Орэ по-хозяйски опустился в кресло, предложил жестом последовать его примеру. Я решил остаться на ногах, облокотился о камин. Пусть не думает, что у нас дружеские посиделки, а великодушные дозволения может засунуть себе в одно место.

— В нашу первую встречу, граф Кросс, вы произвели впечатление разумного вампира, — начал с комплимента, дипломат недоделанный, а значит, чего-то хочет, — поэтому у меня к вам деловое предложение.

Прямо-таки деловое?

Сдержав сарказм, приподнял бровь в невысказанном вопросе. Блондин помолчал, собираясь с мыслями. Либо подбирал слова, либо боролся с раздражением. Оно у нас искреннее и взаимное.

— Обращённым бывает нелегко устроиться в Дракарде, — холодные серые глаза укололи взором, словно проверяли, дрогну ли, выдам ли себя. Выходит, ему всё известно. Что ж, я не удивлён. — Я дам вам любой титул, какой выберете, Маркус. Владения, поместье, слуг, состояние. Дело, если захотите. Защиту и покровительство империи.

— А взамен? — спросил с усмешкой, зная, что услышу в ответ.

— Взамен вы откажетесь от маркизы Бертье, — никакой интриги, но я не стал перебивать герцога. Хотелось узнать, как далеко он готов зайти, выторговывая избранницу. — Исчезнете из её жизни. Вы сделали для Николь достаточно. За то, что подарили жизнь моей невесте, я подарю новую жизнь вам.

Ох, как сильно. Тронут до глубины души.

Одного горе-жених не учёл: у меня уже имелась жизнь, и она меня устраивала. Последним и самым важным кусочком разноцветной мозаики являлась любовь одной белокурой вампирессы, которую у меня пытались выменять, как вещь.

Уму непостижимо!

— Позвольте уточнить, герцог де Эвиль, — начал мягко, усыпляя бдительность оппонента, — вы пытаетесь выкупить у меня Николь, потому что сами завоевать её привязанность не способны?

С наслаждением наблюдал, как скривился чистокровный.

Кажется, кому-то не нравится называть вещи своими именами. Как и признаваться в беспомощности. Чувство собственного превосходства вылилось в довольную ухмылку. Не сдержался — хотелось посмаковать момент.

— Вы забываетесь, граф, — процедил Орэ, и прозрачные глаза заледенели.

— Отвечая на предложение, милорд, вынужден отказаться, — добавил в голос жёсткости. — Чувства Николь не предмет для торга и никогда им не станут.

— Опрометчивое решение, граф, — блондин прищурился и поднялся на ноги. Медленно так, с врождённой грацией, завораживающе и опасно, как кобра, раздувающая капюшон. — Для того, кто прошёл через смерть, вы слишком самонадеянны.

— Если это всё, что вы хотели сказать, не смею задерживать, — решил пресечь неприятный разговор прежде, чем мы перейдём к угрозам.

Поскольку они на меня не действуют ещё со времен Ханта.

— Не всё, — оскалился Орэ, остановившись в шаге от меня. — Ты мог бы начать жизнь с чистого листа и иметь, что пожелаешь. Но в итоге просто забудешь о существовании Николь и Дракарда и вернёшься туда, откуда пришёл.

Знакомое ощущение оцепенения в теле. Очень знакомое — тяжесть, заставляющая прирасти к земле, гипнотический взгляд, вскрывающий череп без анестезии, и вкрадчивый голос, подменяющий твои мысли чужими.

Бесцеремонное вмешательство в сознание откинуло меня в жуткий вечер, когда Лео Хант пытался провернуть тот же фокус — стереть из памяти все до единого воспоминания о Николь.

С той лишь разницей, что тогда я был человеком, мало знавшим о внушении и ещё меньше — о том, как ему противостоять. И каким-то неясным образом вытравил ненавистного охотника из своей головы, сумев сохранить ценные моменты.

После смерти и перерождения я стал в разы сильнее.

Справился тогда, справлюсь и сейчас.

Сконцентрировавшись на том, как влияние происходило в прошлый раз, обернулся, как в броню, в самые яркие эмоции, какие испытывал: ярость и возмущение, что кто-то смеет лезть в мой разум, ненависть к сопернику, ранившему мою женщину, любовь и желание к вампирессе, которую никто — никто! — не заставит меня забыть.

