— А как же ключи дверников?

— Когда-то ключи играли большую роль, но Соня и тут пошла гораздо дальше. Ей не нужны двери и ключи, чтобы перемещаться. И заметь, она может захватить с собой других людей. Соня обладает уникальным даром, единственным в Верховии. И ей, как ни ужасно это звучит, приходиться скрывать свои возможности.

Асанна молча пила чай, упёршись взглядом в кружку. Разговор о Соне опять бросил её в водоворот ревности, хотя недавно я сказал ей, что всё кончено. Это была правда, я перестал думать о Соне, но сейчас поймал себя на мысли, что Мир был бы идеальной парой для Искры, и Мироздание что-то напутало, распределяя пары.

Моя, как я думал неизлечимая любовь к Соне, исчезла, потребность же видеть Асанну возросла во сто крат, почему же сейчас, глядя на бледное лицо девушки, я слушаю предательский голос в голове. Когда-то у меня уже была идеальная пара для идеального меня, и это кончилось смертью той самой пары. И всё потому, что я ни разу не идеальный. Асанна, оторвала взгляд от кружки, врезалась в меня глазами. Мы замерли.

— Неидеальный…

Кажется, я произнёс это вслух, отвечая на её немой вопрос.

— О чём ты? — Мечислав недоумённо поднял брови.

Звуки на улице заставили нас замереть. Внизу в дверь кто-то забарабанил со всей силы. Так настойчиво и нагло могли ломиться только гвардейцы, наделённые властью.

— Добромир, тебе надо скрыться, — Мечислав поднялся из-за стола.

— Я могу унести отсюда всех.

— Это опасно, у них огнестрелы. Гвардейцы не пожалеют дикаря.

Ви вцепилась в рукав Мечислава.

— Только не это. Я останусь с тобой. Им нечего тебе предъявить.

— Тш-ш. — Мечислав приложил палец к губам. — Мне кажется, они заняли крышу. — Мечислав поднялся, махнул рукой. — Идём за мной. У нас есть, где спрятаться. Не зря же здесь трёхметровые стены. Есть специальные пустоты.

— Надо всё убрать, — зашептала Ви, — как будто здесь никого не было.

— Правильно. А то начнут нас искать.

В восемь рук мы мгновенно убрали посуду и съестные запасы.

— Чайник горячий, — напомнила Ви.

— Ставь на дровницу, может никто не обратит на него внимания.

Внизу стало слышно, как начали ломать дверь. На крыше тоже кто-то орудовал кувалдой.

Мечислав вывел нас на лестницу, поднялся вверх на несколько ступенек, надавил на какой-то камень, толстая стена чуть сдвинулась, открыв узкий проход в крохотную комнату.

— Сюда двое,— подтолкнул Княжич нас с Асей в спину. — Я закрою. Мы с Ви поднимемся выше.

Я протиснулся в каморку с низким потолком, я шагнула следом. Мечислав навалился плечом на край отъехавшей стены, и мы с Асанной оказались в полной темноте. Через несколько минут на лестнице загрохотали шаги, послышались отрывистые команды обыскать дом.

Обхватив меня за талию, Асанна уткнулась носом мне в яремную ямку, её дыхание щекотало мне шею, и я только плотней вжимал её в себя. Эффект объятий не заставил себя долго ждать. Лёгкие, невесомые поцелуи постепенно перешли в откровенно жаркие, дразнящие, неистовые, но нельзя было издать ни единого звука. Понимая это, мы старались.

Когда в крови кипит кровь, срывая все предохранители, а ты словно часовой следишь за уровнем пожара, двоякое чувство отдаться страсти и держать её под контролем, до невозможности усиливает сумасшедший натиск гормонов.

Асанна обессиленно повисла у меня на руках, я притиснул её спиной к стене.

— Ты кипяток, — чуть слышно в губы прошептала она, — глаза светятся.

Я горел. Горел и жаждал утолить пожар в крови. Ася выгнулась и застонала, подчиняясь моему желанию.

— Тише…

Она задыхалась от происходящего, стараясь не сорваться в стон. Это было мучительно и горячо.

— Не могу…

Ася кусала мои губы, впивалась в шею обломанными ногтями, изгибалась, словно желая вырваться из моих объятий, вырваться из тесноты плена. Шум за стеной, крики, топот только подстёгивали нас лететь к финалу рождения. Мы обрывали нити прошлого, освобождались из щупальцев спрута, державшего нас в плену старых ран, воспоминаний, прежней жизни. Архив убеждений, мыслей, тревог, чаяний упокоился в дальнем углу памяти.

