Каэрита засмеялась, Брандарк усмехнулся.

— Не скажу, что в этом кратком описании нет элементов преувеличения, — спустя некоторое время заговорил он, — однако оно достаточно точно. Само существование «дев войны» оскорбительно, с точки зрения взгляда здешних консерваторов на устройство общества — да и всего остального мира тоже, если уж на то пошло. «Девы войны» вообще бы не существовали, если бы Корона не гарантировала их права. К несчастью, и я полагаю, именно это обнаружил Базел, «хартия» — скорее удобное, чем точное описание королевских гарантий.

Каэрита вопросительно подняла бровь, и он пожал плечами.

— На самом деле это целая куча отдельных хартий и указов, изданных по каждому конкретному случаю, а не четкий, единообразный правовой документ. В соответствии с тем, что мне пока удалось выяснить, первоначальный документ, узаконивающий существование «дев войны», к несчастью, в нескольких ключевых пунктах достаточно расплывчат. На протяжении следующего столетия были выпущены несколько дополнительных указов, имевших целью прояснить неточности, к ним присовокупили частное мнение какого-то судьи, и вот эту-то мешанину они наивно называют «хартией». Сам я с таким не сталкивался, как ты понимаешь, но подобные случае нередки и у градани. Когда нечто возникает, как эта «хартия», неизбежен существенный разнобой в терминах, встречающихся в отдельных документах. А это прекрасная почва для всяческих двусмысленностей и недопонимания… в особенности если оговоренные в этих указах права не по нраву соседям.

— Тебе присущ редкий дар говорить о чем угодно, кроме самого главного. — Каэрита вздохнула и покачала головой. — Какие все-таки права получили «девы войны»? В общем и Целом, независимо от существования вариантов в отдельных документах?

— В основном, — ответил Брандарк, — они имеют право жить, как хотят, не придерживаясь традиционных для Сотойи семейных и общественных обязательств. — Бард откинулся в кресле и сложил перед собой руки с хмурым, задумчивым видом. — Хотя их принято называть «девами войны», большинство из них таковыми не являются, — Он пожал плечами, заметив, что Каэрита вопросительно вскинула бровь. — В королевстве Сотойя феодальные отношения развиты куда сильнее, чем в Империи Топора. Фактически всякое реальное право здесь, на Равнине Ветров, так или иначе связано с владением землей и вытекающим из него обязательством служить Короне. И «девы войны» не исключение. Сердцевиной этой «хартии», провозглашающей сам факт их существования, является обязанность вольных городов поставлять Короне военные силы. Когда мной овладевает особый цинизм, мне кажется, что это обязательство было включено умышленно, с намерением свести хартию на нет, поскольку я не в силах представить себе короля Сотойи, всерьез рассчитывающего на то, что группа женщин в состоянии поддержать Корону хорошо обученными военными отрядами.

— Если это так, то в итоге король, без сомнения, был неприятно удивлен, — вклинился в разговор Базел, и Брандарк рассмеялся.

— Это уж точно! — воскликнул он. — Когда мной совсем не владеет особый цинизм, я склоняюсь к мнению, что король Гартха включил это обязательство исключительно потому, что его вынудили сделать это. Если Сотойя до сих пор враждебно воспринимают само понятие «дева войны», можно не сомневаться, что узаконивайте их существования преодолевало чудовищное сопротивление. Вполне вероятно, что Королевский Совет, пользуясь в этом вопросе мощной поддержкой, сумел бы блокировать хартию, не включи король это условие. Видимо, противники короля верили, что при первом же призыве воинских сил хрупкие, застенчивые женщины не сумеют показать себя умелыми воинами, это сведет на нет усилия Гартхи, и потому нет смысла переходить к открытому противостоянию с королем. В любом случае только около четверти «дев войны» на самом деле воины. Их законы и традиции требуют, чтобы все они владели хотя бы элементарными навыками самозащиты, но большинство выбирают другие профессии. Некоторые занимаются сельским хозяйством или, как многие Сотойя, разводят лошадей. Однако больше всего среди них лавочников, кузнецов, врачей, стеклодувов и даже юристов — вот те занятия, которые пользуются особой любовью у жителей вольных городов. И цель хартии — гарантировать им, несмотря на тот факт, что они женщины, те же законные права и защиту, какими пользуются мужчины.

