— Ну естественно прав!

Успел поддакнуть вновь веселеющий Шатильон.Не обращая внимания на канадского лорда, Вилар продолжал:

— Наш путь все равно лежит вдоль этой реки, так от чего бы нам не воспользоваться такой возможностью? Идти по глубокому снегу даже на лыжах будет очень сложно, а главное - долго. А данный способ передвижения ускорит наш поход. На простое скольжение уйдет гораздо меньше сил, чем на пеший переход.

Почесав подбородок, борода на котором покрылась подмерзающими капельками, ученый вздохнул и ответил:

— Твои слова не лишены истины, дружище.Твоя взяла, мчись за вещами.

Подумав еще пару секунд, проговорил Монтеро, обращаясь к лучшему другу. Окинув всех ликующим взглядом, Бернар задрал нос и, резко повернувшись, помчался вдаль, напевая какую-то победоносную песню.

— И когда он все-таки повзрослеет...

Каким-то неестественным для самого себя тоном проговорил Сальвадор.

— А тебе хочется, чтобы наш Бернар утратил свою вечную веселость и желание вляпаться в какие-нибудь приключения?

Повернувшись к физику, проговорил Клод.

— Знаешь, это было бы чересчур прискорбно…

Через несколько секунд ответил Сальвадор.

Через десять минут наши бравые путешественники уже полным составом, экипированные до зубов лучшим снаряжением, которое они позаимствовали из перевозимого самолетом груза, двигались по льду, рассекая острыми лезвиями кристальный лед. Легкая и теплая одежда шутя справлялась с защитой своих хозяев от холода, и лишь ветер, практически бессильный, старательно дул в лица - единственное незащищенное место - покрывая их румянцем. Бернар, осчастливленный тем фактом, что его задумка все же реализовалась, мчался, как и полагается счастливому человеку.Несмотря на тяжелый рюкзак, Бернар с легкостью держал равновесиеи, более того, умудрялся обгонять прочих участников похода. Он разгонялся, быстро перебирая ногами, после чего скользил по инерции дальше, отрываясь от своих спутников. После чего проделывал подобное в обратную сторону, тормозя перед Виларом или Монтеро и поднимая столб снега и льда.Наблюдая за этим, не стоит и уточнять, что приключение, начавшееся раньше времени, очень нравилось нашему французскому миллионеру.Более прагматичный Сальвадор двигался спокойно и размеренно, хоть и не отставал от Бернара в своем умении кататься на коньках.Все снятые со счетов деньги Монтеро аккуратно переложил из саквояжа в походный рюкзак, найденный все в том же грузовом отсеке самолета, добавив к купюрам прочие припасы.Друзьям очень повезло, что, помимо почты, самолет перевозил столь нужное в этих условиях снаряжение, могущее облегчить нашим уже не авиапутешественникам их сложный переход.Честный и великодушный Бернар обещался возместить весь ущерб за позаимствованный груз и обязательно оповестить первые уполномоченные в подобных вопросах власти о месте крушения самолетав том случае, если последние все же не получили сигнал бедствия с борта потонувшей в снегах машины. Клод Вилар, в свою очередь, обладал меньшим опытом в подобного рода увлечении, поэтому передвигался аккуратно и спокойно, стараясь двигаться сдержанно и контролировать каждое свое движение.Первый привал был сделан достаточно быстро, ибо Бернар, уставший от своих неистовых перемещений по льду, тяжело дышал холодным воздухом, что никак не могло пойти на пользу организму миллионера. И летчик, который не спал уже более суток, тоже нуждался в отдыхе.Рассудительный Сальвадор, взглянув на часы, распорядился:

— Друзья, сейчас едва пол первого дня, и я с уверенностью могу сказать, что мы можем набраться сил и перекусить, прежде чем вновь двинемся в путь.

