Солнце лениво поднималось над верхушками гор, правда, на вышине было всегда прохладно, в пещере была вода, можно укрыться от снега и дождя, но, сколько дней выдержит хрупкое человеческое тело без еды? Мучения Асанны я не выдержу и до конца дня. Не знаю, понимала ли она меня, но её тело сильнее вжалось в моё. Пропасть гипнотизировала.

Когда-то мой предок пришел в этот мир, лишённый рефлексии и сомнений, преисполненный единения с природой, и сейчас внутри него поселился чуждый его мироощущению элемент. Он присматривался, принюхивался к чужаку, не совсем понимая природу его появления. Но почему-то первенство в нашем тандеме я отдавал дракону.

Уникальные свойства зверя – способность подстраиваться к условиям среды, ощущать естественным своё бытие, практично воспринимать действительность и действовать в рамках разумности, вызывало во мне преклонение перед его сущностью. Как человек я хотел добраться до сердцевины нутра дракона, понять его, договориться с ним. Только в этом случае мы могли бы безболезненно существовать, не ломая, каждый раз архитектуру друг друга.

Когда-то на заре веков человек и дракон были едины, им не приходилось соперничать, и отнимать право на выражение себя в той или иной ипостаси. Значит, был договор, ненасилие, приятие и уважение каждой из сторон. Соне без усилий удалось получить эту согласованность. Она увидела, как Горыныча утаскивают в сетке, упала и обратилась.

Мой дракон почему-то не верил человеку, считал его конкурентом своей сути. Мысль о том, чтобы прыгнуть со скалы вздыбила его рефлексы на максимум, как будто своим поступком я хотел убить его, и объяснить ему ничего не удавалось, у нас не было контакта. Вот в чём крылась проблема. Я не слышал его голос, он не доверял человеческим желаниям, отторгал их, как инородный элемент, в итоге, взаимодействия не получалось.

Как мне пробиться к сознанию дракона, наладить сотрудничество? Разбудить что-то спящее и забытое, то, что никогда не знал и не чувствовал.

— Добромир, я пойду в пещеру, там теплее.

Какой-то странный холодок пронёсся между нами. Я чем-то обидел Асанну, не попросил помощи, совета? Бесспорно, она помогла мне ночью, но дальше надо разбираться самому. Погрузившись в свои мысли, я не заметил, как Асанна давно расплела свои объятья, отодвинулась от меня.

— Да, иди. Мне надо хорошенько всё обдумать.

— Хорошо.

Сознание погрузилось в неведомую глубину, я не оглянулся. Сейчас не до того.

Какие-то неясные смыслы плавали в голове, складывались в узоры, разлетались от пристального внимания. Кажется, ещё немного, и начнётся расшифровка символов. Время потеряло очертания, я двигался в темноте наугад, натыкаясь на углы, теряя узор, цепляясь за него вновь, бредя за своей звездой. Звездой?

Взгляд соскальзывал, картинку трудно было удержать в голове. Нужно просто понять символы. Кто-то заботливый и мудрый с материнской любовью посмотрел на меня с тёплой улыбкой, я потянулся за ней. Вот, сейчас я ухвачу неведомый ранее смысл. Не случилось. Детали не складывались, чего-то не хватало в этом уравнении. Странный ветер вдруг разметал в стороны так тяжело собранные фигуры, разрушил узор.

Нужен перерыв, я устал, вымотался, проголодался, в конце концов.

Оглянулся, ища взглядом Асанну. Забыл, что она ушла греться в пещеру. Хотя там нет ни единого тёплого места, внутри пещеры немой холодный камень. Единственной печкой здесь являлся я сам, мог бы согреть её, но даже не подумал об этом.

Тяжело вздохнув, зашёл в пещеру, отыскал Асанну, нахохлившимся воробьём сидевшую на камне.

— Совсем закоченела?

Она кивнула и поднялась мне навстречу.

— Прости, что так долго, — провёл губами по её холодной щеке, притянул к себе, вдыхая аромат её волос.

Асанну била дрожь, я обнял её, желая укрыть собой как щитом, согреть, и отогреться душой возле неё. Кажется, я нуждался в ней гораздо больше, чем она во мне. Странно, как я этого не понимал раньше. Конечно, ценил её, уважал, но всегда был выше, сильнее её.

