И по мере того, как я продолжала своё тихое повествование, тёмные тучи собирались над Вальхаллой, жадно поглощали ослабевшие лучи солнца, обволакивали всё вокруг мрачной бесцветной дымкой. Мир замер в ожидании громогласного раскола небес, сокрылись птицы и насекомые, казалось, даже цветы собрали лепестки и стыдливо склонили головки-бутоны к земле. И прямо во время слов о подлом ударе в спину яркая молния пронзила тяжело нависший над нашими головами небосклон, а затем громогласный рокот сотряс его. Я встрепенулась и бессознательно вжала голову в плечи.
— Кто мог осмелиться на такое?.. — тихо, вкрадчиво спросил Один, но в его сдержанном тоне уже улавливались первые нотки гнева. Сильный ветер рванул мои волосы, жестоко хлестнул ими по лицу, приводя в чувства. Я поёжилась под его властными порывами. — Как могли тупоголовые турсы пройти мимо Хеймдалля, ловко пробраться в Асгард? Такого не случалось много лет.
— Всеотец, не думаю, что великаны могли самостоятельно попасть в нашу обитель, если только им не помогли, более того, указали путь к определённому чертогу… — решившись подойти ближе к собеседнику, я заглянула в его сердитый светлый глаз, настороженно понизила голос. — Всё произошло в тот вечер, когда Ньёрд взял в жены Скади, под прикрытием громкого торжества. Совпадение ли это, что как только в Асгард вошла дочь Тьяцци, следом явились верные наёмники?..
— Ты слишком смело озвучиваешь столь тяжкие обвинения, Сигюн, — недоверчиво покачал головой Один и посмотрел на меня с горечью, граничащей с осуждением. Я поражённо и обиженно раскрыла губы, — но есть ли у тебя свидетельства или всё это лишь догадки? Я могу созвать тинг, просить верховных богов рассудить вас, но ты должна понимать, что за твоими словами сейчас нет ни доказательств, ни силы, способной склонить их на твою сторону. Боюсь, никто не поддержит тебя, и ты окажешься в сложном положении, от которого я хотел бы тебя оградить, — на несколько минут я лишилась дара речи, ведь дело казалось мне ясным, как воды источника Урд. Не в силах вымолвить ни слова, я стояла, замерев и непонимающе глядя на прародителя — непреклонного и строгого. Он не верил мне!
— Но как же, господин?.. Разве недостаточно слов напавшего турса? А оружие йотунов? Полный чертог свидетелей страшной расправы? Да и… — «…Скади признала свою вину», — едва не проговорилась я, но вовремя сумела удержать язык за зубами. Возможно, Одину не стоило знать о моём походе к жене Ньёрда, о несостоявшемся толком разговоре, нападении, которое, вероятно, ещё сильнее уронило бы меня в глазах Всеотца. Я смутилась и растерялась под проницательным взором своего спутника.
— Сигюн, я охотно верю, что это было нападение, — чуть мягче продолжил свою мысль властелин обители богов, — верю даже, что турсы невиданным образом проникли за стены Асгарда. Более всего верю, что у многих из них есть счёты с каверзным Локи. Но зачинщики убиты, и мы не можем знать достоверно, чьему они подчинялись приказу, какие преследовали цели. Подумай сама, зачем Скади так поступать? Она мудрая и доблестная девушка, что открыто пришла к воротам города и стремилась вступить в честный бой за своего ушедшего отца. Она приняла выкуп и стала одной из нас. К чему ей рисковать милостью асов?
— Затем, что она вовсе не милости асов ищет, повелитель! — вспыхнув, раздражённо проговорила я в ответ. Мудрый и милостивый Всеотец не только не верил моим словам, он оправдывал её! Дочь турсов, дочь заклятого врага асов! Я не могла этого понять, и я не могла с этим смириться. Глубоко внутри закипал гнев, затмевавший ясность ума и зоркость глаз. — И она никогда не станет одной из нас! Дикая неотёсанная великанша навсегда останется таковой, кого не сделай её мужем!
— О Локи ты такого же мнения? — лишь коротко бросил Один, хитро прищурившись. Я осеклась, хмуро посмотрела на собеседника, но старейший среди асов только медленно приподнял бровь, повторяя свой немой вопрос. Как ни досадно было это признавать, но Всеотец был прав. Я не владела собой в полной мере и произносила вслух опасные, неосторожные слова, о которых, возможно, позднее могла пожалеть.
— Их связывает бурная кровь одного и того же проклятого рода, повелитель, — насупившись, тихо буркнула я в ответ, когда ожидание затянулось, — но рознит характер и происхождение. Как бы там ни было, Скади не станет одной из асов и асинь, потому что сама не желает этого. Она пришла в Асгард, чтобы узнать убийцу своего отца и разделаться с ним. Увы, ей удалось и то, и другое. Бедный Ньёрд оказался только возможностью, поводом задержаться среди нас. Это же очевидно, праотец, раскройте глаза!
