Последнее, что всплывает в памяти — клуб, сияющий софитами, Златкино гневное «Пропади пропадом!» и Леркины испуганные глазища. Большие и светлые, как два голубых озера.

Стоит подумать о ней, в сердце что-то трепетно сжимается. Хорошо хоть вовремя успел оттолкнуть девчонку. В жизни бы себе не простил, если бы и ее вместе со мной…

Видел, как она кричит, тянет ко мне свои руки. А я падаю. Падаю бесконечно долго и непонятно куда, будто меня пожирает сама адова пропасть. И вот я здесь, в каком-то глухом лесу посреди ночи, еще и в чужих портках.

«Где я? Как далеко от дома? В какую сторону идти?» — один за другим атакуют меня вопросы.

— Нужно выбираться, — шепчу не своим голосом и прусь напролом через лес.

Обуви на ногах тоже нет. Что ж, отлично! Чертовы шишки и ветки ельника, что может быть лучше для ночной пробежки?

В лицо на бегу хлещут мокрые ветки, шею и плечи сразу же окутывает вездесущая паутина. Сперва я еще предпринимаю попытки от нее избавиться, снимаю и отплевываюсь на ходу, потому что эта дрянь, кажется, норовит залезть всюду: и в нос, и в рот, и в уши. Спустя время, понимаю бесполезность этой затеи. Главное, продвигаться вперед. А пауки… да вроде пока не нападают, и даже как-то сами меня побаиваются что ли.

Оказавшись на поляне, хоть слабо, но освещенной лунным светом, я наконец останавливаюсь отдышаться. Запахи душистых трав, ставшие неожиданно яркими, с непривычки ударяют в голову покрепче алкоголя.

Нет, с этим лесом точно что-то не так. Или это мои органы чувств окончательно взбесились на фоне стрессовой ситуации? От обилия запахов и звуков в прямом смысле кружится голова. Их слишком много. Настоящий передоз, и мой мозг с непривычки будто не успевает обрабатывать всю входящую информацию.

Заунывный волчий вой заставляет меня разом напрячься. Первым накрывает страх, оно и понятно. Кто не слышал истории о том, как волки в диких лесах нападают стаями, загоняя свою добычу? Или не смотрел «Схватку» с Лиамом Нисаном? Но страх быстро сменяет что-то другое и очень странное, волной пробегающее вдоль позвоночника и залезающее под кожу. Этот вой будто зовет меня, велит вернуться. Сам не знаю, как он проник в мою голову, но приходится собрать всю силу воли, чтобы сопротивляться ему.

— Полный бред! — настойчиво шепчут губы, пока рука ощупывает шишку. — Это все последствия травмы. Ведь так?

Я должен выжить и вернуться к ней, к моей девочке. Наверняка, извелась там вся, не зная, где я и куда пропал. Я вернусь, слышишь? Просто верь в меня, Лер. Столько лет в спорте. Мой организм и не на такое способен.

Не меняя заданного курса, я снова продолжаю бежать. Рано или поздно должна показаться дорога, или хоть какое-то поселение. «Не могло же меня занести из города куда-то далеко?» — теплится в душе слабая, ничем не подкрепленная надежда. С другой стороны, что, если я уже где-то в Сибири, и ни одной живой души, кроме диких зверей на километры вокруг?

Не знаю, сколько я так несусь. Не имея часов на руке и каких-либо ориентиров, чувство времени окончательно теряется. Природа вокруг меняется, сухой лес обрастает оврагами и становится болотистым. Трелей и без того редких птиц в этих местах становится все меньше. Все живое будто попряталось от невидимой угрозы.

Ступни ноют от многочисленных ран и порезов, но я стараюсь не обращать на это внимания. Есть дела поважнее. Сколько бы я не бежал, волчий вой преследует меня снова и снова, а главное, настигает. Осознав, что уйти от преследователя не получится, я начинаю искать хоть какое-то временное укрытие и дерево понадежнее, повыше. В его кронах волки точно не достанут. Да и с рассветом было бы неплохо осмотреться с высоты, куда меня все-таки занесло.

Забраться на дерево выходит не сразу. Это в кроссовках все как-то проще. А здесь, с голыми стертыми ступнями и скользким мхом, облепившим ствол, хочется материться на весь лес, что я от души и делаю. Заткнуться меня заставляет хруст веток за спиной. Ощущение, будто медведь ломится через малинник, но шаги точно человеческие. Мой обострившийся слух не дает усомниться в этом ни на секунду.

