— Все вон, — каркнула она, слабо взмахнув рукой, — оставьте меня с Его Светлостью.

Комната мгновенно опустела, за исключением знакомой мне девушки, оставшейся рядом со своей прародительницей.

— Садись, князь, разговор у нас будет долгий.

Она дождалась, пока я устроюсь в кресле, и спросила:

— Что, страшно выгляжу?

Смотреть на неё действительно было жутко. Жёлтая кожа обтянула кости, делая лицо похожим на череп, бескровные губы ввалились, глаза запали, больше напоминая колодцы с адским огнём на дне. А вот в эфире она выглядела совершенно по-другому: Талант светился ровным ярким светом и был полон сил. Пожалуй, даже мне магическая схватка с ней далась бы с большим трудом.

— Вы чудесно выглядите, Калиста Михайловна, — я вежливо улыбнулся, — полны сил и всё так же опасны для недругов.

— Льстец! — она захихикала, как девочка. — Но зришь в корень: сила всё ещё со мной.

Она сделала паузу, вздохнула и сказала:

— В этом и есть проблема, князь. Стара я, очень стара. Тело уже в землю лечь хочет, скоро гнить начнёт. А Талант не пускает, держит меня на этом свете.

Снова замолчав, она протянула руку к правнучке, и та вложила в неё стакан с водой. Шумно прихлёбывая, старуха отпила немного и скривила рот.

— Грехи мои тяжкие. Уйти уже хочу, нет больше сил, князь. Но самой не выходит, как верблюда в игольное ушко пропихнуть, — она кинула на меня пристальный взгляд. — А ты можешь меня увести, я знаю. Слышала, это ты Мышкина облагодетельствовал. Да? Можешь не отвечать, кроме тебя больше некому.

Правнучка притихла, не шевелясь и больше походя на статую. Лишь глаза её выдавали — она с ужасом смотрела на меня и вздрагивала, когда мы с ней случайно пересекались взглядами.

— Отведи меня на ту сторону, князь!

Я не собирался отказывать Еропкиной, но и соглашаться не спешил. Слишком уж требовательным и не терпящим возражений был у неё тон. А я ненавижу, когда мной пытаются командовать.

— Калиста Михайловна, вы меня ни с кем не путаете? Меня зовут не Харон, я извозом не занимаюсь.

— Ой, не скромничай! — старуха состроила недовольную рожу. — Вы, некроманты, свою долю силы получаете, когда утаскиваете к своей Хозяйке колдунов. Вот и доставь меня, чтобы зря не мучилась. А я, — она прищурилась, — в долгу не останусь. Отслужу на совесть.

Приняв моё молчание за согласие, она продолжила:

— Половина рода принесёт тебе клятву верности и отправится в твоё княжество. Как тебе такой выкуп?

Я покачал головой.

— Не надо лукавить, Калиста Михайловна. Вы не мне хотите отплатить, а своих внуков спасаете. Чтобы они не передрались после вашей смерти.

Старуха обиженно засопела и насупилась. Почти минуту молчала, а затем выдала:

— Вот её тебе отдам, — и ткнула пальцем в правнучку, — чтобы она тебе наследника родила.

Девица побледнела и сжалась, будто ожидая удара.

— Знаю я про запрет для некротов, не может у вас детей быть. Но есть способ обойти его, — старуха осклабилась, отчего её лицо стало ещё больше похоже на череп. — Она тебе родит ребёночка. Только мёртвенького, даже вздоха не сделавшего. А потом оживит с помощью крови родовой магией. Как тебе, князь, подходит такой выкуп?

Анубис толкнул изнутри, привлекая моё внимание. Он узнал ритуал, о котором говорила старуха, — много-много лет назад Талант уже имел с ним дело. И, вытащив из закромов мутное видение, продемонстрировал мне.

Полумрак, трещат фитили масляных ламп. Прыгают на стенах уродливые тени. На смятом ложе распростёрлась мёртвая роженица, залитая кровью. Смотреть на её лицо, искажённое мукой, нет сил. Рядом с ней лежит ребёнок лет трёх с перерезанным горлом. А дальше, на грубо выточенном из камня жертвеннике, привязан мужчина. Со вскрытой грудной клеткой, в которой ещё бьётся сердце.

