К моему огромному счастью и облегчению, у Локи был на всё собственный взгляд. Он прошёл к дверям своего чертога в этой ненасытной любопытной толпе, как того требовал Всеотец, но впускать кого-либо, кроме своей свиты и двух моих служанок, внутрь отнюдь не намеревался. Я только и успела, что напоследок улыбнуться своей семье, видневшейся вдалеке, когда высокие золотые двери захлопнулись за спиной, отрезая нас от удивлённых такой решимостью сопровождающих, так и замерших у порога. Во дворце было тихо, как и прошлой ночью, однако отнюдь не безлюдно. Склонившись до земли по обе стороны от нас, все слуги и обитатели палат приветствовали своего повелителя и его новую госпожу. Локи, казалось, был ничуть не тронут подобной преданностью. Молча ведя меня за руку, он уверенно шёл куда-то вперёд своим порывистым, широким шагом, и я едва успевала за ним. В конце концов, богатое платье утомило меня. Оно было чудесным, но тяжесть, накопившаяся на плечах за целый день, тянула меня к земле, поэтому не отставать от Локи мне было очень трудно.
Кажется, проницательный супруг понял это, потому что совсем скоро он повернулся и легко подхватил меня на руки. Тихонько воскликнув от неожиданности, я поспешила обнять его плечи руками, а затем негромко рассмеялась. Я не привыкла к тому, чтобы мужчины носили меня на руках, но ощущение это было волшебное. Я была счастлива. Счастлива просто оттого, что он рядом, что я в его руках, что он всё так же смотрит на меня насмешливо и в то же время ласково. Говорят, если ас, несущий невесту на руках, споткнётся на своём пути — это недобрый знак, вся жизнь так и будет ненадёжной и неровной. Если это было правдой, то мне не о чем было волноваться: бог огня нёс меня так невозмутимо, словно я была легче воздуха, даже если ему приходилось подниматься по лестнице или протискиваться в узкий проход.
Наконец, широкие, затейливо изукрашенные резьбой двери распахнулись перед нами, и я впервые оказалась в покоях самого бога обмана — обширных и… Простых. Я удивилась, но опочивальня Локи разительно отличалась от всего остального убранства чертогов. В ней было много меньше богатства и украшений, но зато больше простора и высоты сводов над головой. По левую руку от нас полыхал широкий жаркий камин, почти вдвое больше, нежели в столовой зале или гостевых покоях, рядом стояло высокое кресло домохозяина, на которое была накинута шкура с мягким светлым мехом. У него в ногах раскинулись широкие подушки, причудливо и дорого расшитые. Языки огня бросали тёплые отсветы на богатую алую ткань. Меха устилали также и большую часть пола. Я начинала к этому привыкать, но всё же вновь сбросила лёгкие шёлковые туфельки, почти беззвучно упавшие на землю.
Над камином величаво упокоился большой круглый щит из драгоценного металла, начищенный до блеска так, что я видела в нём своё хорошенькое, немного раскрасневшееся от волнения отражение. Это была редкая вещь искусной работы, которую, должно быть, и не видывали ни в Мидгарде, ни в Йотунхейме. Вернее всего родом щит был из Свартхейма, где трудились день и ночь цверги — самые искусные кузнецы и мастера девяти миров, к которым Локи особенно умел найти подход своими замысловатыми льстивыми речами. Впереди виднелась широкая крепкая постель, словно сросшаяся с полом, небрежно погребённая под покрывалами, подушками и шкурами. Сверху широким водопадом спадали плотные полотна гладкой тёмной ткани, придававшие ложу огненного бога особого уюта и уединённости, кое-где ей вторила редкая полупрозрачная материя. Подозреваю, при желании можно было бы отгородиться ото всего мира, но пока ткань оставалась собрана у вырезанных из дерева и тонко украшенных резьбой столбов и изголовья кровати. Над ним висело оружие повелителя: длинный меч с позолоченной рукоятью, много более простой и практичный щит, копьё, лук и стрелы.
