- Да, это так. - Тон Базела был таким же мрачным, как и у его компаньона. - Я думаю, что Он не зря отправил не менее четырех своих защитников на Равнину Ветров без всякой причины.

<Он не "посылал" всех нас>, - указал Уолшарно. <Некоторые из нас родились на Равнине Ветров.>

- Да, ты родился, - признал Базел. - И все же, на мой взгляд, я не очень доволен тем, какой большой интерес Темные проявляют к сотойи и моему собственному народу. Если уж на то пошло, сам Он тоже не очень-то этому рад. И если судить по количеству защитников, которых Он направил таким образом, то у меня есть ноющее подозрение, что впереди еще худшее.

< Похоже, Боги Тьмы особенно обеспокоены отношениями, которые твой отец наладил с сотойи>, - сказал Уолшарно. < И с моим народом тоже, если уж на то пошло.>

- И почему это может быть, как ты думаешь? - иронично спросил Базел.

<Конечно, не знаю.>

- И сам Он тоже не собирается нам рассказывать, не так ли?

На этот раз Уолшарно просто фыркнул, а Базел хрипло усмехнулся. По большей части он понимал и соглашался с причинами Томанака, по которым тот не просто вел своих защитников руку. Тем не менее, были времена, когда человек мог бы оценить хотя бы несколько намеков на то, что имели в виду Боги Тьмы.

Часть этого было достаточно легко понять. Отец Базела, князь Бахнак из клана Конокрадов градани, который наконец объединил враждующие северные кланы под единой короной и единым знаменем, не был другом Тьмы. Хуже того, он постоянно работал с бароном Теллианом и некоторыми другими высокопоставленными дворянами сотойи, чтобы положить конец тысячелетней вражде, ненависти и открытой войне между ними и его собственным народом. Его сердечные отношения с городами-государствами Дварвенхейма были чем-то еще, чего Боги Тьмы не могли одобрить, поскольку его народ неуклонно становился богаче, образованнее и процветал.

Тьме ничего из этого не нравилось по очевидным причинам, которых было бы вполне достаточно, чтобы объяснить ее постоянное вмешательство в прогресс Бахнака. И все же Базел был убежден, что за этим кроется нечто большее. Усилия Тьмы были слишком целенаправленными, и сами Боги Тьмы вмешивались слишком открыто, чтобы он мог поверить в обратное. И, как только что заметил Уолшарно, в этом тоже чувствовался привкус Тьмы.

- Ты все-таки думаешь, что я прав? - спросил он через мгновение.

<Вероятно,> мрачно ответил Уолшарно. <В конце концов, похоже, это наша область специализации. Вопрос, который приходит мне в голову, заключается в том, рассчитывала ли на это другая сторона. Я уже порядком устал наслаждаться таким пристальным вниманием Богов Тьмы.>

Смех Базела был полон гравия. У него развивалось все более и более конкретное представление о том, чего они добивались, и это чувство становилось все более знакомым. Как сказал Уолшарно, и у него, и у его спутника, по-видимому, была особая склонность иметь дело с последователями Шарны и демонами, которые им служили. Он признал, что были более безопасные "специализации", которыми мог бы заняться мужчина.

- По крайней мере, это та работа, которую нам пока удавалось выполнять, - отметил он.

< И это также та работа, на которой можно сразу потерпеть неудачу,> возразил Уолшарно, как будто прочитал предыдущую мысль Базела. Что, в конце концов, вероятно, так и было.

- Послушай! Защитник Томанака не должен так думать! Это вызов, над которым тебе следует поразмыслить.

