— За причинённый ущерб вы выплатите мне по пятьсот рублей серебром.

От этих слов их перекосило, а Перерепенко снова начал вращать глазами в разные стороны.

— Это невозможно!

— Никак нельзя!

— Да мы столько в год не зарабатываем!

— Такую сумму я и за десять лет не скоплю!

— Тогда возвращаемся к первому варианту, — я поставил пустую чашку на стол и принялся разминать пальцы, хрустя суставами. — С кого начнём?

— Э…

— Ну, так-то пятьсот не сильно много.

— Занять можно.

— Дайте неделю сроку, и привезу.

— Может, и за три дня, чтобы не заставлять вас ждать, — Перерепенко с превосходством посмотрел на соседа.

— А я за два дня справлюсь! — Довгочхун задрал подбородок.

— Вот и чудесно, судари мои. Послезавтра жду вас обоих с деньгами. А теперь переходим ко второму вопросу.

Помещики глянули на меня с плохо скрываемым страхом.

— Ответьте, судари, кто вас надоумил строить мне козни? Ни за что не поверю, что вы додумались до этого сами.

Они разом уставились в пол и невнятно забормотали, мол, сами решили, без подсказок. И вообще, всё вышло случайно, как шутка, даже не ожидали, что я так рассержусь за всякие мелочи.

Судя по тому, как они принялись отпираться и оправдываться, даже не обвиняя друг друга, я угадал правильно. Кто-то специально подбил их против меня. Придётся нажать посильнее, чтобы узнать всю правду. А после добраться до «заказчика» и прижучить уже его.

— Хватит юлить! — Совершенно неожиданно рявкнул Бобров.

Раздражённый болтовнёй дружков-помещиков, он хлопнул ладонью по колену.

— Константин Платонович, — кивнул он мне, — они же врут как сивые мерины! Не вижу смысла их слушать, только время теряем. Может, убить их и поднять трупы? Мёртвые сразу расскажут всё как есть.

Перерепенко и Довгочхун недоверчиво посмотрели на него, повернулись ко мне и затряслись, как осиновые листья. Анубис, решив подыграть Боброву, «смотрел» на них изнутри меня леденящим взглядом. В комнате ощутимо дохнуло могильным холодом, а вода в графине на столе превратилась в лёд.

— Константин Платонович! Не погубите! — принялся часто креститься Перерепенко.

— Не по своей воле! Ей-богу! Велели молчать нам!

— Но ежели такое дело…

— Мы вам всё расскажем…

— Как на духу!

Полчаса потребовалось, чтобы из путаных объяснений вычленить главное. Оказалось, что за всеми нападками на Павлово и Боброва стоит мой старый знакомый — Чагин Матвей Иванович. Тот самый лучший картёжник Мурома и, по намёкам Марьи Алексевны, один из столпов местного преступного мира. Это он объехал всех мелких помещиков в округе, не слишком обременённых честью, и всем советовал «пощипать» хозяйство Урусова. Довгочхун был уверен, по оговоркам Чагина, я продам убыточную собственность, которую перехватит нужный продавец. Уж не знаю, зачем Чагину понадобилось Павлово, но я не собирался спускать ему наглое рейдерство.

— Возражать мы не могли, Константин Платонович, — вздыхая, оправдывался Довгочхун.

— Ежели Матвею Ивановичу слово против скажешь, он может и осерчать, — вторил ему печальным голосом Перерепенко.

— А коли он осерчает на кого…

— К тому Гришенька Хомутов может наведаться.

— Упокой, хосподи, его душу.

Картёжника Хомутова из компании Чагина я тоже помнил. Тот ещё неприятный молодец, связанный с разбоем и прочими непотребствами. Чувствую, придётся разбираться с этой муромской «мафией».

На прощание Бобров сделал помещикам строгое внушение: деньги послезавтра и даже не приближаться больше к Павлово.

— Если до Константина Платоновича дойдёт хоть слово, что вы подумали что-то дурное в его сторону, — Пётр прищурился, — ему даже приезжать не надо. А с вами может случиться много всякого интересного: удар хватит или усадьба сгорит. Да мало ли неприятностей происходит с плохими людьми.

Помещики на два голоса заверили, что они люди хорошие, порядочные и безобидные. На этой доброй ноте мы с ними и простились.

