— После завтрака покажу вам подземное озеро, — строит планы воодушевленный отец, но я вынуждена его разочаровать.

— Прости, пап, мы не можем задерживаться. С каждым часом Егор все больше теряет связь со своим настоящим миром. Я не знаю, сколько времени у нас осталось, но мы не имеем право опоздать. Если это случится, я навсегда его потеряю.

— Не случится. Я знаю короткий путь и провожу вас до дворца.

В его глазах отражается немая тоска, но он ни слова не говорит об этом, только обнадеживающе сжимает мои пальцы в своей крепкой руке. Столько лет и я, и он в сердцах надеялись на эту встречу, но как же мало времени нам оказалось отведено.

— А как же твой пост у реки?

— Если все получится, мне уже не придется туда возвращаться, — озаряет его мужественное лицо теплая улыбка, и я улыбаюсь вместе с ним. — К тому же, все эти твари в тумане насторожились, ощутив присутствие жемчужины, и не дадут вам прохода в одиночку.

Я осматриваюсь по сторонам и меня переполняют такие разные чувства. Если бы все эти люди вокруг только знали, какой важный сегодня день, и что уже завтра, возможно, все они смогут выйти на поверхность, отстроить свои дома и начать новую жизнь под солнцем. Как же хочется верить в лучшее, но страх не отпускает. Перевожу взгляд на Егора, которого атакует новообретенная родня, закармливая пирогами на дорожку, и сердце принимается взволнованно барабанить.

— А что не так с этим Озером Смерти? Почему ты сказал, что его мало кто способен переплыть? — донимаю я отца все новыми вопросами. — В нем водятся какие-то хищные твари?

— Нет, в озере не водится ничего живого, на этот счет не беспокойся. Но глубина впечатляет, не зря в народе озеро прозвали бездонным. А еще течение в нем непредсказуемое: оно может менять свою силу и направление в считанные секунды, сбивая с толку даже самых опытных пловцов.

— Значит, я буду помогать Егору и усмирять течение. Не зря же я маг стихийник.

— Другого от своей смелой девочки я и не ожидал, — улыбается отец, и я пытаюсь согреться в его заботливом взгляде, насладиться этими последними мгновениями, которые мы можем провести наедине.

Утром туман в лесу кажется еще гуще прежнего. Его холодное дыхание обвивает наши тела, то и дело норовя забраться за шиворот, запустить бег перепуганных мурашек вдоль позвоночника. Сквозь призму этого тумана все вокруг выглядит зловещим, даже обычные деревья напоминают силуэты чудовищ с вытянутыми конечностями. Каждый шорох ветра приносит с собой страх, каждая новая тень, тянущая ко мне в отчаянии руки, оставляет внутри горький след.

— Все в порядке? — не скрывается от Егора мое состояние.

— Да. Мы справимся, — поддерживаю я то ли его, то ли саму себя.

И только отец держится в этом тумане спокойно и уверенно, словно за эти годы успел с ним сродниться. Он ведет нас к королевскому дворцу, и мы следуем за ним, стараясь не отставать и не наделать лишнего шума.

С тропы мы сошли еще вчера, и я дано не встречала следов своей магической паутины. Но в какой-то момент она появляется снова, и я в очередной раз убеждаюсь, что мы на правильном пути.

По дороге нам встречаются постройки прежних времен: обветшалые заброшенные хижины, куски старой мебели, которые однажды хранили чьи-то истории, а теперь погружены в листву и мох, как будто сама природа пытается стереть их из памяти.

Время от времени из глубины леса доносятся отголоски тех самых хищные тварей, скрывающихся в тумане, и мы ускоряем темп, не желая терять время на очередную схватку с ними.

К середине дня ноги так гудят от усталости и натертых мозолей, что хочется лечь и не вставать. Ничего не поделать, но местная обувь не чета нашим современным кроссовкам, и пластыря, который так пришелся бы кстати, тоже нет под рукой. Правда, в этих обстоятельствах о натертых мозолях я думаю в последнюю очередь. Когда сквозь туман прорисовывается величественный дворец, поросший зеленью, мы дружно останавливаемся и запрокидываем головы, чтобы во все глаза рассмотреть это творение прошлого.