Может, охотник какой или лесничий?

— Эй, я здесь! Оборачиваюсь с надеждой, уже оседлав нижний сук, и машу рукой.

В слабом лунном свете прорисовывается человеческий силуэт, только несуразный какой-то, слишком худой и прихрамывающий на одну ногу.

— Ну наконец-то! Я уж думал до утра буду тут круги нарезать, — готовлюсь спрыгнуть на землю к новому знакомому, но меня что-то настораживает в этом мужике, и я замираю. — Вы поможете? Куда меня хоть занесло-то? Эй, вы меня слышите?

Ответа не следует, лишь неразборчивое гортанное мычание. И запах гнили, ударивший в нос вместе с небольшим порывом ветра, слишком мерзкий и тошнотворный для моего сверхчувствительного обоняния. От незнакомца воняет протухшим мясом, приправленным отборными помоями, а еще, прямо вокруг его башки, клубится десяток навозных мух.

Не быстро, но настойчиво, хромой молчун приближается к дереву, и вот уже тянет худые костлявые руки к моей ноге, свисающей с сука. Холодные костяшки успевают коснуться обнаженной ступни, после чего жадно клацают чужие челюсти.

«Зомбак! Ну точно, зомбак!» — срабатывает в голове, стоит разглядеть его поближе. Разодранная одежда, разлагающаяся местами плоть, провалившиеся глазницы.

Сердце барабанит о ребра. Что это еще, нахрен, за фильм ужасов⁈

Рывком подтягиваю ноги и забираюсь повыше, в надежде, что трупак не полезет следом. Как бы не так! С виду хрупкий, как хворостина, того и гляди рассыплется, на деле для мертвеца он оказывается невероятно настырным. И хоть добраться до первого сука, чтобы ухватиться, у него никак не выходит, он продолжает без устали карабкаться и сползать по стволу дерева снова и снова.

Убедившись в том, что у него просто не хватит роста и сообразительности, чтобы меня достать, я с некоторым облегчением выдыхаю. Да, жутковато, конечно. Но рано или поздно даже в этом аду наступит рассвет. Ведь наступит? А там, кто его знает, может, и нечисть, как в нормальных сказках и тех же ужастиках, расползется по углам кто куда. Единственное, что жутко раздражает, так это его мычание и отвратительный запах. А еще долетающие до меня навозные мухи. Но и это можно потерпеть, главное, выжить.

За моей спиной снова слышатся неясные шаги и хруст сухих ломающихся веток. Обернувшись, я замечаю маячившие тени. Двое. Нет, трое. И еще один, подступающий с другой стороны. Итого пятеро мертвяков на меня одного.

Вновь прибывшие сперва бесцельно ходят кругами вокруг дерева, словно ждут, пока я сам отсюда свалюсь. Ага, как же! Но вскоре они меняют тактику, оказавшись в разы сообразительнее своего товарища. Эти бестолочи, будто сговорившись, ни с того ни с сего валятся наземь друг на друга, образуя подобие пригорка, и самый длинный из них вот уже без труда дотягивается до первого сука. Ухватившись за него, зомбак ловко подтягивается.

— Нет, нет, нет, парни! Мы так не договаривались. Стать вашим завтраком, или одним из вас в мои планы точно не входило, — осматриваюсь по сторонам в поисках того, чем можно было бы обороняться. Но, как назло, не нахожу ничего подходящего.

Убегать от этой настырной вонючки до самой верхушки — не вариант. Дерево все равно закончится, и я окажусь в ловушке. Другое дело на земле. Я видел, с какой скоростью они передвигаются. Я в разы быстрее и проворнее. Там у меня будет хотя бы шанс. Тогда, долго не думая, я спрыгиваю вниз, на землю.

— У-у-у-у! — раздается уже где-то совсем близко волчий вой, пробирая до мурашек.

Ну конечно, только тебя мне и не хватало для полного счастья.

С одной стороны зомбаки, с другой — волки. Так себе выбор. Но и умирать я пока не собираюсь. Выход всегда есть, должен быть.

Настырный мертвяк с впалыми глазницами наступает. Я все дальше продолжаю углубляться в сторону болот, о чем говорит чавкающая влажная земля под ногами. Только передвигаться становиться все сложнее, бежать не выходит. Каждый шаг приходится выверять, чтобы не упасть и не увязнуть. И передвигаюсь я теперь не многим быстрее моих преследователей.