— Все они женщины?

— Ну, — криво улыбнулся Брандарк, — настоящие воины — действительно «девы». Однако если ты спрашиваешь, состоит ли их общество исключительно из женщин, ответ такой: нет. Тот факт, что женщина предпочитает жить сама по себе, отнюдь не означает, что она ненавидит мужчин. Конечно, многие из них становятся «девами войны», потому что недолюбливают мужчин (или те их), и лишь некоторые вступают в связь с другими женщинами. И мужчины Сотойя не любят их не за это, а прежде всего потому, что в их представлении женщина, самостоятельно распоряжающаяся своей судьбой, явление противоестественное. Однако вы ошибетесь, сочтя, что любая женщина, которая решила стать — или, если уж на то пошло, родилась — «девой войны», не может влюбиться в мужчину и прожить с ним всю жизнь. Или, по крайней мере, встречаться с мужчинами время от времени. Как и у остальных женщин, у «дев войны» рождаются не только девочки, но и мальчики. И конечно, это лишь усложняет те «неопределенности», о которых я уже упоминал.

— Почему? — Опираясь локтями на стол и покачивая в пальцах стакан с вином, Каэрита наклонилась вперед.

Базел постарался скрыть улыбку. Точно такое же выражение, придававшее ей сходство с охотничьим ястребом, появлялось на ее лице, когда она встречалась с новой техникой боя.

— Всегда существовал вопрос: распространяется ли хартия «дев войны» автоматически на их детей мужского пола, — объяснил Брандарк. — Или даже на их детей женского пола, для подлинных реакционеров и это служит камнем преткновения. Когда женщина становится «девой войны», ее обязанности по отношению к семье теряют силу, таков закон. Любой, даже очень узколобый человек должен с этим согласиться. И тем не менее некоторые аристократы продолжают доказывать, что этот узаконенный разрыв относится исключительно к самой женщине, и что линия наследования и семейные обязательства должны перейти к ее детям в нетронутом виде. Большинство не согласны с ними, но даже они признают, что здесь все еще есть неясности. Полагаю, скорее всего, чистое везение, что первое поколение «дев войны» принадлежало в основном к простому народу и лишь незначительная часть имела знатное происхождение. А может, и невезение. Если бы в дело оказалась замешана высшая знать, то борьба разгорелась бы нешуточная, и Королевский Суд был бы вынужден принять окончательное решение уже много лет назад. Как бы то ни было, вопрос легального статуса детей «дев войны» все еще висит в воздухе, по крайней мере отчасти. И точно так же обстоит дело с их браками. Наиболее твердолобые оппоненты утверждают, что, поскольку их драгоценная хартия отсекает все прежние семейные обязательства, это препятствует возникновению новых обязательств. То есть в их глазах брак «девы войны» не имеет никакой законной силы. И насколько я понимаю, эта проблема и в самом деле не решена. Сильно сомневаюсь, что Гартха задумывался о том, будут «девы войны» выходить замуж или нет, и как сделать так, чтобы их брак считался законным. Однако старший служащий магистрата барона Телиана утверждает, что язык документов очень неточен и допускает различное толкование многих положений. Все знают, сказал он, что техническая сторона может влиять на толкование буквы закона, но не его духа, и все же проблема остается. Наконец, чтобы быть до конца честным, из того, что он говорил — и кое-чего, о чем он не упомянул, — вытекает, что «девы войны» тоже немало потрудились, мутя воду.

— Зачем? — спросила Каэрита. — Если только… Ох, ну да! Дети.

— Вот именно. Если брак «девы войны» не имеет законной силы, тогда каждый ее ребенок — незаконнорожденный.