— Когда ты увидел Искру, что ты почувствовал?

Маленькая уязвимая девочка до сих пор ревновала меня к Соне, не верила, что я освободился от любовной зависимости, закрыл эту историю.

— Мой дракон восхитился ею.

— Возникло…притяжение?

— Честно?

Лицо Асанны в темноте болезненно скривилось, она сама не знала, хочет ли услышать правду, или лучше не поднимать эту тему, оставить всё, как есть.

— Да.

— Искра как самка не заинтересовала Мира.

— А я… как Мир относится ко мне?

— Тебя единственную он готов посадить себе на шею

Асанна расслабленно выдохнула, опустила напряженные плечи, посмотрела с благодарностью. Растопился лёд между нами, синхронизировались сердца, и детали мира перестали кружиться в первобытном хаосе, приняли упорядочивать своё строение. Рядом со мной стоял проводник, готовый проникнуть в закрытую глухой бронёй часть меня.

— Опять не получается, — сказал я ей. — Хочу обратиться в зверя, он противиться мне.

— Я сидела и думала, почему так происходит. Хищник должен подчиняться твоей власти, а он не хочет признавать твоё главенство. Главенство человека.

— И как мне с ним договориться?

— Как ты договаривался с Громом? Он ведь подчинялся тебе, хотя по сравнению с ним, ты слабая мелкая букашка.

Асанна предложила пойти другим путём. Кровь Грома была во мне, драконья суть должна услышать мой призыв, и склонить голову передо мной.

— Грома купили в Энобусе в Инкубаторе, когда мне было двенадцать лет, а ему три месяца. Он не запечатлел моё лицо при рождении. Но, когда мы пришли в Инкубатор за покупкой, Гром выбрал меня. Драконы сами выбирают…, — я хотел сказать хозяина, но запнулся. Гром не служил мне, он был моим другом и напарником, — того, с кем они будут летать.

— Как он это сделал?

— Маленький, чёрный дракончик подошёл ко мне, я присел, подставил руки, он вспрыгнул на них, оцарапав острыми коготками до крови, но это была ерунда по сравнению с его доверием. Я – мальчишка ощущал себя счастливейшим из смертных в тот день. У меня появился дракон, который сам выбрал меня.

— Мой дракон Яго достался мне от Сони, у меня нет с ним контакта. Все говорят, что у Яго чемпионская стать, но любая гонка и для него, и для меня ужасное испытание. Давно бы плюнула на всё это, если бы не команда. Мне кажется, про то, как я луплю Яго каюром, уже ходят легенды.

Асанна грустно улыбнулась. Это была давно всем известная истина, если наездник и дракон не чувствуют друг друга, у них мало, что получится.

— В отличие от вашей взаимной привязанности с Громом, у меня с Яго лишь функция: наездник – погонщик дракона.

— Добромир, ты вспоминаешь муку, с которой переродился, а Мир, возможно, считает, что сделал тебя счастливейшим из смертных.

— Знаешь, я никогда не шёл от чувств, я всегда думал о логическом решении задачи.

— Мне кажется, тебе надо найди в своём сердце благодарность, дать Миру ощущение его значимости и важности для тебя, показать, как ты рад, счастлив, что он с тобой.

Серьёзная задача.

Как возможно стать счастливым по принуждению? Переливание крови спасло мне жизнь, но случился побочный эффект, я получил вторую ипостась. Я этого не хотел, не просил, даже не предполагал, что такое возможно.

А теперь Асанна просит растопить лёд между мной и драконом, почувствовать, что мы с Миром одно целое. Где взять инструкцию, чтобы шаг за шагом решить эту задачу. Я привык всё упорядочивать, рационально подходить к любому делу, но сейчас требовалось другое. Настоящие, глубокие, искренние чувства. Они не возникают от желания их ощутить, это совсем другое.

Мой вздох оказался затяжным.

— Ты права, здесь есть о чём подумать.

Когда мы выбирали дракона, Гром ничем не отличался от своих погодок. Но он стал одним из самых могучих драконов в Верховии, одним из самых разумных. Мы вместе росли, вместе учились летать, я никогда не брал в руки каюр, ни разу не ударил своего дракона. В небе мы с Громом становились единым целым.