Кончики пальцев дрогнули, и неподвижность начала отступать, конечности потеплели, я ощутил, что снова могу вдохнуть полной грудью. Мышцы расслабились, каменное напряжение спало.

В разы быстрее и проще, нежели в прошлый раз, хотя, подозреваю, противник попался куда опаснее Ханта. Через пару минут я уже сумел сжать руки в кулаки и улыбнуться герцогу.

— Я так не думаю, — ответил с самым издевательским видом.

— Невозможно… — прошептал Орэ, но я расслышал.

Лицо вампира вытянулось от удивления и побелело до совсем уж мертвецкого состояния. Надеюсь, ублюдка хватит сердечный приступ.

Увы, де Эвиль в скором времени совладал с собой и спрятался за напускным безразличием. Разве что отступил, но глаз с меня не спускал ни на миг. Ленивой вальяжности в его облике поуменьшилось.

И не зря.

Зверь бесновался из-за вероломного нападения и пытался вырваться на волю, но мне пришлось задушить в себе тёмную половину вопреки тому, что наши желания не так уж разнились. Не хотелось показывать герцогу светящиеся глаза. Без сомнения эффект неожиданности они бы поддержали, но не выдавать же все козыри за один раз.

— Что теперь? — поинтересовался, чтобы разбавить мёртвую тишину, давившую на уши. Даже привычная возня населённого поместья стихла, отошла на задний план.

Подумалось, что истинная сущность неспроста пришла в неистовство, я тоже ощущал угрозу, исходившую от собеседника. А кроме того, дикий голод.

Сопротивление внушению высасывало энергию, и, если герцог решит предпринять новую попытку атаковать, без разницы, ментальную и физическую, силёнок мне может и не хватить.

— Вы не оставили мне выбора, граф Кросс, — отозвался вампир как-то очень устало, подрастеряв обычную спесь. — Я вызываю вас на дуэль. За час до рассвета завтрашней ночью, в поместье Бертье — там нам никто не помешает.

— Дуэли запрещены законом Полночной империи.

Логика понятна: чистокровные вырождаются, не хватало ещё, чтобы убивали друг друга, гордыня-то зашкаливает. Герцог де Эвиль — яркий тому пример — похоже, решил идти до конца.

— Именно поэтому в ваших интересах, чтобы о поединке не узнали, — хмыкнул собеседник. — Решим спор, как мужчины. Победитель останется с Николь, проигравший сгорит в лучах Сортры.

Нет, ну ты посмотри, какой продуманный!

Видимо, давно запланировал предрассветное рандеву, да не решался пригласить.

Вызов герцога вызвал во мне двойственные чувства: тёмная суть рвалась воспользоваться случаем и избавиться от соперника раз и навсегда, более осторожная человеческая часть подсказывала не бросаться в омут головой.

— Решим, как мужчины? — скривил губы, не скрывая презрения. — Шантажировать невесту, пытаться купить её, как вещь, и бесцеремонно вторгаться в чужой разум — по-вашему, это по-мужски, герцог де Эвиль?

— Надеюсь, ваш меч острее, чем ваш язык, граф, — парировал Орэ, глядя на меня из-под полуприкрытых век, как на досадное недоразумение. — В противном случае дуэль будет короткой. За час до рассвета, поместье Бертье. Если, конечно, вам хватит смелости.

Тряхнув лощёной блондинистой копной, собеседник удалился.

При мысли, что Николь согласилась уехать с этой самодовольной сволочью, мне захотелось что-нибудь сломать. Подавил острое желание запустить тонкой фарфоровой вазой в хлопнувшую дверь — леди Шарлотта меня не простит, а у нас и без того напряженные отношения.

Как же я его ненавижу, милостивая тьма!

Орэ воплощал в себе всё то, от чего меня воротило в людях и, тем более, вампирах.

Высокомерный, беспринципный подонок!

Ощутив, что задыхаюсь от бессильной ярости, вышел на просторное парадное крыльцо. Опершись локтями о балюстраду, наблюдал, как графиня Сен Клэр провожает нежданного гостя и подругу.

Де Эвиль, разумеется, не соизволил как следует проститься с рыжеволосой вампирессой, так спешил затолкать невесту в карету.

Николь, в отличие от него, не спешила: задержалась на ступеньке экипажа и подарила мне неясный долгий взор, вызвавший новую вспышку раздражения.