— Дай я помогу… — посмотрела я на волка, стараясь удержать голос ровным.

— Ему уже не поможешь, — грубо ответил альфа, заставив меня нахмуриться.

— А то я не вижу, — прошипела я, сжимая кулаки. — Я хочу ему помочь как могу.

— Не лезь! Дела волков тебя не касаются! — прорычал он и сделал шаг к парню, но я перехватила его руку, остановив его.

— Нет уж, ты меня послушаешь. Добавлю твой тон и слова в копилку о том, что мы обсудим. Задвинь-ка своё волчье высокомерие куда подальше, иначе я включу своё. Дай мне ему помочь хотя бы облегчить его смерть. Он достаточно намучился, так дай ему уйти без боли. Из нас двоих только я могу создать кратковременную иллюзию, — прошипела я, глядя мужчине в глаза.

Альфа на мгновение замер, его глаза встретились с моими, и я увидела, как в них промелькнула борьба. Его звериный инстинкт боролся с разумом, но я не собиралась отступать.

— Он мой волк, — тихо сказал он, глядя на меня с суровой решимостью. — Это моя ответственность.

— И моя тоже, — ответила я, не отводя взгляда. — Мы объединились не просто так. Позволь мне помочь, чтобы он ушёл с миром. Ты же не хочешь, чтобы его последние минуты были наполнены страданием?

Альфа запустил руку в свои волосы и уставился в потолок, его плечи слегка опустились, как будто под тяжестью невидимого груза. Когда он снова посмотрел на меня, его глаза были уже привычного цвета, спокойные и решительные. Он медленно кивнул и отступил. Я вздохнула и подошла к парню, присев рядом. Старалась быть осторожной: он выглядел нестабильным и мог ещё наброситься, а раны от когтей волков заживают у нас дольше, чем обычные раны. Он не обращал внимания ни на кого и всё царапал бетон, продолжая скулить.

От раны на его шее тянулись воспалённые черно-красные вены, как зловещие корни, распространяющиеся по его коже. Я вздохнула и легонько коснулась его лица, поднимая его голову. Его воспалённые глаза, мутные и невидящие, встретились с моими.

— Ты меня слышишь? — тихо проговорила я, и мой голос становился обволакивающим, словно мягкий шёлк.

— Да… — прошипел он, его голос был слабым и дрожащим.

Парень перестал царапать бетон, его руки дрожали. Я почувствовала, как его тело напряглось, но он не сопротивлялся моему прикосновению. Вокруг нас царила напряжённая тишина, нарушаемая лишь его прерывистым дыханием и редкими стонами.

— Что ты любишь больше всего? — спросила я, пытаясь отвлечь его от боли.

— Дом… я хочу домой… мне холодно… — он снова заскулил, его слова были полны отчаяния.

— Ты дома… тебе тепло… — пробившись в его раненое сознание, я нашла ниточку, что вела к его воспоминаниям о доме, о покое.

— Мама? — его голос дрогнул, и слёзы потекли по его щекам, смешиваясь с грязью и потом.

— Да, милый, я тут… рядом… ты устал… тебе нужно поспать, а я буду рядом… всё хорошо… — я обняла его лицо, вытирая слёзы с его щёк. Его воспалённые глаза постепенно обрели спокойствие, и он улыбнулся, доверяясь моим словам.

Я продолжала держать его, нежно гладя по щеке. Он закрыл глаза, поддаваясь моей силе, и постепенно проваливался в спокойный сон. Его дыхание стало ровным и тихим, лицо разгладилось, обретая выражение умиротворения. Я осторожно обняла его, стараясь не причинить ему боли. Я чувствовала, как его тело, покрытое холодным потом, начинает немного расслабляться под моими руками.

Волк подошёл и присел рядом. В его руке был длинный тонкий нож, блеснувший в тусклом свете. Я кивнула, и мужчина, не теряя времени, быстро погрузил нож в грудь парня. Он даже не дернулся; внушение удерживало его в спокойствии до самого конца. Я отпустила внушение и аккуратно уложила его голову себе на колени, гладя его по волосам. Его лицо оставалось спокойным, а дыхание замерло, словно он наконец-то нашёл покой.

Слегка вздрогнув, я почувствовала, как мужчина коснулся моей щеки, вытирая слезу, которую я даже не заметила. Его прикосновение было неожиданно нежным и заботливым. Я прикрыла глаза, поддаваясь этой внезапной ласке, и прижалась к его ладони, чувствуя тепло и утешение.

— Пойдём… Я вызову своих людей, чтобы они забрали тело и позаботились о нём, — прошептал Николай, помогая мне встать.

