Он неприятно улыбнулся при этой мысли и начал отходить от первых рядов преследования.

Все тело Трайанала Боумастера болело. Он предположил, что, вероятно, когда-то в своей жизни уже испытывал почти такую же усталость; он просто не мог вспомнить, когда именно.

Он натянул поводья, и жеребец под ним резко фыркнул - глубокий, вздымающийся звук усталости и благодарности. Ноздри боевого коня раздувались, пятна застывшей пены покрывали его темные плечи и бока, и Трайанал чувствовал, как мощные мышцы дрожат от усталости. Он наклонился вперед, поглаживая угольно-черную шею и шепча нежности. Если он и его оставшиеся в живых люди шатались от усталости, то их лошади были еще более измотаны, и каждый из них был обязан своей жизнью своему коню.

Не то чтобы их было очень много, с горечью подумал он.

Он повернулся и посмотрел назад. Враг упорно преследовал их уже почти три часа, и шестьдесят или около того его солдат, которые остались, не могли дольше оставаться перед ними. К счастью, они были так близки к разрыву контакта, когда отступали через холмы. Эта благословенная пауза, пока подходили основные силы противника, позволила им еще больше увеличить дистанцию. Что еще более важно, это позволило потрепанным войскам Трайанала реорганизоваться на бегу. Дыры в цепочке командования были заткнуты, взводы были приведены в порядок, и все его уцелевшие силы превратились в компактное формирование, легко реагирующее на команды горна.

И это было к лучшему, потому что изнурительная погоня обошлась даже дороже, чем он позволил себе вообразить. Капитан Стилсейбер больше не посылал никаких сообщений для Трайанала; он лежал где-то в милях позади, со стрелой в основании горла, и восемь его солдат лежали разбросанными вдоль пути их отступления вместе с ним. Трайанал также не смог остаться в стороне от драки, что бы ни предпочел сэр Ярран. Один из двух его седельных колчанов был совершенно пуст; в другом были его последние пять стрел, и при этом у него их осталось больше, чем у большинства его людей.

Момент настал, подумал он, оглядываясь на неровные ряды всадников, несущихся по траве позади него. Солнце скатывалось по западному небу, когда короткий северный весенний день клонился к сумеркам. До заката оставалось не более полутора - максимум двух часов. Достаточно долго, чтобы драться до конца, прежде чем темнота позволит более слабой стороне сбежать, но только в том случае, если бой начнется скоро.

И так и будет, мрачно сказал он себе. Так или иначе, независимо от того, сработал его отчаянный план или нет. Лошади его людей спотыкались, а их колчаны были пусты. Они были разбитой силой, бежавшей с максимальной скоростью, которую еще могли поддерживать их спотыкающиеся лошади, в то время как резерв, который вражеский командир отвел назад и безжалостно удерживал, постепенно ускорял свой темп. Его лошадей едва ли можно было назвать свежими, но, несмотря на их усталость, они были гораздо ближе к этому, чем шатающиеся существа под командой людей Трайанала, и они приближались с каждым мгновением.

Трайанал еще мгновение смотрел на них, затем снова пустил жеребца в ход. Большой конь ответил с галантностью, от которой Трайаналу захотелось заплакать, но на это не было времени. Колеблющийся курс его оборванных выживших вел их прямо к неглубокой речной долине.

Это была небольшая река - чуть шире большого ручья, который обычно полностью исчезал в разгар лета. Пока что он все еще весело журчал в своем неглубоком, усыпанном гравием ложе, питаясь той силой, которая была даром последних весенних дождей. Его долина была, по крайней мере, немного более впечатляющей, чем сама "река", если не намного. В самом широком месте он был немногим более пятидесяти ярдов в поперечнике, в большинстве мест уже, чем овраг, по которому они шли утром, но ивы и низкорослые кустарниковые деревья отмечали его русло, жадно напиваясь из ручья. Спуск в русло ручья был более мелким с этой стороны и более крутым к западу, и Трайанал почти почувствовал торжество, охватившее их преследователей, когда они поняли, что этот более крутой берег будет означать для измученных лошадей, которых они преследовали.