Проголодавшийся Бернар, услышавший заявление Монтеро об обязательном перекусе, тут же согласился с подобным решением и благополучно присоединился к плану лучшего друга. Место для привала не заставило себя долго искать и нарисовалось неподалеку.Сальвадор, первый сошедший с обледенелого берега реки на край поляны, тут же провалился по колено в плотно спрессованный снег.Подскочивший сзади Бернар, ликуя, проговорил:

— А ты предлагал нам по такому снегу топать до самой горы, да ещё и переубеждал меня в нормальности моей задумки!

— Да, снежные края здесь...

Доставая ногу из холодного капкана, протянул Сальвадор, словно не слыша Шатильона.

— Ну что ж, привал на уютной полянке отменяется!

Вынес вердикт Клод.

— Это почему же?

Хихикнул Бернар.

Окинув взором окрестности, Сальвадор хмыкнул:

— Если тебе, дорогой Шатильон, так хочется принять снежную ванну, то милости прошу, а мы с Клодом предпочтем добраться вон до того крутого склона берега и там остановиться на отдых.

Дружище Клод, ты же не будешь против?

Усталый Клод поспешно закивал, полностью поддерживая идею физика. Теперь пришло время Монтеро победоносно взглянуть на Бернара, который скорчил такую гримасу отвращения, что Вилар невольно улыбнулся. Но Сальвадор этого не увидел, и, развернувшись, направился в указанном направлении к заснеженному склону берегового холма. За неимением иного места для привала этот заснеженный холм подходил как нельзя лучше. Хоть он и не был слишком высоким, но очень даже успешно защищал уставших путников от пронизывающего ветра. Поваленная старая сосенка, лежавшая неподалеку, тут же была использована друзьями как не совсем удобное, но все же относительно сухое и теплое место для сидения. Отломанные с нее сухие ветви были приготовлены для костра, которым пообещал заняться Сальвадор. Бернар же, в свою очередь, отправился наломать еще ветоши для поддержания нужного жара. Оставшиеся на месте стоянки почетные члены столичных ассоциаций, занятые обустройством их временного места пребывания, могли отчетливо слышать хруст трескающихся ветвей, звуки проседающего снега и мелодию до боли знакомой им с детства задорной песенки. Пел Бернар коряво. Именно это слово очень точно могло справиться с описанием всего музыкального дара нового европейского миллионера. Шатильон был из тех счастливцев, коих отлично характеризует фраза "медведь на ухо наступил". Но отсутствие слуха и голоса никак не мешало Бернару напевать вот такие веселые песенки, при этом ужасно фальшивя и попадая в ноты крайне редко. Но даже такое ужасное исполнение никак не портило всей атмосферности той песни, звучанию которой вторил внутренний голос оставшихся у костра путников.

Раскрасневшийся Бернар вернулся не быстро, что легко объяснялось огромной охапкой хвороста в его руках, почти полностью перегораживающей французу обзор. Ноги Шатильона до колен были облеплены снегом. Плюхнув свою ношу на землю, Бернар уселся на нее и, наконец, свободно смог взглянуть на мир. Судя по изменившемуся выражению лица, картина, представшая перед его глазами, совершенно не понравилась незадачливому певцу. А увидел Шатильон следующее: Сальвадор, стоя на коленях перед неумело сложным костерком, расходуя огромное количество спичек, безуспешно пытался призвать на службу путешественников древнего духа огня. Спички сгорали одна за одной, слегка обугливая ветошь, уложенную наподобие колодца. Отблеск огонька, изредка появляющийся на дне "колодца", мгновенно угасал, распадаясь в воздухе и оставляя на своём месте лишь россыпь горячих искр. Опустившийся на корточки по другую сторону плохо уложенного хвороста Клод Вилар заваливал физика бесчисленными советами и подсказками, не приносящими, надо отметить, никакого толка. Он то заслонял ладонями огонь от ветра, то, наоборот, пытался дуть под основание готовящегося костра. Глядеть на подобное Бернар был просто не в силах. Сорвавшись с добытой кучи, Шатильон подскочил к друзьям, бесцеремонно выхватывая коробок спичек из рук Мотеро.