— Ну конечно же, нет, глупая. Разве я могу поднять руку на мою любимую пташку? Вот только наш маньяк очень не любит, когда из моря вылавливают его подарки Дагону, и попытается отправить следом сующего нос в чужие дела.

— То есть… — внутри Эмили все похолодело. Знала бы она все заранее — ни за что бы не полезла в это проклятое море!

— А знаешь, — подбодрил ее Ян, отпуская начавшую брыкаться эльфийку. — Я все ещё считаю твоё вчерашнее поведение крайней дуростью, но ты чертовски упростила нам задачу. Теперь инсмаутский маньяк сам нас найдет, и уже завтра мы полетим обратно в Лондон. Воодушевляет, не правда ли?

— Не очень, — честно призналась девушка. — В конце-концов, это не тебя попытаются разобрать на запчасти и засунуть в мешок.

— Именно поэтому ты больше никуда не ходишь одна, — Ян вложил в ладонь Эмили давешний потерянный нож. — Даже если я тебя очень сильно раздражаю — просто запиши это себе на бумажке, и когда приедем в Лондон — предъявишь все долги сразу. Ладно?

— Ладно, — слегка улыбнулась девушка. И решив разбавить мрачность ситуации, пошутила: — Но предупреждаю — я все-все запомню. Ни одна выходка не останется безнаказанной!

— Я в тебе не сомневаюсь, — покровительственно усмехнулся Ян. — Ну, раз все готовы предлагаю все-таки сходить на центральную площадь.

Сегодня торжище было не особо людным — лишь пара лавок, торговавших едой и простенькими предметами быта. Один из лавочников с рыбьими глазами лениво перекладывал с места на место скорбные пучеглазые тушки своих менее разумных глубоководных собратьев.

Ян привычно натянул перчатки и брезгливо облокотился о прилавок:

— Добрый день.

— Добрый, — балансируя на грани вежливости, буркнул торговец. — Покупать чего будете, или так, языком почесать?

— Языком почесать, — холодный прием Яна нисколько не смутил. — Сплетнями городскими интересуюсь. Чем мрачнее, тем лучше. Убийства какие-нибудь…

— А вам какой интерес? — насторожился лавочник.

— Любопытно, — не меняя тона, ответил Ян.

— Любопытных чужаков тут не любят, — в голосе торговца отчетливо различалась угроза.

— А я взаимно не люблю скрытных аборигенов.

— Послушайте, господин столичный. В Инсмауте всегда сами разбирались со своими проблемами. И сейчас разберемся. Имперские шпионы от нас ничего не добьются.

— Я сообщу ее высочеству, как пренебрежительно вы относитесь к всемилостивейшему покровительству Гранбретании…

Эмили тихонько посмеялась себе под нос. Кажется, феноменальное упрямство — отличительная черта всех жителей Инсмаута. И будь на месте Яна настоящий имперский следователь — он бы уже давно либо схватился за голову, либо попытался применить силу. Ян же как будто получал удовольствие от самого процесса, переругиваясь с торговцем рыбой не ради информации, а исключительно из любви к искусству — поневоле заслушаешься.

— Я так редко вижу новые лица в нашей глуши, — вдруг воскликнул кто-то, и Эмили обернулась на голос.

Легкой походкой к ним приближался молодой человек, совсем еще юноша, с темными, будто бы слегка синеватыми, волосами. Приятное лицо и почти детская улыбка выгодно отличали его от большинства угрюмых обитателей Инсмаута, и лишь перепончатые уши давали понять, что скорее всего он выходец из "прибрежной части".

— Простите, если ошибусь где-то, приветствуя столичных дам.

Он осторожно взял руку Анориэль и поднес к губам. Эльфийка смущенно улыбнулась — за время проведенное в этом мире она почти отвыкла от проявлений любезности. Точно так же юноша коснулся руки Эмили, при этом пристально глядя ей в глаза. По спине девушки пробежал тревожный холодок дурного предчувствия — настолько не подходил этот цепкий взгляд обаятельному подростку, заскучавшему в родной деревне.

— Ксеркс, прекрати приставать к чужакам! — одернул его торговец рыбой, но юноша лишь отмахнулся от него:

— Ну вот, испортил мне удовольствие представиться. Точно, я Ксеркс. Будем знакомы!

— А я Анна, очень приятно, — произнесла Анориэль, радуясь простому человеческому общению.