Тук. Тук. Тук. Ту…

В тот момент, когда оно замолкает, оживает младенец на руках того, чьими глазами я смотрю. Оживает и надрывно кричит, слабо дёргая крохотными ручками. Проклятое от рождения дитя, вырванное из-за грани чёрным колдовством.

Видение ушло, и меня передёрнуло от омерзения. Бессмысленный в своей жестокости ритуал всё ещё стоял перед глазами. Одна жизнь по цене трёх. Дешёво ли это, некромант?

— Думай, князь, — проскрипела старуха на постели. — Не бойся, всё сделают мои внуки — я их научила. А ты останешься чистеньким и получишь сына. Ты ведь этого хочешь, я знаю.

Искушение? Да, без сомнения. Великое искушение для любого некроманта. Формально не нарушая запрет, получить наследника по плоти и крови. Вот только я чувствовал в этом предложении скрытую опасность, словно в мягкой траве прячутся острые лезвия. Слишком уж дорогую плату предлагала Еропкина за собственную смерть. А ещё жизнь научила меня одному правилу: если не знаешь, кто за карточным столом богатый дурачок, которого собираются раздеть, — значит, этот дурачок ты сам.

Я моргнул, глядя на старуху. И почувствовал еле слышные запахи, на самой грани восприятия: свернувшейся крови, пролитого на землю вина и волчьих ягод. Очень знакомые и связанные с очень неприятными событиями за гранью.

Стоило вычленить это ощущение, как следом я «увидел» внутренним взором и другие «улики». Кровать старухи стояла на призрачном перекрёстке трёх дорог. А где-то далеко, еле слышимые, выли псы. И на звук их голосов болью отозвались запястья, прокушенные их клыками.

Геката! Обознаться невозможно. Не искушение, вовсе нет. Это была ловушка на некроманта, ловко расставленная Падшей. Знала ли Еропкина или Геката использовала её втёмную?

— Ну же! Твоё слово, князь, — простонала старуха. — Нет больше сил терпеть.

Девица встретилась со мной взглядом, тихо всхлипнула и опустила голову. Ей не хотелось рожать мёртвое дитя и умирать ради его оживления. Как старая колдунья сумела её заставить? Не уверен, что хочу знать этот секрет.

— Решайся, Константин Платонович. Больше тебе никто такого не предложит.

Вот уж точно: вряд ли Павшая будет второй раз ставить несработавший капкан. А без её «благословения» одной силой чёрных Талантов ритуал может и не сработать.

Как же хитро Геката ко мне подобралась! Через умирающую Еропкину, которую сложно заподозрить в подвохе. Зацепить ребёнком, чтобы затем повязать кровавым ритуалом. А дальше как в пословице: увяз коготок — всей птичке пропасть. Павшая дёргала бы за ниточки, чтобы я помог ей подобраться к Хозяйке. Вот только она не угадала главного: мне не нужен ребёнок от Еропкиной, когда есть Таня. И трогать опасную наживку я не собирался. Скорее, даже наоборот.

Я воззвал к Хозяйке за грань, буквально требуя обратить на меня внимание. И она отозвалась практически сразу. Но не стала являться лично, а пришла изнутри. Взглянула моими глазами на старуху Еропкину и принялась шарить у меня в памяти, отчего под черепом завыла ледяная метель.

— «Хорошая попытка, но нет. — Голос Хозяйки усмехнулся у меня в голове. — Молодец! Всё правильно сделал».

Еропкина беспокойно завозилась под одеялом, глядя на меня с раздражением:

— Ну что? Решился?

— «Приведи её ко мне, мой некромант. У меня будет о чём побеседовать с этой прекрасной девой — Хозяйка рассмеялась, вызвав у меня холодок по хребту. — Не беспокойся, я проложу тебе дорогу, чтобы ты не встретился с Трёхтелой».

Холод в голове пропал — Хозяйка ушла, оставив мне замёрзшие пальцы и лёгкий озноб. Я облегчённо вздохнул, радуясь, что остался в собственном теле один. А вот Еропкина поняла этот вздох по-своему и снова поторопила меня:

— Говори, князь, что выбираешь.

— Вы ошиблись, Калиста Михайловна, причём дважды. Во-первых, я не горю желанием получить наследника любым путём. И ваша правнучка меня не слишком привлекает.

Девица, так и стоявшая в ногах своей прабабки, вскрикнула и зажмурилась. Только что я подарил ей счастливый билет, и она получила свою жизнь обратно.