Отец пригладил растрёпанные волосы и, подойдя ближе, внимательно осмотрел меня. Его лицо нахмурилось, когда он подошел ещё ближе, видимо, заметив следы пережитого на моём лице и одежде.

— Знаю, это может прозвучать глупо, но всё же спрошу. Ты не ранена? Не была? — его голос прозвучал серьёзно, с лёгкой тенью беспокойства.

— Всё в порядке, — ответила я, пытаясь успокоить его, но чувствовала, что слова не передают всей правды. — У меня новости.

— Слушаю, — кивнул он, его взгляд стал настороженным, готовым к любым неожиданностям.

Я отошла к дивану, сняла куртку и небрежно отбросила её в сторону. Подходящее место для объяснений — вряд ли. Я должна была показать ему нечто большее, чем слова могли передать. Хрустнув шеей и разминая кисти рук, я готовилась к тому, что предстояло показать.

— Нет… я должна показать, — добавила я, чувствуя, как напряжение возрастает в воздухе.

Отец тяжело вздохнул и сел рядом со мной. Его прикосновение было таким знакомым и успокаивающим, что я на мгновение позволила себе расслабиться. Он взял мою руку, и его ладонь мягко прижалась к моей щеке. Я прикрыла глаза, чувствуя тепло его руки и улыбнулась.

Кивнув ему, я слегка зашипела, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, когда его клыки осторожно погрузились в мою кожу. Пока кровь ведьмы насыщала моё тело силой и знанием, я должна была передать отцу всё, что увидела, все воспоминания той предательницы, которая замыслила предать нас. Отец пил мою кровь, и я вынуждена была отключиться от его эмоций, которые начали заполнять меня. С каждой секундой его тело напрягалось всё сильнее, словно он был готов в любую секунду броситься в бой.

Я терпеливо ждала, когда он увидит всё, что я хотела ему показать. Лёгкий дискомфорт от его укуса быстро проходил, оставляя лишь слабое жжение в месте, где его клыки проникли в мою плоть. Воспоминания передавались, словно потоки горячей крови, соединяя нас в этом странном, но необходимом ритуале.

Резко оторвавшись от моей руки, отец зашипел. Его кожа внезапно посерела, а глаза стали полностью черными, как бездонные провалы, полные гнева и отчаяния. Несколько мгновений он смотрел в пустоту, как будто пытался переварить увиденное. Постепенно его кожа вернулась к нормальному цвету, а глаза снова стали ясными. Он тяжело вздохнул, и его взгляд сосредоточился на мне. Я слегка улыбнулась, забирая руку и потирая её. Ранки уже затянулись, и дискомфорт исчез.

— Я не сделал тебе больно? — его голос был мягким, но всё же тревожным, словно он боялся, что случайно причинил мне вред.

— Нет, всё хорошо, — ответила я, бережно взяв его за руку и улыбнувшись. — Ты всё увидел?

— Даже слишком многое, — его лицо стало серьёзным, он резко поднялся с дивана и направился к столу, закатывая рукава рубашки. — Нужно собирать сильнейших и выдвигаться немедленно. Это нельзя откладывать. Скажи Альфе, чтобы он позаботился о стае и остальных волках в городе.

— Он уже это сделал. Дети в безопасности, а самые сильные волки ждут его приказа и указаний, куда идти, — серьёзно ответила я, следя за его быстрыми и уверенными движениями.

— Хотел бы я сказать, чтобы ты осталась и не вмешивалась во всё это, — его голос стал тише, почти шёпот, но в нём звучало напряжение.

— После всего, что я узнала, ты точно этого от меня не дождёшься, — я улыбнулась, зная, что он и сам понимал это.

— Это я и ожидал услышать, — с лёгкой усталостью он ответил, но в его глазах промелькнуло одобрение.

— Но сейчас мне нужно немного отдышаться, — сказала я, потянувшись и удобно устроившись на диване, закинув ноги на подлокотник. — Кровь ведьмы — это адреналин ещё тот… особенно такой старой, — добавила я со смешком, прикрывая глаза.

Внутри меня всё бурлило, каждая клетка была наполнена энергией, готовой к действию. Но я знала, что нужно сохранять здравомыслие, как бы мне ни хотелось ринуться в бой прямо сейчас, уничтожить врага своими руками. Мы должны действовать умом, а не поддаваться эмоциям. Только так мы сможем победить.

