— Мам, не надо, — уже знакомо вступается Лера. — Никто меня не обидит. Егор не такой.

— Что не надо? Предупредить-то я его должна. Это от твоих молний он умрет быстро и почти безболезненно, а я сгоряча могу наслать такую хворь, век не забудет. Так что, давай, женишок, без глупостей.

— Ясно-ясно, — поднимаю руки, обозначив, что принимаю правила, какими бы они ни были.

На завтрак позвали, для начала уже неплохо. А для встреч с Лерой найдем место потише и подальше от этого странного дома.

ЕГОР

После этого утра и завтрака у ведьмы моя жизнь в «Пропади пропадом» кардинально меняется. Мать Леры, Татьяна Львовна, взявшаяся помогать нам с возвращением домой, наметила некий план, которому все мы теперь следуем. Лере в нем отведена главная роль. Она в кротчайшие сроки должна овладеть своей магией и отыскать следы паутины, которые проложила, когда я провалился в ту дыру, они и подскажут нам путь. Моя задача в разы проще — ничем себя не выдавать, вести прежний образ жизни. А еще, по возможности, собирать информацию у местных жителей, любую, которая может нам пригодиться. И если с первым пунктом обязательной программы у меня все выходит отлично, то со вторым даже спустя неделю не движется совсем.

Днем я примерный сын и брат, батрачу в огороде и поле, даже картошку научился окучивать. Потом до потери сознания таскаю мешки на мельнице, и все для того, чтобы сделать работу поскорее, и побежать к ней. А вечером… Все вечера мы теперь проводим с Лерой вместе, то сидя рядом у костра, то катаясь по реке на лодке, то рука об руку гуляя под покровом ночи и разговаривая обо всем на свете.

И пусть обезумевший волк внутри меня в присутствии истинной рвется и мечется, я сдерживаю его как могу, не тороплюсь. Лера сперва должна узнать меня настоящего, хоть немного привыкнуть ко мне, перестать опускать взгляд и заливаться краской всякий раз, когда видит мой обнаженный торс. А уж потом, потом как-нибудь аккуратно я расскажу ей и про страдания моего внутреннего волка и его притязания на свою истинную пару. Сейчас принять такое она точно не готова, потому что и в глаза мне больше пары секунд смотреть боится.

— Вот это да! Твой новый рекорд, — посмеивается Добруш, так же, как и я, отряхивая голову от вездесущей муки. — Солнце над лесом еще высоко, а мы уже со всеми мешками закончили, и телегу загрузили. Когда такое бывало?

— Теперь всегда будет, — треплю младшего по голове, и перехожу на щекотку. А он и не уворачивается, хохочет.

Я тоже смеюсь в голос. Последние дни необъяснимое счастье переполняет меня изнутри и даже переливается за края. Мне хочется делиться им. Лето, дружба, любовь — чувства везде одинаковые. Плевать, что они настигли меня здесь и вот так, в чужом теле, в чужой семье. Я не в силах изменить эти обстоятельства. Отбросив в какой-то момент пустые терзания, я позволяю себе быть по-настоящему счастливым.

Падаю рядом с братом на густую траву, разглядывая плывущие по небу облака, и дышу полной грудью, вдыхая ароматы цветущих растений.

— А мешки ты как ловко научился завязывать! Отец диву дается. Меня так научишь? — не отстает Добруш.

— Научу, только уже завтра.

— Что, снова к ней? К ведьминой дочке побежишь? — щурит на солнце свои зеленоватые глаза.

Когда он впервые стал расспрашивать меня о Лере, я не вдавался в подробности. Рассказал, что увидел ее во сне, а потом встретил в лесу, и понял — она моя истинная. Добруша такое объяснение вполне устроило. Этот мальчишка, выросший на сказках и легендах местной ведуньи, сам того не осознавая, тянется ко всему загадочному и магическому. Да я и не врал ему по большому счету, только всю правду до конца не раскрыл.

— К ней, к кому же еще. Мой волк без нее с ума сходит. Подрастешь, на своей шкуре прочувствуешь.

— А отцу когда скажешь?

— Когда время придет, — закусываю в зубах сочную травинку, в душе надеясь, что до этого разговора просто не успеет дойти, и мы с Леркой благополучно сбежим, вернемся в свой мир.

