Голос Бахнака Каратсона, князя Харграма и главы Железных Топоров, клана Конокрадов, был еще ниже баса его сына. Он был на три дюйма ниже Базела, но с непомерно широкой грудью. Прижав подвижные уши к седеющим волосам, он взирал на своего отпрыска с возвышения, на котором стоял трон. Базел с товарищами стояли в Большом Зале дворца Бахнака. Большой Зал походил на подобные залы в зданиях многих городов Империи, только в тех никогда не было столь жалкого освещения и таких огромных стражников, сейчас выстроившихся вдоль стен и с усмешкой наблюдавших, как их князь приветствует блудного сына.

– Не знаю ни одной, – признался Базел. Он задумчиво поскреб голову. – Разве что доспехи могут тебе помешать.

– А может, и нет. – Угол рта у Бахнака пополз вверх. – Кстати, если уж мы заговорили о доспехах, не пояснишь ли, почему ты одет в эти цвета? Мне хватило известия, будто бы ты позволяешь дурить себя магам, пусть даже белым, но, кажется, я не раз говорил тебе, что нечего иметь дело со всеми этими богами и демонами!

– Да, конечно говорил, – согласился Базел. – Но куда податься человеку, если бог решает, что тот ему необходим? Я пытался не слушать, но это не помогло. Я попробовал сбежать от него, но и это не помогло. А когда меня попытался сожрать демон, он сам явился во плоти и предложил поступить к нему на службу. Мне ничего не оставалось как дать ему согласие. У меня просто не было возможности поступить иначе. К тому же я просил его о помощи, и он ее оказал, так что же мне было делать?

– Гм. Да, если ты сам просил его о помощи, большого выбора у тебя не было, – проворчал отец Базела. – Ну что ж, никто, кто тебя знает, не назовет тебя особенно сообразительным. – Базел усмехнулся, заметив, как Брандарк пытается удержаться от смеха. – Но в любом случае этот цвет тебе к лицу, – продолжал Бахнак, улыбаясь. – Оттеняет, знаешь ли, цвет ушей.

– Спасибо, – вежливо отозвался Базел. – Я рад, что ты одобряешь.

– Нет, пока что я еще не зашел так далеко, – возразил Бахнак, и стальные нотки в его голосе подтвердили смысл высказывания. – Крашнарк знает, как это повлияет на войну. Полагаю, важнее всего то, что ты вернулся домой.

Он произнес эти слова почти сердито, но тут же поднялся с деревянного резного трона, сошел вниз по ступенькам и обнял сына. Он обхватил его с такой силой, что у человека послабее не выдержала бы спина. Глаза князя при этом сияли. Базел тоже обнял отца, Бахнак обеими руками похлопал его по спине, потом отступил назад.

– Ладно! – произнес он слегка охрипшим голосом. – Твоя мать тоже сгорает от нетерпения увидеть тебя, а еще у тебя имеются братья и сестры, племянники и племянницы. Они где-то неподалеку. Нам есть о чем поговорить, – продолжал он, бросая короткий взгляд на Брандарка, Кериту и Вейжона, – но у нас еще будет для этого время. Я не настолько храбр, чтобы противоречить желаниям твоей матери. Так что идите, все вместе, – добавил он, указывая рукой на смущенных друзей Базела, – и для начала разберитесь со всеми ахами и охами.

– Так вот как все было.

Высокое пламя бушевало в огромном камине продуваемой сквозняками столовой. Принц Бахнак сидел во главе стола, откинувшись на спинку кресла. Были времена, когда Базел не замечал ни сквозняков, ни тонких струек дыма, вырывающихся из очага, ни закопченных балок, но с тех пор он повидал немало более совершенных отопительных систем. И все же замерзшие пальцы рук и ног и запах дыма ничего не значили в сравнении с возможностью снова видеть отца, поднимающего громадную кружку с пивом и задумчиво глядящего поверх нее на сына.

