В гостиной на втором этаже на удивление уютно. Разожженный огонь в камине, который так и манит теплом, небольшой столик с чайной парой в цветочек, кресло, диван, укрытый шерстяным пледом. Не хватает только корзины с клубками и спицами для полноты картины.

Начальница Марины, деловая и вполне себе современная женщина средних лет в строгом брючном костюме на высоченных каблуках, как-то даже не вписывается в этот интерьер. Отвлекшись от созерцания языков пламени, она резко разворачивается и смеряет меня заинтересованным взглядом. Но еще большее ее внимание привлекает Вадим.

— Вот это улов, — подобно мартовской кошке ласкает взглядом его широкие плечи. — Кто это тут к нам пожаловал? Неужто прокурорский сынок, — щурит темные глаза, подходя все ближе и ближе, отчего Илюхин заметно напрягается.

— Мой отец не имеет к этому никакого отношения.

— К этому может и не имеет, — абсолютно бесцеремонно тыкает в него пальцем, проводя дорожку по рельефной груди, обтянутой светлой футболкой. — Ну да ладно. У нас с ним отдельные счеты, а твоя история только началась. Рассказывайте, с чем пожаловали.

Не успеваю я и рта открыть, Марина выходит вперед, закрывая меня своей худощавой спиной, словно мне что-то угрожает.

— У них друг пропал, в портал провалился прямо в центре за клубом. Сработало проклятье «Пропади пропадом». Готова отправиться и попробовать вернуть парня домой, — рапортует, неумело пряча волнение, будто солдат на плацу.

— Готова она, разбежалась! Только я тебя никуда не отпускала, — усмехается женщина, наслаждаясь своим превосходством. — И не отпущу, даже не проси. Мало того, что девчонку от меня скрывала столько лет, так еще и срок твоей отработки не вышел. А в «Пропади пропадом» места глухие, темные. То непроходимые леса и болота, кишащие нечестью, то пустоши на километры вокруг, да пыльные бури с мертвяками. Потеряешься, тебя-то саму кто назад воротит? — машет рукой, определенно оценив, как дружно округлились наши глаза. — Да ладно вам пугаться-то. Я еще ничего страшного и не сказала. А кому на роду написано там побывать, тот сам все прелести этого места по достоинству и оценит.

Понурив голову, моя тетка, кажется, растеряла последние аргументы. Ну спасибо, что хотя бы попыталась. Если честно, я от нее и этого не ожидала, чтобы вот так добровольно отправиться черти знает куда за неизвестным парнем. А тут она за один вечер в моих глазах из безумной трудоголички выросла до прямо-таки настоящего супергероя.

Все тем же указательным пальцем старшая ведьма отодвигает Марину в сторону, после чего впивается в мое лицо своим пронзительным взглядом. Меня и без того потряхивает, то ли от страха, то ли от холода, а теперь в ее опасной близости отчего-то и дышать получается с трудом. Естественно, о личных границах старшая ведьма и слыхом не слыхивала. Склонившись до неприличного близко, женщина ведет носом и принюхивается на собачий манер, отчего мне становится неловко.

— Надо же, как от нее магией-то несет! И как только раньше не учуяла. Тут и артефакты не нужны, дар сам наружу просится. Да только ведь не обучена она ничему, совсем пустая, незащищенная, и все из-за твоей недальновидности, — корит и без того пристыженную Марину. — Если только, там ее и обучат чему, — прикидывает что-то в своей голове, все еще сомневаясь.

— Я быстро учусь. Вы только помогите Егора спасти. Я на все готова, — не выдерживаю повисшего в воздухе напряжения. Нравится ей меня нюхать, так пускай нюхает на здоровье, лишь бы Ветрова вернуть помогла.

— Так уверена, что обратную дорогу найдешь, и не застрянешь там вместе с ним?

— Она и без обучения интуитивно успела проложить путь, вернется по следам своей паутины, — вступается моя тетка.

— Даже так, — вскидывает бровь ведьма. — Способная девочка. Это меняет дело. Вот, возьми, пригодится, — снимает с себя медальон на длинной цепочке, накидывая на мою шею. — Оберег от нечисти. И знай, там будешь уже не та ты, что стоишь передо мной. Другой мир, другой порядок вещей, другое тело.

— Я тоже за Егором пойду, — басит Илюхин. — Он бы меня не оставил, и я его не брошу.

