Все было понятно без слов.

А ведь были предпосылки… были. И я не буду его заставлять. Если это то, чего он действительно хочет, то, что сделает его счастливым… мне ничего не остается, как принять этот выбор.

Я подняла глаза вверх и посмотрела вдаль на то место, где должен был быть мальчик… И мне вновь показалось, что наши взгляды встретились… хоть это и невозможно.

В его глазах был сильный страх…

Невольно в голове промелькнули болезненные воспоминания…

— Мама мне сказала, что с тобой нельзя дружить, потому что ты яо! Страшный красноглазый монстр!

— Уааааа! Она страшная, страшная, страшная! — с этими словами дети начали закидывать меня своими игрушками.

— Верь сердцем, но наблюдай глазами. Мы верим вам, но для того чтобы предотвратить смуту, должны провести проверку. Надеемся, что достопочтенная мастер секты не будет гневаться на стариков, — сказал старый хрыч на первом собрании мастеров сект.

— Безопасной прогулки, уважаемая госпожа культиватор! — поклонились бандиты в преступном районе, по которому мы прохаживались.

Меня всегда боялись и сторонились… с рождения я то и дело ловила на себе взгляды полные страха… не только страха… презрения, ненависти, злости… жалости. Мне не впервой такое ощущать, но все равно очень больно.

Хоть и понимаю, что ребенок относится ко мне так не из-за альбинизма, а из-за посттравматического синдрома, который не позволит ему так просто доверять людям, моя застарелая травма все равно говорит мне: «На самом деле он боится ТЕБЯ»…

Я знала, что должна принять правильное решение.

— Улетаем, — я криво улыбнулась моему несостоявшемуся ученику и запрыгнула на Сяо Хун.

(Таоте — один из девяти великих драконов Китая. Очень сильный и прожорливый)

Этот мир отвратителен. Прогнивший насквозь, презренный, мерзкий… грязный. Грязь повсюду. Я тону в ней и не могу выбраться, как бы ни старался.

Мне больно смотреть на него, ведь он разъедает мои глаза. Не могу в нем дышать, так как зараженный воздух разрушает мои легкие. Ступая по земле, я будто хожу по вонючему болоту…

Как же я его ненавижу. До боли, до зубного скрежета. Особенно разумных существ, ведь именно они являются причиной всей этой мерзости. Их мысли, поступки, действия… Я их презираю и желаю уничтожить всей своей уставшей душой.

Крепостных, которые в стремлении получить свободу совершали низкие поступки.

Царей, королей и императоров смертных, промывающих мозги подданным пропагандой, заставляя их принять рабскую философию жизни. Правителей, которые наживались на своих человеческих собственностях и убивали десятки тысяч ради своих эгоистичных целей.

Яо, зверей в человеческой коже, которые даже не осознавали, что такое хорошо, а что плохо.

Демонических заклинателей, творивших неприкрытое, чистейшее зло.

Так называемых ортодоксальных культиваторов, совершавших поступки и похуже, выдавая свои мерзкие деяния за праведные.

Как же я ненавижу яо. Ненавижу смертных. Ненавижу демонических зверей… Ненавижу мир.

Мое рождение не сулило ничего хорошего, ведь я появился на свет с сильнейшим телосложением ян. Ситуацию осложняло еще и то, где именно я впервые открыл глаза… Это произошло в первом из шести Великих Демонических Павильонов.

Из-за огромной концентрации светлой энергии ян в моем теле, мне было суждено всю жизнь ощущать то, чего другим, к счастью, не дано. Мои глаза видели сущность этого мира насквозь. Достаточно было и секунды, чтобы понять душу любого живого существа. Я видел, слышал и ощущал запах чистоты благодетелей и вонь пороков.

Человек, совершивший множество плохих поступков, для меня выглядел так, будто по нему ползали десятки черных сгустков, похожих на слизней, источающих невероятное зловоние… Иногда от переизбытка эти комки падали на землю, мебель, растения, животных… делая мое пребывание в этом мире невыносимым.

