Скади считала, что Локи мёртв. Скади уже праздновала победу. И хотя её слова, несомненно, разрывали мою душу на сотни маленьких частей, бередили открытую рану, вырывали воздух из лёгких вместе с жизненно необходимой возможностью дышать, дочь Тьяцци была так невнимательна, что обнажила предо мной свою слабость: она недооценивала меня и, самое главное, очень сильно недооценивала бога обмана. Скади была ужасно самонадеянна и горда, ставила себя выше всех остальных, выше супруга, окружения, самого Асгарда. И это можно было использовать против неё. Великанша вела себя умно и осторожно, но крайнее тщеславие, свойственное ей, могло всё испортить. Любой порок при некоторой ловкости и умении легко обращался в губительную уязвимость.
— Ты… — шумно выдохнула я в ответ, побеждённо склонив голову и закрыв ладонью глаза. Ощутив в противнице сомнение, решительная и смелая великанша начала наступать. Я не сопротивлялась. Была ещё одна правда, которую я страстно желала узнать. Высокомерие и самоуверенность богини зимы могли мне в этом помочь. — Ты не смогла бы справиться одна, не успела… — поражённо прошептала я, призывая всю свою искренность и стараясь поверить в собственные слова. Только так я смела надеяться обмануть неглупую собеседницу. Покачав головой, будто не верила ни единому её слову, я снова взволнованно повысила голос. — Это лишь счастливый случай, в котором нет твоих заслуг. Ты вовсе не так хитроумна и ловка, как мнишь о себе!
— Ты так думаешь? — вкрадчиво и сладко протянула дочь турсов, медленно оттесняя меня к стене. Глаза её недобро сверкали, будто у хищника, что загоняет свою жертву в угол. Попытавшись придать лицу выражение наивности, я глубоко вздохнула, сделала шаг назад. — Впрочем, ты права, у меня был союзник, что ненавидит тебя почти так же яро, как самого бога огня. Стоило лишь ненароком пригласить его на нужную веранду… С какой лютой ненавистью он наблюдал за вашим самозабвенный соитием! Становилось ясно, что я не ошиблась ни в выборе помощника, ни в выборе роковой слабости, которая у вас была одна на троих. Разбитое сердце и оскорблённую гордость легко переманить на свою сторону. Это глупое ревнивое создание привело моих воинов к самому порогу вашего чертога. Какая ирония, ненависть намного сильнее страха.
Я поражённо слушала Скади. Кто мог проклинать нас столь яростно, чтобы добровольно пойти на такое подлое предательство? Да ещё во дворце Всеотца? Выходит, в день свадьбы Ньёрда и Скади я действительно случайно стала свидетелем страшного заговора. Какая злая насмешка: если бы Локи не отвлёк меня в тот миг, быть может, покушение на его жизнь и не состоялось! Но кто посмел обмануть доверие отца всех асов и верховного бога? Кто-то из приближённых, раз его впустили в Вальхаллу. Я нахмурилась, стараясь собраться с мыслями и вспомнить малейшую подробность того злополучного дня. Кто же это был? Кто решился выступить на стороне Скади и ради чего?.. Внезапное и кристально-ясное понимание причин вдруг пронзило меня, словно жгучий холод, точно стремительный горный поток. Крепкое молодое тело, длинные тёмно-русые волосы, злые завистливые глаза, так сильно портящие красивое лицо… Валькирия! Валькирия, которую он отверг когда-то давно!
— Эйдин… — невольно сорвалось с моих губ вместе с выдохом. Скади, стоявшая слишком близко ко мне, чтобы не расслышать это имя, казалось, была немало удивлена. — Глупая взбалмошная девчонка… — теперь становилось ясным, как солнечный день, кто указал путь к золотым чертогам, а также многие тайные лазейки. К несчастью Локи, брошенная любовница знала больше, чем следовало, и не гнушалась низкой мести. Так это она стала нежеланным зрителем нашей жаркой сцены страсти. Какое роковое совпадение! Мне несложно было представить меру бешеного гнева ревнивой женщины. Тем более, такой безрассудной и вспыльчивой! Что ж, это была благодатная почва для союза двух подлых воительниц. Отчего-то я совсем не была удивлена.