<О, я думаю. Я думаю! Разве ты не можешь понять?>

Базел снова усмехнулся. Затем Уолшарно опять двинулся вперед, идя по следам, которые привели их так далеко, и Базел взглянул на небо. Еще пара часов, подумал он. Им скоро придется подумать о том, чтобы разбить лагерь, но до захода солнца они могли бы пройти еще несколько миль. Не то чтобы они уже не проехали довольно большой путь. На самом деле, они были глубоко в империи Копья, менее чем в неделе или около того от Элфромы, даже для лошади, не говоря уже о скакуне, и выражение его лица слегка смягчилось при этой мысли. Заранта из академии магов Джашана находилась в Шерхане, недалеко от Элфромы. Он уже некоторое время подумывал о том, чтобы навестить ее, хотя у него и в мыслях не было ничего подобного. И все же было бы хорошо увидеть ее снова... при условии, конечно, что они с Уолшарно переживут это маленькое путешествие.

Глаза Трейна Элдарфро снова открылись. На этот раз они действительно оставались в таком состоянии больше минуты или двух.

Не то чтобы это было каким-то особым улучшением.

Трейн лежал животом вниз поперек костлявого хребта лошади, крепко привязанный к ней, как вьючное седло. Его рана на голове наконец перестала кровоточить, хотя волосы были сильно запекшимися от крови, которую он потерял до этого. Сломанные ребра на левом боку - по крайней мере, два или три из них, подумал он, - причиняли ему острую боль каждый раз, когда опускалось одно из лошадиных копыт, и пара мускулистых гномов неуклонно колотили по наковальне позади его лба. Тем не менее, принимая во внимание все, что произошло, было удивительно, что он был так близок к целости, каким казался. Что, к сожалению, было не то же самое, что быть счастливым, оставшись в живых.

Он снова закрыл глаза, в то время как острые, как кинжал, белые вспышки пронзали его мозг. Боли было более чем достаточно, чтобы нарушить его концентрацию, но он сомневался, что в любом случае был достаточно близко к Академии, чтобы добраться до нее. У него был лишь незначительный дар к телепатии, и его радиус действия был сильно ограничен даже в лучшие времена, которых сейчас определенно не было. Если уж на то пошло, он был близок к границе своих возможностей, когда на него и его товарищей напали, и это, очевидно, было несколько часов назад.

Если уж на то пошло, - мрачно сказал он себе, - по тому, как я себя чувствую, это вполне могло быть несколько дней назад.

Он попытался, по крайней мере, расширить свои чувства достаточно далеко, чтобы сказать, сколько других также было взято в плен, но непредсказуемые, зазубренные вспышки боли сделали даже это невозможным. По крайней мере, он надеялся, что это было из-за боли; он не хотел рассматривать другие причины, по которым он, возможно, не смог почувствовать присутствие кого-либо из своих друзей.

Он тайком потянул за свои путы и обнаружил - как он был уверен, что это подтвердится, - что побег невозможен. Что предоставляло ему свободу сосредоточиться на всех неприятных возможных объяснениях того, почему он оказался в своем нынешнем затруднительном положении.

Я должен был уделять больше внимания предупреждениям госпожи Заранты, с горечью подумал он. Это просто казалось таким нелепым. В конце концов, кто может быть настолько глуп, чтобы на самом деле напасть на академию магов? Особенно тот, кто находится под защитой самого герцога Джашана?

Он все еще не знал ответов на эти вопросы, но был уверен, что скоро узнает. Он тоже не ожидал, что ему очень понравятся эти ответы.

Он почувствовал, как его сознание снова начало колебаться. В некотором смысле, он был бы рад снова отключиться, но в этом говорила трусость, и он стиснул зубы, призывая дисциплины, которым его обучали, отодвинуть черноту назад. Головокружение прошло через мгновение, и он применил ту же дисциплину к преодолению жестоких приступов головной боли.

Первые нападения в окрестностях академии казались не более чем совпадением. Заранта Джашанская была старшей дочерью герцога Джашанского, и ее отец помог ее академии набрать солидное ядро оруженосцев под командованием полковника Тотаса, личного оруженосца госпожи Заранты с детства. Более того, возможно, треть или более старших магов, которых Заранта привлекла в качестве инструкторов, были обучены мишуками, одними из самых смертоносных практиков ментально-рукопашного боя во всей Норфрессе. Если уж на то пошло, многие маги обладали боевыми способностями, которые даже черному колдовству было бы трудно преодолеть.