Мне еще ни разу не доводилось видеть человека без этой мерзости…

Из-за своего чистого телосложения ян, моя жизнь была настоящим адом… Я не только видел эти отвратительные вещи, меня еще и презирал за это собственный отец… который попытался меня убить, как только впервые увидел.

Своим появлением на свет, я убил любимую им до одержимости женщину… Ее организм просто не выдержал такой сильной энергии ян.

Моя мать была дочерью мастера Секты Бурлящей Крови. Сильная, яркая, настоящий чистый белый лотос, стремящийся сделать этот мир чуточку лучше… идеальная… со слов отца.

Он влюбился в нее до безумия и также безумно возненавидел меня за ее смерть. От моего уничтожения его останавливала лишь жертвенная формация, которую мама накинула на меня перед тем как уйти… Но не формация была серьезным препятствием для сильнейшего демонического лорда, а ЕЕ последняя воля. Она желала, чтобы я жил, и он позволил мне жить.

Правда, временами мне казалось, что это было больше наказанием, чем милостью.

Он никогда меня не любил, но вырастил из уважения к ЕЕ желанию. Можно сказать, что отец даже заботился обо мне… так, как умел.

Его главной философией жизни была сила. Поэтому я должен был стать самым сильным. Настолько сильным, чтобы весь мир склонился передо мной.

Моими игрушками были холодные оружия. Я никогда не играл в игры, только учился, культивировал, сражался или тренировался. Вместо добавок для еды, мне подмешивали маленькие дозы яда. И я даже не знал, что может быть как-то иначе.

Не знал, каково это иметь полноценную, любящую семью. Не знал, что дети могут играть. Не знал, что такое объятия…

Мой отец, У Цзяньи, отказывался ЕЕ терять и никогда не останавливался в попытках вернуть любимую. Он испробовал неисчислимое количество способов воскрешения умершей.

Однажды он обнаружил запрещенный даже самыми неправедными культиваторами метод, которому решил последовать ради нее, не моргнув и глазом. Для этого демонический лорд пытал до смерти десятки заклинателей.

Когда в моих глазах родитель превратился в ужасающего монстра, покрытого черной слизью, отца наконец постигло возмездие. Его действия всколыхнули весь мир, и ортодоксальные секты больше не могли смотреть на столь несправедливые, мучительные смерти.

— У Цзяньи совсем сошел с ума, что даже своих от чужих не отличает, — шептались члены союзных павильонов, отказывая в помощи, когда на нас напали объединенные силы Семи Великих Сект.

После ожесточенной битвы, в которой сильнейший демонический лорд практически уничтожил целое войско, его наконец смогли победить.

— Умри же, дьявол, за свои нечестивые деяния! — кричали даосы, следующие правильному пути, пронзая грудь моего отца.

Я был единственным, кто выжил после резни, последовавшей за смертью лидера. Он спас ЕЕ ребенка, отправив меня в свое маленькое карманное измерение. Оно выпустило меня только когда уже все закончилось.

Тот день был особенно жарким. Солнце палило нещадно, а земля потрескивала от сухости. Из-за этого запах горы трупов на главной площади павильона был особенно невыносимым. Когда я появился из безопасного места, то оказался прямо на верхушке этой груды.

По неосторожности я поскользнулся на отсеченной голове своей няни, которая вскормила меня грудью, и скатился вниз по телам моих учителей, слуг и телохранителей. Когда я упал на колени в кровавую лужу и поднял глаза вверх, то в свете яркого солнца увидел тело отца, висевшее на крыше на самом видном месте.

Мне было всего 8 лет, когда остался совсем один в этом жестоком мире и не знал, что делать дальше. Больше не было мамы, папы, няни и наставников… никого. Только я и море грязной крови, которая засыхала под палящими солнечными лучами.

Наверное, на мне слишком сильно сказалось его воспитание, так как первой мыслью, когда я увидел его пустые глаза, было: «Он был недостаточно силен… Если бы он был сильнее, то смог бы выжить, всех защитить и добиться своей цели.»