— Эмили, — коротко бросила девушка, тревожно оглядываясь на Яна. Тому как раз наскучило доставать лавочника, и он вернулся к компании, на ходу стряхивая перчатки.

— А, господин Ян! Вас ведь так зовут, верно? — Ксеркс переключился уже на него, протягивая руку для рукопожатия. — Я вас в баре видел!

— Не нравится мне это, — шепнула Эмили на ухо Яну, едва тот поравнялся с ней.

Тот лишь крепко сжал ее руку и ободряюще улыбнулся. Свободную ладонь протянул Ксерксу:

— Следователь имперской полиции Цзяо Ян.

Он внимательно следил за реакцией юноши, стараясь заметить хоть одну непроизвольную эмоцию, но тот был невозмутим, как сытая змея:

— Ну надо же! Сколько ваших здесь уже приезжало — не счесть. Увы, с ними так сложно разговаривать. Столичные люди с предубеждением к нам относятся — из-за близости к морю мы выглядим немного необычно.

Он опустил воротник, демонстрируя тонкие жабры.

— Но мне кажется, именно вам нет дела до предубеждений. Хотите, я вам город покажу?

— Хочу, — охотно согласился Ян.

Эмили чуть удержалась, чтобы от души не стукнуть себя ладонью по лбу. Вот что он творит опять? Уж у кого-кого, а у грозы лондонских трущоб должно работать предчувствие опасности или нет?

Ксеркс тем временем предложил руку Анориэль, эльфийка благосклонно ее приняла, а Ян сам зацепил ладонь Эмили за свой локоть. Картина “две влюбленные парочки старых друзей” в этом пропахшем рыбой городке выглядела несколько сюрреалистично, но делать нечего: если Ян вбил что-то себе в голову, вряд ли найдется сила, способная его переубедить.

В первую очередь Ксеркс повел их в церковь. Тяжелая дверь медленно открылась с противным скрипом, а стоящий у алтаря священник нервно вздрогнул.

— Падре Мигель, это я, Ксеркс!

— Напугал ты меня, сын мой.

Внутри было пусто и довольно неухоженно. Анориэль подошла к выцветшей от времени фреске и осторожно провела по ней пальцем:

— Это храм? Кажется, здесь не часто собираются почтить богов.

— Увы, дочь моя, жители Инсмаута по большей части не веруют в благодать божию, — печально отозвался святой отец. — Мне остается лишь молиться за спасения их душ.

Ксеркс по-свойски обнял его за плечи:

— Зато мы вас любим, падре Мигель. Своим считаем.

— Да-да, спасибо, — запнувшись, отозвался священник. Он не был похож на коренных жителей — смуглый, черноглазый, скорее всего приехавший с американского юга.

Эмили подумалось, что вряд ли он перебрался в Инсмаут от хорошей жизни или в честном порыве нести слово божие. Зато здесь не задают вопросов, если ты сам умеешь держать при себе свое любопытство.

— Ну, хорошего дня, падре, — Ксеркс опять завладел рукой эльфийки и вывел своих новых друзей обратно на площадь.

— Вот скажи мне, Ксеркс, — Ян поравнялся с юношей, а Эмили вслед за ним, хотя с большим удовольствием осталась бы позади — это соседство нервировало девушку, хотя она и не могла толком объяснить почему. Даже спокойствие Анориэль не могло переменить ее мнения. — Смотреть достопримечательности — это, конечно, весело, но не хочешь ли ты мне что-нибудь рассказать о предмете моего интереса? Об инсмаутком маньяке.

Юноша улыбнулся честнейшей печальной улыбкой:

— Да что тут сказать, мне очень грустно, что кто-то из моего клана способен на такое. Я ожидал подобной жестокости от соседей, но чтобы верный последователь лорда Дагона... Я всегда считал, что хотя бы мы выше этой бессмысленной вражды. Я бы хотел уехать отсюда, наверное. Посмотреть Лондон, посетить старинные храмы Древних по всему миру. Но не могу этого сделать, пока преступник разгуливает на свободе. С кланом Йог-Сотота разговаривать бесполезно — они теперь боятся, что любой из нас может оказаться "Сыном Дагона" — так он себя называет. А свои просто шикают на меня и говорят сидеть тихо, не высовываться, пусть все идёт как идёт. Следователи были не лучше — они не столько хотели раскрыть преступление, сколько показать, какие мы провинциальные ничтожества отвлекаем её высочество от управления империей. Вот так.