— Слушаю вас, Пётр Борисович, — я отставил бокал и сложил руки на груди.

— Константин Платонович! — Шереметев поднял ладони. — Не стоит воспринимать меня как врага. Я вовсе не собираюсь вас грабить. У меня чисто деловое предложение, учитывающее интересы всех сторон. Никто не желает отстранять вас, принижать ваши заслуги или вставлять вам палки в колёса. Наоборот, мы хотим, чтобы эфирная дорога работала и протянулась до самого Тихого океана.

Демидов усмехнулся, но ничего не сказал. Было и без слов понятно, что руки ему выкручивали немного раньше, а теперь пришёл мой черёд.

Шереметев не стал ходить кругами и изложил следующее. Для строительства эфирной дороги создаётся некая компания, по сути акционерное общество. Двадцать процентов будет принадлежать мне и двадцать Демидову. Двадцать уходят Шереметеву, который будет владеть ими как представитель дворянских родов. Ещё одна такая же доля будет отдана купцам первой гильдии, имеющих интересы в Катае и Сибири. Оставшиеся двадцать процентов получит императрица в качестве подарка.

Все владельцы долей, кроме императрицы естественно, внесут необходимую для строительства дороги сумму. Если кто-то из участников не сможет внести деньги полностью, то часть его доли могут выкупить другие участники. Прибыль в будущем тоже будет распределяться между этими долями.

Я слушал эту речь не перебивая, а когда он закончил, расхохотался в голос.

— Что вам не понравилось, Константин Платонович? Ваш смех звучит несколько оскорбительно, знаете ли.

— Пётр Борисович, а ваше предложение не оскорбительно? Вы же хотите меня просто обокрасть, как разбойник на дороге.

— Да как вы смеете так говорить⁈ Вам предложена доля…

— С долей всё ясно, а как насчёт самого изобретения? Вы предлагаете мне подарить его бесплатно, от щедрости души.

— Изобретение?

— Именно, Пётр Борисович. Или вы считаете, что оно ничего не стоит? Тогда зачем нужен я? Создайте компанию и сами стройте дорогу. А я займусь чем-нибудь другим, более прибыльным.

Шереметев досадливо крякнул.

— Мы можем выплатить вам достойное вознаграждение за изобретение. Скажем, десять тысяч рублей.

Мы переглянулись с Демидовым. В глазах промышленника стоял смех, но он старательно пытался его сдержать.

— Это не серьёзно, Пётр Борисович. Что касается долей, то подобное распределение меня в принципе устраивает. Но свою часть я вкладываю не деньгами, а технологией. Никита Акинфиевич, — я кивнул на Демидова, — своими рабочими, которые будут строить дорогу. А вот остальным — да, придётся заплатить.

Следующие два часа мы спорили до хрипоты, едва не срываясь на крик. Вежливый и обходительный Шереметев преобразился в жёсткого переговорщика, порой даже переходившего на непарламентские выражения. Он совершенно не собирался поступаться деньгами, тем более что большая их часть была ему доверена другими людьми. Но и мы с Демидовым, объединив силы, не желали сдаваться. Найдя во мне деятельного сторонника, промышленник воспрянул духом и перешёл в наступление. Ему деньги, знаете ли, тоже карман не жмут. Правнук крестьянина, он не пользовался особым почётом у старого дворянства и платил им той же монетой.

В конце концов мы пришли к соглашению. И я, и Демидов не вкладываемся деньгами, вместо этого поставляем оборудование и рабочую силу. Но только для прокладки основных путей, а дальше уже за деньги. Сумма, которую вкладывают дворянские роды, увеличивается на четверть, плюс к этому они возьмут на себя решение организационных вопросов на местах, чтобы нам не мешали местные чиновники. А вот купцы заплатят в три раза больше, приняв на себя основное финансовое бремя. Тут и Шереметев, и Демидов оказались единодушны — пусть купчишки радуются, что их вообще позвали поучаствовать в таком грандиозном деле.

Последним пунктом на переговорах стало название компании. Но тут моё предложение приняли без единого возражения.