36

Неудивительно, что брат отца выбрал это место для своего убежища. Старая сеть канализационных туннелей, когда-то являвшаяся частью процветающего города, теперь была забыта и погружена во тьму. Эти туннели, некогда служившие артериями городской жизни, обеспечивая его благоустройство, теперь были преданы забвению. Город наверху изменился, и вместе с ним изменились и подземелья.

Как только мы спустились сюда, лёгкие наполнились удушающим запахом затхлой сырости и плесени, который словно обволакивал всё вокруг. Ароматы гниющей органики, стоячей воды и давно не чистившихся стоков перемешивались в воздухе, создавая удушающий коктейль, от которого буквально хотелось отгородиться, но это было невозможно. Запахи проникали в кожу, оседали на одежде, становясь частью этого места, и их невозможно было просто игнорировать. Здесь всё казалось неподвижным, застывшим во времени, будто само пространство дышало гнилью и запустением, впитавшимся в его стены за долгие годы.

Тишина была такой густой, что казалось, можно было слышать, как капли воды срываются с потолка и падают на каменные плиты, эхо разносилось по пустым коридорам. Каждый шаг отдавался в ушах, резонируя с удушающей атмосферой этого забытого мира, где свет никогда не проникает, а жизнь, если она вообще здесь существует, затаилась в самых тёмных углах.

Плесень и грибок покрывали стены, густо разрастаясь на влажной поверхности, словно живые существа, впившиеся в кирпичи. Вековая копоть осела на стенах, превращая их в черно-серые поверхности, испещрённые пятнами ржавчины и следами стекающей воды. Лужи под ногами расстилались радужными масляными пятнами, там, где канализация пересекалась с потоками дождевой воды, пробивающимися из старого города.

По мере продвижения через эти узкие проходы, стены, казалось, придвигались всё ближе, сдавливая пространство. Эхо от каждого шага звучало, как шёпот древнего города, отзвуки уходили вдаль, лишь для того, чтобы вернуться, каким бы тихим ни был мой шаг. Но какая бы осторожность ни проявлялась, не покидало ощущение, что древний уже знал — его слуга мертва, а дом превратился в пепелище. Вода медленно капала с потолка, создавая монотонный ритм, который вместе с приглушённым шумом далёкого города сверху создавал гипнотическую атмосферу.

Мы разделились с остальными, чтобы охватить весь периметр подземных путей и быть начеку. Проклятых должно было быть больше, и мы не могли упустить ни одного. Остановившись возле полуразрушенных труб, мы с Николаем замерли, вслушиваясь в темноту. Издалека послышался скрежет когтей по бетону, и Николай мгновенно среагировал, ухватив меня за талию и увлекая в сторону. Из-за спины он достал изогнутый клинок, который блеснул в тусклом свете, пробивающемся сквозь щели в потолке.

Я удивленно посмотрела на него:

— На клыки и когти уже не полагаешься? — усмехнулась я, наблюдая за его действиями.

— Тут слишком тесно. Если превращусь, не смогу развернуться, — прошептал Николай, пристально вглядываясь в темноту. — Они прекрасно знали это, потому и выбрали для убежища эти места.

— Что ты хочешь сделать? Он там не один, — спросила я, ощутив напряжение в его голосе.

— Я отвлеку их на себя, а ты нападёшь следом, — сказал он, привставая. С легкостью, но нарочно громко, Николай вышел из укрытия, шаркая по бетону и расплескивая воду из луж, чтобы привлечь внимание.

Я прижалась к стене, наблюдая, как его фигура, словно тень, растворяется в темноте туннеля. В тот момент, когда шаги Николая отдалились, из тьмы перед ним донеслись тяжелые, приглушённые звуки. Проклятые почуяли его присутствие и начали двигаться в его сторону.

Мое сердце забилось быстрее, но я держала себя в руках, ожидая нужного момента. Вода капала с потолка, и этот ритмичный звук смешивался с тихими шорохами и скрежетом когтей в темноте. Николай намеренно замедлил шаг, привлекая внимание, и тогда я услышала шипение и хриплый рык, доносившийся из мрака. Все мои мышцы напряглись в ожидании, как натянутая струна. Рычание становилось все громче, и я услышала, как Николай бросился назад, заворачивая за угол. В этот момент мимо меня с ревом пронеслись две отвратительные твари, их когти скребли по бетону, оставляя за собой глубокие борозды.