— Хорошо… — сделав шаг, я слегка пошатнулась, чувствуя, как силы оставляют меня. — Кажется, я переоценила свои силы…

— Тебе надо…? — с заботой спросил он, всматриваясь в моё лицо.

— Да, кровь… но ничего, я ещё потерплю немного, — отмахнулась я, пытаясь скрыть слабость за храброй улыбкой.

Николай нахмурился, его глаза были полны беспокойства. Он быстро достал телефон и набрал номер, отдавая короткие, чёткие указания своим людям. Вскоре он убрал телефон и снова повернулся ко мне.

— Они скоро будут здесь.

Я кивнула, чувствуя, как слабость накатывает волнами. Николай подхватил меня под руку, поддерживая и помогая идти.

— Ты всегда такая упрямая? — спросил он. Его тон был полу-шутливым, но в глазах блестела искренняя забота.

— Только когда это необходимо, — ответила я, слегка улыбнувшись.

Мы вышли на улицу, и я глубоко вдохнула свежий воздух, пытаясь очистить голову от тяжелых мыслей. Прислонившись к стене, я закрыла глаза на мгновение, чувствуя прохладное прикосновение кирпича.

— Дэнни… если тебе надо, то лучше иди. Я подожду своих людей тут, — сказал Николай, его голос звучал устало.

— И бросить тебя тут одного? — я посмотрела на волка, удивляясь его настойчивости. — Я побуду с тобой.

Он только улыбнулся, его лицо смягчилось от моего ответа. Приобняв меня за талию, Николай поддержал меня, и мы направились к выходу с территории. Найдя брошенные доски неподалёку, мы сели на них. Я вытянула ноги, чувствуя, как усталость постепенно отползает на второй план.

— Спасибо тебе… и извини… — проговорил Николай, и я услышала уже такой знакомый звук открывающейся зажигалки. Затянувшись сигаретой, он выпустил дым вверх, создавая невидимые спирали в прохладном ночном воздухе.

— Я не могла иначе… ему было больно… он был ребёнком… — комок в горле давил, и я еле держалась. — Как же порой хочется ничего не чувствовать.

— А что будет, если отключишь их? Чувства? Ты говорила о цене… что произойдёт? — мужчина смотрел на меня, его взгляд был серьёзным и внимательным.

— Тебе придётся меня убить, — глядя на носки своих кед, серьёзно проговорила я. — Это буду уже не я. Мне будет плевать, кого пить… не ради насыщения, а ради забавы и вечной жажды. Старик это будет или ребёнок… мне будет всё равно.

— Нет, — решительно сказал он и присел рядом. Приподняв моё лицо за подбородок, он смотрел мне в глаза.

— Ты знал, что твои глаза как листва в лесу? А когда возбуждён то янтарь с золотом, — тихо проговорила я.

— Пытаешься уйти от темы? — улыбнулся он, его улыбка была тёплой и обнадёживающей.

— Плохая попытка? — хмыкнула я, стараясь скрыть свою неуверенность за лёгкой шуткой.

— Приятная, но плохая, — он снова погладил меня пальцем по щеке, и я прикрыла глаза, наслаждаясь его прикосновением.

— Я к этому скоро привыкну… к твоим рукам…

— Лучше привыкай к этому, чем к ранам, — прошептал мужчина и, приблизившись, коснулся моих губ в поцелуе. Лёгкий и недолгий поцелуй, но от него мне стало легче. Николай отстранился с лёгкой улыбкой, глядя на меня.

20

Сила… Она всегда дурманит. С каждым глотком свежей крови. Каждый раз будто впервые. Сладкая, тягучая и в то же время такая насыщенная. Я чувствовала её волнами, как если бы природа сама вливалась в меня, давая мощь и уверенность, которые невозможно было получить иным путём. Этот вкус, словно насыщенный нектар, скользил по моему горлу, заставляя сердце биться быстрее.

Громкая музыка ночного клуба отходит на задний план, оставляя только ощущения силы, что наполняет моё тело с каждым глотком. Оторвавшись от кисти молодой женщины, я вдыхаю воздух, наполняя лёгкие, и улыбаюсь, облизывая губы и клыки от остатков крови. Сознание немного затуманено лёгким возбуждением, как и каждый раз после выпитой свежей крови. Наклонившись снова к кисти женщины, провожу языком по ранкам, заживляя их. Мягкий свет клубных ламп играет на её коже, создавая ощущение нереальности происходящего. В этот момент весь мир сужается до вкуса её крови, ритма её пульса и моей власти над ней. Я поднимаю взгляд к мужчине, что приник к её горлу. Его клыки впиваются в её шею, и кровь медленно стекает по его губам.