В сердце борется чувство странного восторга и тревоги. Сложные архитектурные детали, украшенные мхом и лианами, а теперь покрытые вечным сном, навевают мысли о его былом великолепии. Я невольно замираю и почти не дышу, понимая, что мы подошли слишком близко. Это место хранит в себе ответы на вопросы, которые мучили нас с той поры, как только мы решились на этот опасный путь.

Не веря своим глазам, мы медленно подходим ко дворцу, с опаской касаясь его стен, покрытых растительностью. За дворцом действительно обнаруживается сад, наверняка, когда-то прекрасный и ухоженный. Сейчас же складывается ощущение, что природа не оставила для нас ни единого свободного сантиметра, и пробираться по саду приходится с боем. Пышные кустарники и деревья растерзали прямые линии и когда-то вымощенные дорожки. Колючие королевские розы больше не цветут, но разрослись размером с поле, так и норовя побольнее ужалить.

— Держитесь за мной, — прорубает отец проход своим острым ножом, еще и придерживает ветки, чтобы те не хлестали меня по лицу.

Вдали за нашими спинами снова раздаются зловещие звуки, разбавляемые лишь шорохами наших шагов и хрустом вездесущих веток. Эти твари продолжают идти за нами, словно чувствуют, что их миру нашими стараниями вот-вот придет конец.

Пробравшись сквозь хаос зеленых зарослей, мы наконец оказываемся на берегу спокойного озера с необычно темной водой. Мы останавливаемся, глядя на его черные воды, которые, кажется, поглощают весь свет вокруг. Сердце колотится от страха и восхищения одновременно, как если бы я стояла на границе реальности и потустороннего мира.

— Ни черта не видать в этом тумане! — выдает как на духу Егор, окинув озеро профессиональным взглядом, и уже начинает раздеваться. — Куда плыть-то? В какой стороне необходимый нам островок с колодцем?

— По самому центру, — отвечает отец. — Но оказавшись в тумане ты легко можешь сбиться с пути. Разглядеть в нем что-то ты не сумеешь, еще и подводные течения будут то и дело сбивать тебя с цели.

— И как мне плыть, на что ориентироваться?

— Я буду твоим ориентиром, — обнимаю Егора за плечи, и впервые замечаю, как сильно он волнуется. — Вспомни все, чему учил тебя твой Горыныч на тренировках, а путь к цели я проложу.

ЛЕРА

Какое-то время так и выходит, он справляется сам. Но вдруг вода вокруг Егора начинает бурлить и пениться, словно сама стихия ожила. Невидимые силы затягивают его в глубь, утаскивая на самое дно, где царит темнота и холод. Я чувствую, как он борется изо всех сил, но какое-то существо, склизкое и хищное, тянет его вниз, желая поглотить.

Я все так же стою на берегу, и мое сердце замирает.

— Нет! Нет! Нет! — кричу я, не в силах побороть нарастающий страх. — Егор, держись, не сдавайся!

Я внимательно слежу за каждым его движением, зная, что расстояние между нами только увеличивается. Кем бы ни была эта тварь, она затягивает его в самую бездну. Образы улыбки и смеха любимого мелькают в памяти, и я ощущаю, как боль разрастается в груди, а сам Егор окончательно исчезает с моих радаров.

Господи, неужели это все? Но так не может быть! Скажи, что не оставишь его в эти последние минуты. Он же старался не для себя, а для всех этих людей, для этого странного мира, который еще недавно был для нас чужим.

Секунды тянутся, как вечность. Сквозь туманную дымку я всматриваюсь в горизонт, и не могу поверить, что Егор не возвращается на поверхность. Моя душа кричит о помощи, только ждать ее неоткуда. Есть только отец, но он и так занят сражением. Я начинаю рыдать, не в силах удержать слезы. «Неужели это конец?» — мелькает ужасная мысль, и даже небо вокруг кажется невыносимо тяжелым.

Но вдруг, будто самим сердцем я ощущаю движение в воде. По коже пробегает толпа взволнованных мурашек. Егор! Я снова ощущаю его. Не знаю как, но он справился, выплыл из глубины, и более того, добрался до острова. Прямо сейчас его ступня касается твердой земли, и слезы, что медленно катились по щекам, становятся слезами радости.