В этом акте близости мы стали иными, мы с поразительной ясностью двигались к чему-то другому, еще не понимая каково оно. Рассыпаясь на молекулы и собираясь заново, мы рождались из тесноты и темноты, синхронно стремились к свету, наполняясь им для неизведанного, нового и прекрасного.

Ощущение одиночества, так долго терзавшее моё сердце, растворилось в чернильной темноте убежища. Внутренний взор вспыхнул пониманием, как преходяще было всё то, что имело когда-то огромное значение. Смысл остался только один, в этой точке бытия, слившись в единое целое со своей парой, я наконец-то оказался цельным и завершённым.

Ритм наших тел ускорился, набатом долбили сердца навстречу друг другу. Казалось, мы сотрясали башню до основания энергией тел. Взрыв эмоций был такой силы, что в голове вспыхнула мысль — мы дотянулись до мировой души, повенчавшей нас благословением. Вне времени и пространства мы стали едины.

Финал оглушил нас обоих.

Хотелось не разрывать объятия никогда. Я чувствовал, как дрожали ноги Асанны, как тяжело ей было стоять. Она повисла на мне, судорожно дыша.

— Я была громкой.

— Я тоже. Было… больно?

— Было хорошо.

Ася замерла в ожидании моих признаний, но шум за стеной отвлёк меня. Гвардейцы засуетились, их победоносные выкрики означали, что они добрались до цели. А потом я услышал голос Мечислава.

— Почему забираете мою жену? Куда вы нас везёте?

Ответа я не расслышал. Впрочем, он был не нужен. Отец дал понять мне, что вместе с гвардейцами они покидают Башню, и мы останемся здесь одни. Нас оставалось всё меньше. Вокруг полная неизвестность, а мы двое остались одни против целой армии Верховии. Была надежда, что Эрвин и Соня присоединяться к нам в борьбе против общих врагов, если, конечно, их ещё не пленили.

В следующий час я скрупулёзно прощупывал камни стены, пытаясь открыть нашу добровольную темницу. Асанна сразу присоединилась ко мне. Именно её тонкие пальчики обнаружили нужный камень, чуть утопленный в каменную стену. Надавив на него, я почувствовал, что стена дрогнула. Слишком редко пользовались этим механизмом, пришлось попотеть, чтобы его открыть.

Лестница оказалась пуста, в ней тянуло сквозняком, как в трубе. Внизу хлопала открытая дверь, громыхая железным полотном. В кухне – столовой оказались открыты все дверцы шкафов, вывернуто всё содержимое из них, будто там тоже что-то искали. Слишком рьяные гвардейцы свалили на бок стол, раскидали стулья, разбили посуду. Как варвары, забравшиеся в чужой дом, они перевернули и порушили всё, к чему дотянулись.

Дом Мечислава внутри стал похож на полуразрушенный сарай, в который ворвались мародёры, своей грязью осквернив пространство. Асанна, чуть не плача, кинулась убирать кухню. Я поставил на ножки перевёрнутый стол, поднял разбросанные стулья.

Наших с Асанной вещей в Башне не было, поэтому кроме Мечислава и Авивии верхотуры больше не стали никого искать. Мечислав то ли не успел скрыться, то ли не стал этого делать, а Ви забрали вместе с ним.

Мы, действительно, остались в Башне одни, и с какого конца двигаться к цели, я пока совершенно не понимал. Бабка – кругляшка, наверное, могла что-то подсказать, бросив руны. Но где ведьма, а где я?

— Пойду вниз, попробую закрыть двери.

Спустился по лестнице к распахнутым дверям, щеколда осталась на месте, её можно использовать. Не торопясь, вышел на площадку перед Башней, тоскливо оглянулся вокруг. Захотелось обратиться в зверя, чтобы отключить чувства, перестать испытывать невероятную боль от своих потерь.

Меня лишили родителей, Мечислава, Авивии. В Овечечке, скорее всего, хозяйничали чужаки, дом в Светозаре опечатан и разграблен, мою команду или распустили, или взял под контроль Старх Лютый. Я оказался почти в полной изоляции, не считая Асанны. Предательская слабость свинцовой тяжестью сковала тело. Привалившись спиной к каменной кладке, я замер. Мысли путались, в груди скрутился стылый тяжёлый комок под названием «я – неудачник».