Дон смотрел на жуткое пиршество, глядя сквозь него. А может, и сквозь саму землю, заливаемую кровью. Гордилена потеряла сознание, но Баира моментом привела её в чувство, не позволив смыться с места казни, легко отделавшись. Она дирижировала грагами, сдерживая их порыв немедля разорвать конвульсивно дёргающееся тело. Через бесконечно долгую минуту палач счёл себя удовлетворённым, развернулся спиной к пирующим и потопал к реке. Гордилена мертва – констатировал «эрудит».

Вскоре все они стояли на берегу, размышляя, как переправляться обратно.

– Глянуть бы на всё это Отьке Голосистому, – тупо съязвила Крислин, кажется, не слишком довольная собственной жестокостью. – Хотя бы одним глазком. Он бы про нас такое сказание отскоморошил, что пальчики оближешь.

– Отскоморошил, – равнодушно хмыкнула Лэйра. – Придумает же.

И что у нас тут? Так упорно догоняла чужую тётку, так рвалась отомстить, а отомстила и расписалась. Девкам да, зудело убить доставшую их старуху. А Лэйра затеяла всю эту хрень, желая, чтобы Гордилены раскаялась. Дон чувствовал это так же, как холод летящих в лицо брызг. С первого взгляда было понятно, что ненормальную тётку громами небесными не зашибёшь. Кто-кто, а уж Лэйра старовата, чтобы так ошибаться в мерзавцах и заблуждаться насчёт из потенциала.

Внезапно ему до внутренней сердечной потрясухи захотелось домой к маме. «Эрудит» услужливо подбросил образ Татоны. Лицо полузабытой женщины утихомирило досаду и организовало в центре оледеневшего нутра центр сладкого тепла. Хочу к ней – капризно заявил Дон манипулятору. Не проблема – ответил тот – хочешь, значит, отправишься. Ты своё дело сделал: привязал систему к безопасному месту дислокации. На время свободен, как ветер. Последнее прозвучало почти издевательски в адрес машины, которая не могла не следовать своей программе. Однако настроение возвращалось. Оно всегда возвращалось, когда в нём нуждался человек, а машина пускай сама о себе думает.

На этой земле грозных мутантов совершенно точно не хватало лишь его –

самого грозного мутанта

Родной дом встретил праздничной иллюминацией на лицах армов и кислыми минами щупов. Бабушку Драгомию они застали сидящей в кресле перед парадным крыльцом. Та хмуро наблюдала за ликвидаторами её застарелой проблемы, устало бредущими по дорожке. И дулась, как мышь на верблюда, плюнувшего в крупу. Тот плевок, судя по встрече, утопил бы не один десяток мышей с их запасами круп. Солнце с любопытством пялилось на злобную старуху, свесившись с неба до самых горных вершин. Ему тоже интересна развязка этой истории – на носу закат. Казалось, ещё немного, и нетерпеливое светило шандарахнет по сцене напалмом, чтоб герои пьесы пошевеливались.

– Пуф-пуф-пуф! – передразнила Крислин бабушку. – Ишь, как от тебя жаром-то пышет. Мы за поздравлениями, а тут, видать, героев выволочка дожидалась.

– Что-то случилось? – Баира не поддержала веселья подруги, полоснув взглядом Драгомию.

– Конечно, случилось! – гневливо зашипела та. – Все, как сквозь землю провалились!

Дон удивлённо переглянулся с девками: вокруг дома с деловым видом носился народ. Кто-то готовил ужин, кто-то стаскивал снарягу и готовился нырнуть в горячую ванну дабы смыть ратный пот. Кто-то носился с визгом от Мурыськи – Дон велел «системнику» убрать подальше мелюзгу. Появление в их компании малютки Атани так оживило Граничку с Руфом, словно им в штаны вытряхнули по осиному гнезду. Благо Рамаз с Бестолочью куда-то запропастились, иначе Дон вообще бы ушёл ночевать в соседнюю долину.

– Добрый вечер, Драгомия, – сумрачно поприветствовал он старейшую стерву Утробы.

Милосердием к изнурённым манипуляторам щупы не блистали. Это уже чересчур: он с полным правом ожидал обрести мудрую добрую бабушку, а обрёл всего лишь штатную болячку.

– Что случилось? – повторила Баира, глянув в сторону.