— Нет ничего очевидного, Сигюн, — продолжал Один уже строже и серьёзнее, и голос его становился грозен, а взгляд будто пронзал меня насквозь. Я огорчила повелителя, я это понимала, но и он бесконечно обескураживал меня своим равнодушием. В конце концов, речь шла о дочери его любимого сына, о названом брате и верном спутнике! Оставался бы Один столь же спокоен, если бы пострадал Тор или — я боялась об этом даже подумать! — Бальдр. — Правда у каждого своя, и задача повелителя побеседовать с каждой из сторон, учесть все побуждения и обстоятельства и вынести взвешенное решение. Для того и создан тинг. Я понимаю твою истину, но ты ослеплена болью и горем и сама не ведаешь, что говоришь. И я не могу ограничиться лишь ею. Ты должна принять, что я не смею призвать к ответу жену верховного бога, не имея исчерпывающих доказательств и причин…
— Но… — попыталась возразить я, однако Всеотец гневно и резко вскинул руку вверх, призывая меня к безмолвию, и его немой приказ я не была вольна превозмочь, а оттого лишь сердито и презрительно сжала губы.
— Замолчи, Сигюн! Что ты в свои года можешь знать о справедливости, о рассудительности?! — повысил голос мой собеседник, и где-то вдалеке, в глубинах хмурого неба вновь сверкнула яркая молния и тут же растворилась среди грозовых облаков. — Ты ещё слишком молода и горяча, — уже мягче продолжал Один, протянув ко мне руку в примиряющем жесте, от которой я бессознательно отпрянула и замерла на более чем почтительном расстоянии. — Не спеши казнить без суда…
— Локи едва не был убит, а виновный упивается своей безнаказанностью! — теряя самообладание, вскричала я, наконец. Сердце в груди билось всё быстрее, сильнее, разгоняя горящую кровь по жилам, согревая похолодевшие от злости кончики пальцев, заставляя алеть от негодования бледные щёки. — Такова Ваша рассудительность?.. Подвергать бога огня гневу и расправе Тора по первому, ничем не подкреплённому подозрению, но выгораживать чужестранку, у которой есть причина для ненависти и мести, есть предлог, и время, и оружие, и сообщники!
— К моему прискорбию, Лофт не раз давал повод усомниться в себе, сколько бы я ни предупреждал его, сколько бы ни пытался оградить от порока, и его каверзные дела говорят сами за себя. Бог обмана заслужил соответствующую репутацию своими поступками, каждый из которых был его личным выбором. И мы оба знаем, что и в последний раз он не остался непричастным, хотя ты, Сигюн, казалось, могла бы вразумить своего сумасбродного супруга! — губы мои оскорблённо дрогнули, и в один миг мне показалось, что я вот-вот заплачу — так ранила меня резкость того, кому я больше всех остальных доверяла. Однако обида и гордость помогли мне сдержаться, запереть слабость глубоко внутри себя, раздавить её, уничтожить. Один, между тем, продолжал:
— Не вынуждай меня быть с тобой жестоким, дитя моё… Опомнись, усмири разрушительную страсть, что прожигает тебя изнутри. Скади скоро покинет Асгард и вместе со своим мужем спуститься в Мидгард, останется в Ноатуне, и ты долго не увидишь ту, что тебе столь неприятна. Тогда гнев пройдёт, и, взглянув на случившееся ясным взором, ты поймёшь, справедливы ли твои нынешние обвинения. Не совершай опрометчивых поступков подобно своему супругу.
— Вы правы, Всеотец, я не знаю, что такое справедливость… — опустив дрожащий от собирающихся слёз взгляд к подолу платья, вполголоса произнесла я — почти послушно, почти побеждённо. Шероховатая ладонь спутника легла на моё лицо, тепло обнимая щёку. Но я не собиралась покориться судьбе. Желать от меня покорности было слишком поздно! — Но я знаю, что такое несправедливость. Несправедливость, когда мудрый повелитель остаётся глух к мольбам и голосу разума, слеп к свету истины и покрывает убийцу и лжеца, что, ведомый своей безнаказанностью и самонадеянностью, будет предаваться одному и тому же пороку снова и снова. Я боялась признаться себе, что мой отец бывает малодушен и позорно непреклонен, но теперь я понимаю, что это не его вина! Я вижу, в ком корень зла! — и, не дожидаясь ответа, я коротко поклонилась, после чего круто развернулась и стремительно направилась прочь из чертога Одина, пылая от гнева и чувства оскорблённой справедливости. Меня бросало из стороны в сторону, словно в лихорадке, и я совершенно более не владела собой. Небеса за моей спиной сотряс оглушительный раскат грома, словно знак бессильной ярости старейшего из богов. Что же, в моей душе в тот час бушевала не менее страшная и разрушительная буря.
