— Мучали кошмары? — обеспокоенно спросила Анориэль.

— Если бы. Воображение от грозы разыгралось.

Протирая сонные глаза, девушка чуть приподнялась на локте и скользнула равнодушным взглядом по тарелкам:

— Я не голодна.

Анориэль вздохнула с некоторым облегчением, Ян же наоборот — насторожился.

— Воображение? Что ты видела?

— Да не знаю я, — недовольно фыркнула Эмили. — Показалось, что в окно кто-то пялится. Хотя это странно, второй этаж и деревья далеко. Так что просто игра света и тени.

Спасаясь от дальнейший расспросов, она спустила ноги с кровати, быстро встала и принялась торопливо одеваться. Наскоро умылась и вышла из комнаты.

— Вот смотри, моя дорогая Анориэль, — Ян патетично указал рукой с трубкой на закрывшуюся дверь. — Перед тобой пример человека, который уже вляпался не в одну историю, а все еще ни черта не смыслит в реалиях этого мира. Ты-то хоть не из таких? Если тебе кажется, что кто-то подглядывал — нужно считать, что кто-то подглядывал, пока не будет доказано обратное. Иначе не выжить.

— Мой мир тоже не такой, — покачала головой эльфийка. — А здесь как будто и впрямь могут жить только демоны, вроде тебя.

— Хватит называть меня демон, — поморщился Ян. — Только я сам могу так себя называть.

Эмили вернулась через четверть часа и вновь тщательно помыла руки. Ночное наваждение рассеялось, и девушка опять была бодра и полна сил:

— Кстати, я бы прогулялась по торговой площади, если здесь такая имеется, а после сходила на берег.

— Раз все готовы, идем! Схватки с неизвестными врагами ждут! — с не меньшим энтузиазмом отозвался Ян, шнуруя сапоги. Он небрежно поправил сюртук и вышел из комнаты. Девушкам ничего не оставалось, как последовать за ним.

Эмили немного уязвило, что сегодня Ян даже к ее кошмарам проявил куда больше внимания, чем к ней самой. Ничего сверхъестественного — но что ему стоило хотя бы обнять и пожелать доброго утра? Ян, разумеется, ни слова не сказал о своих чувствах — дождешься от него! Но его глаза позапрошлой ночью — так не смотрят просто на симпатичные игрушки. Неужели показалось? В любом случае, она, Эмили, ему на шею вешаться не будет!

Придя к такому выводу, девушка решительно вышла из гостиницы — на свет слабо пробивающегося сквозь туман солнца.

— Угрюмое местечко, — заметила Эмили, едва скользнув взглядом по стенам домов, по утренней поре превратившихся из мрачно-серых в просто серые. — Разделяемся или все держимся вместе?

— Вместе, вместе, — Ян сказал это с таким видом, будто объяснял простые вещи неразумным детям. — На секундочку, тут людям кишки выпускают. Вы уверены, что в случае нападения вы сможете сделать это раньше, чем наш преступник? Так что, увы, вам, а особенно тебе Анориэль, хотя ты терпеть не можешь демонов, придется меня сопровождать.

Он похлопал эльфийку по плечу, та попыталась уклониться, но не преуспела.

— Ну а ты Эми? — Ян сгреб ее в охапку и притянул к себе. — Тебя я тоже нервирую? Не отвечай, я знаю, что прав. Я же отвратительный — раннее утро, а я уже накурился. Ни разу не сказал, какая ты как всегда красавица. Не то что лапочка Маркус, верно?

Эмили потратила массу усилий, чтобы скрыть свою самодовольную улыбку. Но вот удержаться и не подразнить его, сыграв на чувстве собственности, так и не смогла:

— Ты как всегда прав. Маркус бы не допустил такой оплошности. Думаю, что как-нибудь схожу с ним на свидание, когда мы будем в Лондоне.

Ян широко улыбнулся, отчего его лицо приобрело совсем нечеловеческое выражение и... ладонями закрыл обалдевшей эльфийке уши. Вкрадчиво произнес:

— Недавно был один человечек. Сильный человечек, уважаемый. И, как и все местные высокородные, думал, что он особенный, что ему все позволено. И звали его так созвучно. Маркус — Томас....

— Ты решил мне угрожать? — брови девушки медленно поползли вверх.

Чутье подсказывало Эмили, что даже если это обещание пока что остается просто шуткой, стоит еще раз упомянуть несчастного Маркуса в таком ключе — и Ян в самом деле прикончит его и глазом не моргнет.