— Ты не только знаешь о существовании соперницы, но даже помнишь её имя?.. — не унималась Скади. По части злословия она, должно быть, могла бы поспорить и потягаться с самим богом обмана. Как же сильно я ненавидела её в этот момент! В груди и впрямь всколыхнулись болезненные воспоминания, я ощутила даже острый укол ревности, хотя валькирия была давно забыта, и у меня, по сути, были куда более весомые причины испытывать это чувство в отношении других девушек. Но всё же… — Это так… Трогательно. Особенно учитывая, с какой лёгкостью она вонзила нож в спину бывшему возлюбленному. Верно говорят, нет ничего страшнее обиженной женщины, — и Скади залилась издевательским смехом, схватившись за талию и склонившись в моём направлении. Её распущенность становилась невыносимой. Боль и обида становились невыносимы. Холодная сдержанность и незаслуженная вежливость становились невыносимы. И, на мгновение утратив самообладание и ясность ума, я замахнулась и ударила нахалку по щеке что было силы.
Смех оборвался. На миг на лице Скади замерло выражение крайнего удивления и даже недоверия. Я могла её понять: я была одна, маленькая, хрупкая, без стражи и сопровождения, в чужом чертоге, и посмела поднять руку на супругу его хозяина. Однако всему был предел. И великанша явно забывала, рядом с кем находится. Я не жалела о содеянном. Я не усомнилась в верности своего поступка, даже когда ледяные и равнодушные доселе глаза дочери турсов вспыхнули яростным огнём, губы дрогнули от возмущения и гнева, и высокая сильная воительница бросилась на меня, плотно прижала к стене. Как ни странно, в тот миг я не испугалась. В моей жизни случалось слишком много импульсивности супруга и самых разных злоключений, чтобы я хоть сколько-нибудь растерялась в ситуации, которая повторялась снова и снова. И когда Скади придавила меня к холодному камню, я уже судорожно сжимала в ладони выхваченный из ножен на поясе кинжал, приставленный к горлу нападавшей.
— Может, ты не так уж и глупа… — зло выдохнула великанша и нервно сглотнула, после чего нехотя отстранилась. Однако голос её звучал размеренно и как будто даже с одобрением. Я удивлённо взглянула в её лицо, не выпуская оружия из дрожащих рук. Казалось, хитрая девушка больше хотела испугать меня, нежели навредить, слишком уж хорошо она владела собой, словно всё это для неё было не более чем игрой. — Убьёшь меня?.. — вкрадчиво поинтересовалась собеседница и, дразня, снова подалась вперёд так, что острие клинка натянуло кожу её горла, готовое разрезать трепещущую плоть. Я замерла в нерешительности. Как бы сильно я ни ненавидела Скади, я пришла в палаты Ньёрда вовсе не за тем, чтобы убить её. Я даже не намеревалась причинить ей телесную боль. Просто не хотела и не смогла бы. Кинжал был нужен только для защиты.
Скади, впрочем, считала иначе. Воспользовавшись заминкой, она с лёгкостью и даже неким изяществом выбила оружие из моей тонкой ладони, словно это не составляло ей ни малейшего труда, ловко его перехватила и свободной рукой несильно ударила меня затылком о камень, зажав горло между сильным предплечьем и стеной. Великанша не душила, но мешала дышать, вынуждая меня беспомощно раскрыть губы. Её лукавые светло-синие глаза блеснули совсем рядом с моим лицом.
— Неглупая, но наивная… — с мало скрываемым удовольствием протянула дочь Тьяцци, проводя острием кинжала по моей щеке. Холодная сталь дразняще щекотала пылающую кожу, но нежность её была обманчива: примени Скади немного силы, и на моём лице остался бы уродливый шрам. — Убить тебя, а? С одной стороны, жалко такую хрупкую красоту, да и доказать ты ничего не сможешь… Ты бессильна передо мной. А кровь и правда рождает кровь, — не дожидаясь печального исхода, я рванулась в сторону, но сильная великанша непринуждённо удержала меня на месте. Сомнение или растерянность даже не коснулись её задумчивого лица. — С другой… Ведь мстить же придёшь. К тому же, Локи так дорожил тобой… А я ненавижу всё, что с ним связано! — прорычала Скади, вмиг переменившись. Красивое лицо исказило выражение ярости, глаза вспыхнули безумством и сумасшедшей жаждой крови, оскалившись, гримтурсенка замахнулась…