— Эх, Милош. Я бы этот разговор не откладывал. Сегодня возле дома опять Янка околачивалась, а потом и бабка ее Кабачковна. Все матери нашей глаза мозолят, напоминают о давнем уговоре. Так пока ты по лесам бегаешь, родители без тебя возьмут и свататься к ней пойдут. Вот тогда проблем точно не оберешься.

— Ты-то у меня здесь на что? Если они от моего лица свататься соберутся, ты уж будь добр, задержи их хоть немного, что-нибудь придумай. Я в долгу не останусь. А хочешь, со мной пойдем, с Ульянкой пообщаешься, пока я с Лерой гуляю, на лодке ее покатаешь.

— Да она малявка еще совсем, — смущается Добруш, вспоминая Лерину сестру с забавными белокурыми косичками, которая ненамного его и младше. — А зазнобе своей привет передавай. Она, вроде, девушка хорошая, хоть и ведьмина дочь, — все еще звучит опаска в его голосе.

Я зову ее еще на подходе. Вою громко, пронзительно, с предвкушением. Несусь во всю прыть, будто век воли не видал, и наконец вырвался, дал свободу волчьим лапам.

За эти дни, чтобы не таскать с собой штаны в пасти и не смущать наготой женское семейство Травниковых, Лера придумала оставлять для меня одежду в специальном тайнике, в дупле старой раскидистой ивы. Там же, совсем рядом на берегу, она встречает меня в условленном месте.

— Привет, — трепещут ее ресницы, а взгляд робко поднимается все выше, плавно очерчивая мои штаны, торс, прикрытый рубахой, линию плеч, шею, лицо.

— Здравствуй, — и сам заставляю себя дышать в ее присутствии. Запертый внутри волк скулит, просит быть ближе, подхватить девчонку на руки, распустить аккуратную косу сложного плетения, которые так любит заплетать ее мать, зарыться носом и руками в ее волосах.

«Ну же! Сделай что-нибудь! Сорви с нее одежду, пометь, зацелуй, заклейми», — все громче с каждым днем кричит моя вторая сущность, и мне все сложнее его заткнуть в собственной голове.

Закрываю глаза и набираю полную грудь воздуха, считаю «квадратом» на четыре такта, лишь тогда меня немного отпускает. Спасибо Горынычу за науку, перед соревнованиями эта дыхательная техника всегда помогала не только улучшить контроль за диафрагмой, но и привести нервы в порядок.

— Как прошел твой день? — неверно расценивает мое состояние Лера. — Что-то случилось? — подходит ближе, робко касаясь моей руки, и по коже бегут возбужденные мурашки, до того мне приятна ее забота.

— Все хорошо. Даже отлично, — смотрю на нее и не могу наглядеться. Лера хочет убрать ладонь, но я не позволяю, перехватываю, зажимаю в своей, тону в озерах ее голубых глаз, пока она снова не прячет их под ресницами. — Семья ни о чем не догадывается. А так, ничего нового. Утром в поле работали, потом на мельнице. Добруш привет передавал.

— Привет? Мне? Ведьминой дочке?

— Ты ему нравишься. А вот маму твою он все еще побаивается.

— Ну, это не удивительно. Не зря же она столько лет репутацию создавала, — самозабвенно улыбается Лерка, становясь в такие моменты еще краше прежнего. — Ты все равно его зови, пусть приходит. Уля хоть и строит из себя крутую ведьмочку, во всем подражая маме, но общения со сверстниками ей точно не хватает. И, по секрету, она про твоего Добруша уже несколько раз меня спрашивала.

— А как твои успехи? Покажешь, чему сегодня научилась?

— Боюсь, об успехах говорить еще рано, — тут же меркнет улыбка на ее выразительном лице. — Практиковать магию стихий должно быть также естественно и просто, как ходить и дышать. Как настоящий стихийник, я должна отовсюду черпать силы: из земли, воды, огня, воздуха. А пока только они черпают силы из меня. Есть и пятая стихия — время, но это уже для продвинутых пользователей, и мне такое пока точно не по зубам, — грустно усмехается Лера, рассматривая собственные ладони, словно что-то пытается в них найти.

— Начни с малого. Я ведь тоже не сразу научился профессионально плавать, когда пришел в бассейн. Я тогда и воды-то боялся, не то что…