Уже выходя из усадьбы, я услышал за спиной, как эти двое снова принялись ругаться между собой. Обвинять друг друга во всех смертных грехах и грозить судом. Вот уж действительно круглые дураки. Эталонные!

Деньги помещики прислали в срок, как и обещали. А через пару дней прибыл знакомый Боброва, Жадов Василий Николаевич, которого он сватал в управляющие. Он приехал вместе с женой Юлией, невысокой женщиной с добрыми глазами, но усталым видом, какой бывает от неустроенной жизни.

После долгого и вдумчивого разговора я убедился, что человек действительно толковый. Умный, обстоятельный и дотошный. А Бобров поручился за его патологическую честность, которой он не раз был свидетелем. В итоге Жадов принёс мне клятву на Таланте и получил заветную должность.

Задерживаться в Павлово я не стал. Выдал Жадову инструкции, оставил Боброва передавать дела и отправился обратно в Злобино. Надо было обсудить с Марьей Алексевной нового противника Чагина и его банду. Не думаю, что «наезд» на меня был их личной инициативой. Насколько я слышал от той же княгини, эти деятели ходят под неким князем Мышкиным. Вот и хотелось узнать, что это за фрукт такой и насколько он влиятелен в реальности. В любом случае действия «мафии» не должны остаться без ответа.

Вёрст за двадцать до Злобино дормез догнал всадник, оказавшийся Кижом. Я велел ему отдать коня опричникам и пересесть ко мне.

— Выполнил, Константин Платонович, — доложил он, — всё, как вы приказывали. Подобрал надёжных батюшек, помоложе, расспросил о них народ, чтобы благочестием отличались. Заплатил тем золотом за помин души на семь лет и проверил, что в поминальные книги записали правильно.

— Отлично, Дмитрий Иванович, порадовал. Как приедем, надо посмотреть, спало ли проклятие.

В качестве анекдота я рассказал ему про дураков-помещиков, как гонялся за ними, и про Боброва, выведенного из себя их руганью. Но Киж, против ожидания, смеяться не стал, а обиженно надулся.

— Вот так всегда, Константин Платонович. Отправили меня скучной ерундой заниматься, а сами развлекаетесь и веселитесь. А как же я⁈ Да я бы этих помещиков вам на верёвке приволок, только бы попросили! Они бы у меня сами признались, даже спрашивать не пришлось. Обидно, Константин Платонович!

— Дмитрий Иванович, не нуди. Мало ты что ли в Петербурге развлекался?

— Так это когда было? Я вон даже в карты последний месяц не выбирался играть.

— Карты, говоришь? А напомни мне, кто тебя в Муроме обыграл. Не Чагин, случаем?

— Он, — Киж поджал губы, — с Чулковой и Хомутовым. Как мальчишку разделали.

— Поквитаться хочешь?

Мертвец встрепенулся и уставился на меня с предельным вниманием. Выслушал о роли Чагина в нападках на Павлово и состроил хищную рожу.

— Вам их головы, Константин Платонович, привезти? Или достаточно просто убить?

— Э нет, Дмитрий Иванович, задача у тебя будет чуть посложнее смертоубийства. Проследи за Чагиным: с кем встречается, чем занят. Будет возможность — просмотри его бумаги. Узнай, какое отношение ко всей этой истории имеет некий князь Мышкин.

— А потом, Константин Платонович? Вы отдадите их мне?

— Посмотрим, что ты раскопаешь на них. Но веселье я тебе гарантирую.

— Будьте уверены, найду всё, что они прячут. А если нет — заставлю спрятать и найду заново.

Киж отказался возвращаться в Злобино. Мол, только время потеряет и делать ему в усадьбе нечего. Взял лошадь и умчался в Муром, чтобы быстрей заняться «мафией». Не сомневаюсь — к моему приезду Киж соберёт на Чагина целое досье.

А вот Марья Алексевна моего оптимизма не разделила. Слушая рассказ, на фамилии Чагина стала хмуриться, но не перебивала. А когда я закончил говорить, она ещё несколько минут молча раздумывала.

— Отозвать Диму надо, — наконец заявила она, — связываться с этой компанией — себе дороже выйдет. Как поедем в Муром, попробуем с ними встретиться да по мирному разойтись.