Там вглубь заросшего вкривь и вкось парка бежала Ладея. На закорках у девушки важно восседала Атани, а рядом скакала козликом Граничка. Дети, лишённые детства собственной безжалостной природой. Руф, сдав подопечных щупиков сменной няньке, мигом испарился – доложил «системник» о чрезмерной воле, что дадена паршивцу. И правильно – поддержал пацана Дон. Не место ему среди щупов – это растущая смена армов, вот пусть они парнем и занимаются. А для щупиков здесь воспитательниц, как грязи – им как раз безделье здорово вредит. Так что изобрети расписание дежурства – велел он «системнику» - и засунь в очередь каждую гадюку. А самым злостным двойные дежурства, чтобы не борзели и не доводили манипулятора до греха.

– Гордилена мертва? – пробурчала Драгомия, демонстративно пялясь в сторону.

– Конечно, – вежливо, без тени насмешки подтвердила Крислин. – А ты без нас тут суставы мазала?

– Атани грустила, – с деланным равнодушием отметила Баира, провожая взглядом сестрёнку.

– Грустила. У неё в гнезде, что в дальней беседке, три крысюка вылупились. Один сдох, – на полном серьёзе поведала взрослая бабка взрослой же тётке.

Какая прелесть – восхитился Дон. Малышку ничуть не тронула смерть женщин, с которыми она жила бок о бок, сколько себя помнит. А какой-то паршивый крысёнок сдох и вот тебе, пожалуйста: грусти полные штаны.

– Мы Гордилену похоронили, а вы крысюка? – поддержала Крислин его взгляды на жизнь, с трудом следуя сдержанной вежливости.

– Цыц! – вспенилась Драгомия, гневно сверкая очами. – Ты мне тут ещё!.. А ну, кыш отсюда!

У заслуженной гадюки в голове так громыхало – аж от гор отскакивало.

Шайка убивцев не стала дожидаться особого приглашения: дёрнула в дом в полном составе. Рядом с бабушкой осталась лишь Горди, что никак не решалась вылезти из-за спин то ли спасителей, то ли злодеев, что сделали её круглой сиротой. Драгомия тотчас скуксилась лицом и протянула руки навстречу бедняжке. Горди кинулась в ноги бабушки и…

Дальше Дону было ещё неинтересней, чем до этого. О чём он и оповестил «барбоса», мол, перекрой подходы к моей психики, чтобы «системник» с «эрудитом» не могли просочиться хотя бы до завтра. У манипулятора законный выходной – пропадите вы все пропадом!

– Что случилось? – переадресовала Баира вопрос манипулятору.

Не допустила великомученика до личных покоев, где он мечтал стянуть осточертевшую снарягу и залезть в старинную пижаму.

– Да с дедом небось схлестнулась, – ехидно предположила Лэйра на прощание и понеслась вверх по лестнице.

– Зачем? – решила докопаться до истины въедливая степнячка, прицепившись к манипулятору в буквальном смысле когтями.

– Ой, да брось ты! – досадливо отодрала её Крислин, нетерпеливо пялясь вслед Лэйре. – – Зачем могут схлестнуться два вредных старика? Дон, твой дед вредный?

– Просто гад, – подтвердил он и рванул на второй этаж.

– Там для нас комнаты найдутся?! – всполошившись, проорала Крислин.

– Найдутся, – услыхал Дон за спиной голос сестрицы.

Вот это правильно: Паксая у них законный комендант общежития, вот пусть новичков и заселяет. А манипулятор им не нанимался наволочки выдавать – он машина умственная и руководящая. С этими позитивными мыслями он ворвался в свою спальню и рефлекторно заорал: не от страха, а протестующе.

– Прищемил что? – с деланным участием осведомился Фуф.

Мерзавец развалился прямиком на супружеском ложе Дона, к которому тот летел на крыльях любви и чувства освобождения от всяческих обетов. Практически с этой минуты у него начиналась новая жизнь, которую он вознамерился начать с вызова супруги. Дайна готовит обед, но мужу она нужней. А кто жрать хочет, пускай сам себе организует – безруких в системе нет.

– Пошёл вон! – потребовал Дон и принялся разоблачаться.

Чистенькая пижамка лежала в кресле: вся такая свеженькая да аккуратно расправленная – прелесть что такое! Сейчас он сгоняет в ванну, а потом…