— Екатерининская эфирная дорога, — Шереметев покатал слова на языке и кивнул. — А что, мне по вкусу. Императрице должно понравиться, она любит такое. А знаете, судари, под такое название, да получив долю, Екатерина Алексеевна может из казны нам финансов подкинуть. Надо будет подать ей в правильном свете и правильные слова сказать. Да-с, это я на себя возьму, казна чай не обеднеет.

Даже не сомневаюсь, что Шереметев сможет выбить финансирование. Половина, скорее всего, прилипнет к его рукам, но кое-что дойдёт и до компании. Этого хватит, чтобы ускорить работы.

Возвращаясь в особняк Марьи Алексевны, я прокрутил в голове разговор ещё раз и остался доволен. Пусть я не буду единоличным владельцем компании, зато и деньгами вкладываться придётся по минимуму. Они мне потребуются на освоение и развитие моего княжества. А с такими вкладчиками дорогу теперь точно построят, может, даже быстрее, чем я рассчитывал.

Едва я лёг спать и закрыл глаза, как почувствовал в темноте «шорох» эфира.

— Дмитрий Иванович, ты ещё позже прийти не мог?

Я сел на постели и щёлкнул пальцами, зажигая свечу на прикроватном столике. Киж прищурился от света и вздохнул.

— Простите, Константин Платонович, раньше никак не получилось: только что вернулся из небольшой поездки. Хотел нанести визит незабвенному князю Мышкину, но меня не пустили даже на порог.

— Садись и рассказывай с самого начала.

Плюхнувшись в кресло, он закинул ногу на ногу и принялся вещать.

— Всё оказалось примерно так, как вы и предполагали, Константин Платонович. Троица шулеров действительно держит под своей рукой преступников Мурома. Чулкова собирает дань с купцов, так сказать, за защиту. Если кто-то платить не хочет, то у того или пожар случается, или товары крысы попортят. Хомутов, Гришка который, с разбойного люда серебро получает. Ещё под его началом ватага удальцов из бывших опричников ходит. Доставляют на дом неприятности тем, кто в дела троицы слишком уж лезет или Чулковой платить не хочет.

— Разбой и вымогательство, — кивнул я, — провинциальные мелкие делишки.

— Не скажите, Константин Платонович. По меркам столицы, может, небольшие, но суммы с них получаются вполне приличные. Курочка по зёрнышку, как говорится, вот и набегают тысячи рублей. А ещё Чагин есть, который на мелочь не разменивается. Этот гусь работает по-крупному: продажа крепостных без земли, махинации с наследством, жульничество с казёнными закупками, крупные взятки городскому начальству через него идут, ну и всякое подобное.

— И часть собранных сумм…

— Львиная доля, — Киж ухмыльнулся, — идёт князю Мышкину. Чагин почище генерал-прокурора следит, чтобы к рукам подельников ничего лишнего не прилипло. А затем лично отвозит деньги в имение князя под Владимиром. Я тоже поехал, прямо с Чагиным в карете.

— Но в имение не попал?

Киж кисло улыбнулся.

— Никакой возможности не было, Константин Платонович. Там усадьба какой-то дурной магией накрыта. Не против покойников, а вообще от любых нежелательных посетителей. Я едва из кареты успел выскочить, когда мы туда въехали. Знаете, будто меня наизнанку выворачивать начало.

Он изобразил руками жест, словно выкручивал мокрую тряпку.

— Пришлось оттуда убегать, как воришке из чужого сада. Я хоть и под «плащом» был, но всё время казалось, что за мной огромный огненный глаз наблюдает, — Киж передёрнул плечами. — Отвратительное ощущение. Простите, что не выполнил задачу.

— Не страшно. Основное ты выяснил, а разбираться с Мышкиным всё равно предстоит мне.

— Вы уверены, Константин Платонович, что нам стоит с ним связываться? Я в вас, конечно, не сомневаюсь ни на секунду, но уж больно неприятная и тёмная там магия.

— Посмотрим, — я потёр переносицу. — Для начала я собираюсь провести беседу с Чагиным, а там уже буду решать. В любом случае нападение на Павлово нельзя оставлять без ответа. Есть у меня некоторые подозрения, что село хотели грубо отобрать из-за производства замков.