Тут и там взор притягивали устойчивые напольные подсвечники с крупными свечами, озарявшими покои тёплым мягким светом сродни языкам пламени в камине. Справа от постели стояла деревянная перегородка тонкой работы, на ней была вырезана сложная картина. Её наличие в покоях Локи меня удивило и натолкнуло на мысль, от которой сердце ощутимо укололо ревностью: укромный уголок предназначался скорее наложницам повелителя, нежели самому хозяину покоев. Но пока она оставалась непричастна, только через край была переброшена одинокая светлая рубашка. Окна были плотно затворены ставнями, и рассмотреть их поздним вечером и ночью не находилось возможности. На стене, ближе к дверям, ведущим в покои, громоздились многочисленные полки из тёмного дерева, хранящие рунические записи, разнообразное оружие и редкие вещицы. Под ними стоял массивный стол, как и всё в опочивальне, украшенный резьбой.
Пока я осматривала главные покои чертога, последние приготовления были закончены, слуги отпущены, и мы остались вдвоём. Локи бережно поставил меня на пол, и стопы тут же приятно утонули в мехах, преданно лизавших кожу. Я стояла, потупившись и глядя в пол, преисполненная трепета и смущения, а сердце моё в который раз за день ускоряло свой ход. Мне почти не было страшно, только волнительно, но дыхание против воли становилось глубже, руки дрожали. Пахло костром, свечным воском и чем-то ещё невыносимо приятным, что я не могла определить. Кончик носа привёл меня ближе к супругу, и я с удивлением обнаружила, что покои были наполненным запахом Локи — сладковатым и в то же время терпким, притягивающим и отталкивающим, противоречивым, как сам бог огня. Однако для меня он всё больше становился непреодолимым соблазном, которому я была не в силах противостоять.
Пламенный ас мягко коснулся моего лица и поднял взгляд на себя. Я робко улыбнулась, преданно глядя в его карие глаза, в отблесках пламени становившиеся почти тёмно-алыми. И тут главный портной золотых палат вместе со своим изобретательным повелителем снова сумели поразить меня: стоило Локи с лукавой улыбкой коснуться кончиками пальцев рубинов на моих плечах, как броши раскрылись, и верх платья легко соскользнул на пояс, оголяя грудь. Следующий точный жест пришёлся по яхонтам на бёдрах, и тяжёлый наряд окончательно пал к моим ногам, оставляя меня перед двуликим богом совершенно обнажённой. Улыбнувшись уголками губ, чтобы хоть как-то скрыть своё смятение, я снова опустила взор. Щеки загорелись стыдливостью, ресницы затрепетали, сердце забилось ещё сильнее, бедра сами собой сомкнулись, скрывая низ живота, где против моей воли разливалось сладостное тянущее чувство возбуждения.
Несколько минут Локи молча любовался моей непорочной красотой, наивной невинностью, а я, не смея поднять глаз к его лицу, случайно задела взглядом самый явный признак мужского возбуждения в области чресл и, судорожно вздохнув, сделала неуверенный шаг назад. Мужчина, казалось, вовсе не торопился, наслаждаясь долгожданным моментом: он небрежно скинул в сторону обувь, золотой пояс, лениво стянул с плеч рубашку. Я не удержалась от любопытства и украдкой подняла ресницы. Губы мои так и замерли соблазнительно раскрытыми, пока я беззастенчиво разглядывала его широкие плечи и сильную грудь, чётко проступавшие мышцы живота, покрытые мягким золотым волосом, словно лисьей шерстью, начало паха, маняще ведущее к чему-то ещё более желанному, но пока скрытому тканью одежд.
Забавно, когда я смотрела на Локи рядом с Тором, он не казался мне сильно мускулистым, но, когда я увидела его почти полностью обнажённым, во всей красе, мужчина оказался непозволительно ладно сложен и хорош собой. Он был высок и в то же время грациозен, а сила его шла не от неповоротливой горы мышц, как у бога-громовержца, а как будто откуда-то изнутри. В общем, я любовалась Локи и не могла этого скрыть. Я очнулась, только когда ловкий бог огня наклонился ко мне и легко коснулся моих призывно раскрытых губ. Я вздрогнула и перевела на него взгляд. Сильный ас был так близко, что ноги подкашивались, и я, верно, упала бы, если бы он не обнял меня за талию и не прижал к своей горячей груди и напряжённым бёдрам.
— Не вздумай потерять сознание, — с усмешкой предупредил Локи, мягко пройдясь свободной ладонью по моим волосам, — иначе ты пропустишь всё самое интересное… — я покраснела ещё сильнее, хотя мне и так уже казалось, что кожа налилась алым цветом, как спелые яблоки в саду Идунн, и пульсирует и пышет жаром.
