

Базел и Лиана кивнули, на этот раз не в силах говорить, а Лиллинара склонила голову набок.

- А теперь, Лиана, у меня есть подарок, чтобы отпраздновать твою свадьбу.

- Леди? - Лиана выглядела озадаченной.

- Думаю, это принесет тебе радость, Лиана, но на самом деле это не для тебя. Или, по крайней мере, не напрямую, - продолжила Лиллинара. - Даже богиня не может сделать так, как будто их никогда не было. Но это не значит, что мы не можем предпринять шаги...Гейрфресса.

Кобыла дернулась, ее удивление было очевидным, и ее ухо вытянулось вперед, когда она посмотрела на божество.

<Да, леди?> Даже ее мысленный голос казался менее дерзким, чем обычно, и Лиллинара улыбнулась ей.

- Ты такая же достойная дочь, как и Лиана, - сказала богиня. - И, как и она, ты бы никогда не попросила ни о каком особом одолжении для себя. И именно поэтому я дарю вам обоим этот подарок в день ее свадьбы и чтобы отпраздновать день вашей связи с ней.

Она протянула руку, коснувшись лба Гейрфрессы, и вспыхнул серебристый свет, ослепительно яркий при дневном свете. Голова скакуньи дернулась от удивления, а не от страха или боли, а затем свет вспыхнул один раз и исчез.

Уши Базела прижались, когда Гейрфресса повернула голову, глядя на него, и ее недоверчивая радость затопила его через табунное чувство. Изуродованная глазница ее правого глаза снова была заполнена, но не глазом, а сверкающей сине-серебряной звездой. Она сияла, почти как глаза дикого огня Венсита из Рума, но без меняющегося радужного оттенка взгляда Венсита, и восторг пронесся через сердце Гейрфрессы, подобно гордой, радостной силе ветра, которым она была названа, когда восстановилось зрение, которое было вырвано у нее.

- Ты всегда видела больше, чем большинство, дочь, - мягко сказала ей Лиллинара. - Теперь ты тоже сможешь видеть то, что видят другие. И, возможно, - богиня улыбнулась почти озорно, и восторг захихикал и пробежал рябью по великолепной гармонии ее голосов, - ты будешь видеть немного яснее, чем они, пока будешь этим заниматься.

Она отступила назад, рядом с Томанаком, и два божества пристально смотрели на четырех смертных перед ними в течение долгих, безмолвных нескольких секунд.. Затем, в унисон, они склонили головы в прощальном поклоне и исчезли.

Люди, градани и скакуны смотрели друг на друга, ошеломленные, потрясенные, радостные и каким-то образом глубоко отдохнувшие и освеженные, и голоса бога и богини шептались в глубине их мозгов.

<Любите друг друга, дети. Любите друг друга всегда так сильно, как вы делаете это сейчас, потому что ваша песня - это песня, которую этот мир надолго запомнит, а любовь - это то, что приведет вас туда, придаст вам сил и в конце концов приведет вас домой к нам.>

- Вот это впечатляет, - заметила Лиана на следующее утро, когда Гейрфресса и Уолшарно обогнули последний поворот и вышли на поляну посреди леса высоких сосен.

- Да, это так, - ответил Базел, и это было не такое простое соглашение, каким могло бы быть. В отличие от его жены и, о, но это слово было приятным на вкус в его мыслях! - он видел планы, хотя в последний раз, когда он действительно был здесь, смотреть было не на что, кроме деревьев. Он точно знал, чего ожидать... и в любом случае его ожидания не оправдались.

Сосновый лес вокруг них покрывал полосу пологих холмов по обе стороны реки Балтар. Где угодно, кроме как на вершине Равнины Ветров, они, вероятно, вообще не удостоились бы названия "холмы". Но они были достаточно высоки, чтобы быть заметными, поднятые каким-то давним катаклизмом, который отвел Балтар от Глотки, и они неуклонно спускались на юго-восток, пока не наткнулись на Болота, созданные отводом. Сами деревья были огромными, поднимаясь из прозрачного слоя раннего тумана, который солнце еще не успело прогнать, но они были расчищены, а пни выкорчеваны с площади по меньшей мере в пятьсот ярдов в поперечнике.

Однако это прояснение было не тем, что вызвало комментарий Лианы. Нет, то, на что она смотрела, было зияющей дырой в его центре. Это отверстие представляло собой прямоугольник размером шестьдесят пять на тридцать футов, плавно, но неотвратимо уходящий вниз, в освещенные фонарем глубины, под углом в три градуса. Последние несколько ярдов, где отверстие проходило через глину и почву, были выложены кирпичом и бетоном, но дальше оно было высечено из гладко отполированного камня, и постоянное, мягкое давление исходило от него, приветствуя их, когда они приближались к нему.