— Ты вот сейчас серьезно, да? Когда это ты меня в свои рабыни прописал, что вправе решать, что и когда мне делать? Я — не твоя собственность! И вообще, мне просто захотелось тебя подколоть, и я думала, что ты это прекрасно понял.

— Я тебе тысячу и один раз говорил — прекрати быть такой серьезной, — театрально зевнул он в ответ. — Это нагоняет на меня депрессивную тоску. Я же прекрасно вижу, тебе нравится моя ревность, мои забавные обещания поубивать всех твоих ухажеров. Это так поднимает самооценку. О да, я знаю — я сам так делаю. Но если уж ты играешь со мной в эту игру — играй так, чтобы нам обоим было весело. А вот эти выпады про рабынь, про собственность — они так нелепы. Рабов у смерти нет.

— У тебя есть еще хоть какая-нибудь мотивация кроме “весело”?! — прорычала девушка.

— Ммм… нет, — после показных раздумий, коротко ответил Ян.

— Ты чертов псих!

— Только слегка, любовь моя, только слегка.

— Да иди ты в... — Эмили прикусила язык, вдруг сообразив, что даже в моменты, когда Ян ее по настоящему бесит, ей не хочется говорить ему совсем уж грубых слов. — В сад.

Развернувшись, девушка решительно пошла прочь.

"Самовлюблённый баран! Это же надо быть таким... Таким! Ррр! Невыносимым!” — мысленно ругая не только мужчину, но и себя, Эмили уходила все дальше и дальше.

— Я не пойду ее искать, — сообщил Ян Анориэль, убирая руки. Та с подозрением ощупала свои уши, но каких-то повреждений не нашла.

Тем временем Ян вытащил один из ножей, присмотрелся, чуть ли не принюхался, удовлетворенно кивнул и спрятал обратно. Взял эльфийку за руку и повел по улице, попутно рассуждая:

— Мне кажется, или я что-то не понимаю? Она же может быть такой интересной. Отпускать уместные шуточки, изящно докопаться... а это что? Скажи мне, остроухая, куда делось мое совершенство с глазами цвета ночи? Почему я теперь вижу перед собой высокородную дуру, ничем не отличающуюся от всех прочих?

Анориэль пожевала губу, думая, стоит ли отвечать, но все-таки сказала:

— А ты сам не видишь? Ты ей нравишься. Настолько, что ей наплевать на все твои дьявольские замашки. Вот только... Она надеется на что-то подобное взамен. А ты никогда не сможешь ей этого дать.

— Вздор, — фыркнул Ян. — С каких пор искренняя симпатия к кому-то отшибает людям мозги? И что значит — не смогу? Я дарю ей блестящие штуки, уступаю будущих покойников, на курорты вожу. Или как в вашем мире розовых фей принято выражать симпатию?

Анориэль ничего не сказала. Лишь грустно покачала головой. Ян тоже не стал больше ее расспрашивать. В голове навязчиво крутилась мысль, что вообще-то труп уступить — почти как от сердца отрывать! А она не ценит...

Он решительно закинул в горло пару конфет и изгнал эту подлую мысль из головы.

Эмили не заметила сама, как вышла на пристань. Меж многочисленных лодок сновали рыбаки, и девушка ускорила шаг, чтобы никому из них не пришло в голову набиваться ей в компанию. Причал остался позади, но Эмили все шла вдоль берега, глядя как серо-зеленые волны лениво наползают на сероватый песок.

Спустя примерно полчаса, она оказалась на совершенно безлюдном пляже, где беспорядочно валялись старые сети и подгнившие остовы рыбацких лодок. Присев на одну из них, девушка стала бесцельно кидать камни в море, наблюдая за кругами на воде.

Прогулка помогла Эмили успокоиться, да вот только в голове все равно была каша. Ян действительно ей нравился, но она никак не могла понять, что именно между ними происходит. Глупо, наверное, вообще ждать от него общепринятого выражения чувств. Вот только знать бы, что таковым считает он сам. Что скрывается за зеркалами манящих, но безумных глаз?

Девушка просидела так минут пятнадцать, пока не приметила нечто странное — вдоль берега медленно проплывал мешок. Эмили тут же вспомнила, как будучи ребенком так же вытащила из воды мешок.Там она обнаружила утопленных щенков, из которых лишь один еще дышал.