— Ну уж нет, красавчик, не твоя эта история, — снова норовит к нему прикоснуться. — Сперва уступи дорогу даме, у них дела сердечные, без тебя разберутся. А там посмотрим. Потребуется подмога, и тебя следом закину, но сперва подготовлю как положено.

— Так вы меня к нему правда отправите?

— Что ж не отправить? Там тебя поди заждались, — улыбается старшая своей коварной улыбкой, протягивая мне заготовленный договор.

— Что это?

— Мое вознаграждение за работу. Вернешься, отработаешь должок. Да не бойся так. В стажерах пару месяцев походишь, не понравится, сама тебя отпущу.

Марина кивает, давая понять, что та не врет.

Я и понять не успеваю, во что ввязываюсь, не то, что прочитать договор на нескольких страницах мелким шрифтом. А старшая ведьма в это время уже нашептывает заклинание, открывая проход, подобно тому, в который провалился Егор. Черный туман клубится по полу, образуя жутковатую воронку, и она закручивается, закручивается, пока не образует четко очерченные границы и устойчивые круги перед глазами. Едва заглянув в эту бездну, у меня подкашиваются колени.

— Подписывай! Проход между мирами вот-вот закроется, долго удерживать не смогу, — поторапливает женщина, впиваясь наманикюренными пальцами в мои продрогшие плечи. — Или не видать тебе твоего суженого до скончания времен!

— А если он меня не узнает в другом обличье?

— Может и не узнает. Он же нелюдь теперь, зверь зверем, — выдает как на духу, и по спине ползут перепуганные мурашки. — Но, если любовь твоя настоящая, то разглядит. Главное, амулет не снимай и помни: когда отцветет последний страстоцвет, случится то, чего уже никто не изменит.

— Какой еще страстоцвет? Что не изменит? — наспех ставлю скромную подпись на документе, но так и не дожидаюсь ответов.

— Там все и расскажут. Ступай, — безцеремонно подталкивает в спину. — Мягкой посадки! — звучит мне вслед, пока я с криками ужаса лечу в неизвестность, словно выброшенная из самолета с приличной высоты, да еще и без парашюта за спиной.

Мама, мамочка! Вот и во что я ввязалась? А-а-а-а-а!!!

ЕГОР

Все будто во сне. Точнее, в кошмарном сне. Ночной лес, уханье совы где-то прямо над головой, еще и гадкий слабо моросящий дождь. Упрямые капли настойчиво барабанят по лицу, стекают по шее и голому торсу, потому что я каким-то чудом распластался на траве и раскиданных в ней шишках. Иначе что это, если не они самые, так больно впечаталось в спину?

Продираю глаза, постепенно привыкающие к темноте, и замечаю кучу неестественно крупных для нашей полосы пауков, сползающих ко мне со своей паутины. Господи, как же их много-то! Один уже взялся за работу, активно оплетая мою ногу липкой дрянью, другие — пускают слюни, ожидая сытного ужина.

Вот никогда не любил этих тварей. Не очнись я вовремя, такие могли и сожрать.

«Твою же!» — подскакиваю, растирая лицо ладонями, и смахиваю вездесущую паутину, сам невольно себя царапая. Ногти что ли удлинились? И правда! В темноте не особо разобрать, но они стали какими-то неестественно острыми и твердыми. А вроде стриг совсем недавно. Еще и неожиданно отросшие волосы постоянно лезут в лицо. У меня таких длинных по плечи отродясь не было, всегда любил короткие стрижки.

Мышцы и кости ноют, как после самой жуткой тренировки. Привычно разминаю шею. Проверяю конечности на наличие травм. Вроде, все норм, живой. Только шишка налилась на затылке и плечо рассечено в нескольких местах. Но это ничего, пройдет. А еще штаны на мне не мои, чужие. Такое даже в темноте ясно, ткань слишком грубая на ощупь, словно из мешковины сшили. Да и труселей под ними нет.

Что за черт⁈ Что вообще происходит?

Это чей-то дурацкий розыгрыш? Или того хуже, похищение?

Осматриваюсь по сторонам. А главное, пытаюсь вспомнить в деталях, как я здесь оказался. Вроде, ничего подозрительного не пил, и вообще весь вечер был как стеклышко. Я же за рулем. Ага, был когда-то.