Старший брат Базела, Бародан, сидел слева от Брандарка как раз напротив Базела. Бародан был всего лишь на полдюйма ниже Базела и на двадцать пять лет старше его. Несмотря на разницу в возрасте, они всегда были близки, хотя Бародан не отличался излишней разговорчивостью. Он разделял желание своего отца вывести народ из дикого состояния и, в отличие от Базела, любил науки. Однако он гораздо больше его походил на Конокрада, по крайней мере, внешне. Некогда длинный меч обезобразил его лицо шрамами, он долго присматривался к человеку, прежде чем заговорить с ним, и никогда не произносил два слова там, где хватило бы одного. Бародан был старшим командующим армией своего отца, и когда он отдавал приказ, даже закаленные в боях воины со всех ног кидались его выполнять. Других братьев Базела за столом не было – без сомнения, отправились с поручениями от отца к его союзникам, – а три сестры сидели рядом с матерью (поближе к огню), болтая с его товарищами.

Его мать, пользуясь светом камина, вышивала на пяльцах, и теплая волна воспоминаний залила Базела, следившего за ее умелыми движениями. Дед Базела, князь Карат, был ошеломлен, когда его наследник выбрал себе в невесты Артаналу, дочь Фарлаха. Она была из Конокрадов, это верно, к тому же кузина принца Мазго, но Железные Топоры не особенно жаловали ее родной клан Боевых Молотов. Кроме того, по меркам градани она была слишком тонкой и хрупкой. Сам Карат и его жена породили за восемьдесят шесть лет супружества троих детей, и у князя зародились сильные сомнения относительно того, сколько внуков сможет ему принести это нежное создание.

Еще хуже была закрепившаяся за Артаналой репутация скромницы, обожающей книги. С политической точки зрения такая жена совершенно не подходила принцу воинственного народа. Карат сделал все, что было в его силах, для предотвращения этого союза, но впервые на его памяти непреклонность сына сравнялась с его собственной. Бахнак был внимателен, вежлив, с готовностью соглашался с некоторыми возражениями отца, но он был тверд словно гранит. И наконец Карат решил, что уж лучше обзавестись невесткой из Боевых Молотов, чем навсегда испортить отношения с сыном.

Но жена Бахнака не оправдала ни одного из опасений своего свекра. Да, она предпочитала держаться в тени, но ее скромность проистекала из спокойной уверенности в себе. Она знала, что ее сила состоит в другом, и не видела необходимости выступать на первый план. Она умела наблюдать и делать выводы, а ее «ученость» была результатом той же неуемной тяги к знаниям, которая переполняла и Бахнака. Только у нее это была любовь к знанию ради знания, тогда как Бахнак стремился к нему, чтобы вырвать свой народ из когтей варварства. Несмотря на свою былую неприязнь, вскоре принц Карат обнаружил, что прислушивается к советам невестки. И какой бы хрупкой ни казалась Артанала, она не была хилой или болезненной. Появление крепкого первенца развеяло все сомнения на этот счет. Кроме того, вскоре Карат понял, что это супружество превратило Боевые Молоты из врагов в союзников. Старик неохотно менял свои мнения, но Артанала оказалась особым случаем. Через некоторое время он ее уже обожал, а то, что его сын проявил упорство и настоял на своем желании жениться на подобном сокровище, лишь усилило веру старика в правильность суждений Бахнака.

Даже сейчас очень немногие понимали, насколько князь зависит от жены. Она была не только его союзником и мудрым советчиком, но еще и противовесом, помогавшим сдерживать иногда охватывавшие его приступы чрезмерного воодушевления по поводу очередного плана, который, по зрелом размышлении, оказывался не так уж хорош, и центром, вокруг которого объединялась вся семья. Продолжая по-прежнему держаться на заднем плане, она тем не менее учила своих дочерей прислушиваться к велению собственного сердца и самим принимать решения. Хала и Адала, самые младшие, больше походили на нее, зато Марглита и Марита, две старшие дочери, участвовали во всех начинаниях Бахнака наравне с сыновьями.

Шарках, средняя сестра Базела, была совсем другой: ее не вдохновляла политика и еще меньше – науки. Чем она действительно интересовалась, так это военными искусствами, и сейчас она мертвой хваткой вцепилась в Кериту. Базел несколько сомневался, что пример Кериты сможет стать той последней каплей, которая подточит убеждение отца в том, что Шарках нежелательно становиться воительницей. Но это не значит, будто он будет упорствовать вечно, ведь его жена была убеждена – ее дочь, как и она сама, может делать то, что считает нужным.