Предполагая, что кто-нибудь из людей Трайанала добрался до вершины дальнего берега, у них, по крайней мере, был бы длинный, постепенный спуск по противоположной стороне. Не то чтобы было похоже, что кто-то из них выберется из долины до того, как погоня настигнет их.

Трайанал наклонился вперед, к гриве своего коня, как жокей, подгоняя жеребца руками и голосом, сливаясь с движением мощных, напряженных мышц между своих бедер. Чувствуя, как лошадь задыхается, борясь за воздух, когда глаза жеребца затуманились от усталости, и он выпустил свое могучее сердце по требованию своего всадника.

Небо было ясным, но на мгновение любой, у кого хватило бы концентрации, поклялся бы, что слышал гром. Затем он раздался снова - глухой, раскатистый, пульсирующий звук, скорее ощущаемый, чем слышимый... но не воображаемый. Никогда не представлял.

Трайанал посмотрел вверх, его глаза расширились от внезапной надежды, а затем западный берег русла ручья исчез под вереницей скачущих лошадей.

Сэр Фалту не слышал грома, но он его видел. Увидел катящийся ураган кавалерии, надвигающийся прямо на него. Должно быть, там, наверху, сидели наблюдатели и ждали, идеально рассчитав момент. Он не знал точно, как раскинулась местность за рекой, но знал, что она должна была обрываться вниз к западу. Это был единственный способ, которым приближающиеся солдаты в цветах Балтара и Гланхэрроу могли заставить своих лошадей перейти на полный галоп, оставаясь незамеченными.

Как? - поинтересовался он почти спокойно. - Как этот маленький ублюдок донес до них весть? Они все еще в часе езды от крепости Гланхэрроу. Как они могли добраться сюда вовремя, да еще с такими отдохнувшими лошадьми?

И тот факт, что эти лошади свежими, был до боли очевиден, когда атакующие всадники спустились с берега, как землетрясение. Мелководье ручья взорвалось белыми крыльями брызг под копытами их скакунов, горны запели дико и свирепо, возвещая атаку над глубоким, голодным заливом голосов, выкрикивающих имя Трайанала, как боевой клич, и погоня Фалту остановилась, разбитая на куски.

Некоторые из его людей повернули в тщетной попытке бежать обратно на восток, к иллюзорному убежищу Болот. Но они никогда не доберутся до безопасности, и Фалту знал это. Карты только что были грубо поменяны местами. Какими бы ни были его лошади, преследующие верхом людей Трайанала, они и близко не были такими свежими, как отдохнувшие, скачущие галопом боевые кони, приближающиеся к ним. Боевые кони под командованием мстительных солдат, которые тоже были свежими... и у которых были полные колчаны.

Он смотрел на надвигающуюся гибель своей роты, наблюдая, как грифоны во главе ее - бело-голубой Балтар и серый Гланхэрроу - корчатся и танцуют, и отчаяние было горьким во рту. Не было смысла пытаться сдать своих людей, не после того, как они расправились с ранеными Трайанала, и он знал это. Но и избежать этой громовой, мстительной волны было невозможно, и он вытащил саблю из ножен.

Он все еще смотрел на танцующих грифонов, когда арбалетный болт пробил заднюю пластину его кирасы и раздробил позвоночник.

Дарнас Уоршоу наблюдал со своего неподвижного боевого коня, как Фалту вывалился из седла. Он удовлетворенно поморщился, затем бросил тяжелый арбалет, развернул коня и помчался прочь. Только дальнобойность его оружия позволила ему попасть в капитана Голден-Вейл с такого расстояния, и он рисковал, оставшись безоружным, но его коню еще больше мешала бы лишняя масса, и в данный конкретный момент это было важно. Уоршоу был достаточно далеко позади, чтобы иметь отличный шанс опередить погоню до темноты, особенно если преследование остальных людей Фалту немного замедлит ее.