Как только Богатырь, по мнению Лэти, дозрел, Чедом повис на нём с ажиотажем голимого шопоголика. Граг был ему под стать: такой же здоровый, широкомордый и самоуверенный жлоб. Парочка ничуть не поразила Дона краткостью процедуры знакомства и твёрдым намерением не расставаться с этого дня никогда. Вот он – тот редкий случай, когда гусь свинье не просто товарищ, а брат родной.

– Что-то они быстро спелись, – указала Лэти на подозрительный факт с видом завзятого знатока прирученной нечисти.

– Два кабана всегда договорятся, – съязвил манипулятор и раздражённо осведомился: – Долго там ещё с этими похоронами? Кстати, а где Драгомия? – поразился он докладу «системника» об исчезновении старой леди. – Она что, не будет…

– Не будет, – буркнула Лэти и потребовала: – Отстань! Хочешь лезть к ней в душу, лезь сам.

– В мыслях не было, – мигом открестился Дон с самым честным видом.

Ибо именно этого и хотел: чтобы Лэти с Дасланой пошарили в душе матриарха и предоставили ему развёрнутый фискальный доклад. А что такого? Как отвечать за безопасность системы, так будь добр, стабилизатор, упираться в одно рыло. А как помочь, так все такие благородные, что стрелять их хочется без суда и следствия.

– Ей просто тяжело на это смотреть, – сочла нужным извиниться Лэти, прочувствовав настроение манипулятора. – А похороны для неё значения не имеют. Она давно похоронила ту дочь, которая ещё была ей дочерью. Ты знаешь, что Драяна пыталась убить свою мать?

– А зачем мне это знать? – язвительно выразил деланное удивление Дон. – Главное, что это знают все остальные. А я могу и в сторонке постоять.

– Чего ты раскапризничался? – искренно удивилась Лэти. – Устал или обидели?

– Не люблю убивать старых женщин, – пробурчал Дон, остывая. – Слушай, ты не могла бы прогнать этого? – указал он на старого мрачника, продолжавшего смотреть спектакль, на который припёрся без билета.

– Не могла бы, – с трудом не захихикала гадюка. – Ты ему нравишься. Он не уйдёт…

– Пошла вон! – взревел Дон, попытавшись засветить ей подзатыльник.

Гадючка выскользнула из-под руки, заржала и умчалась на помощь устроителям похорон. На берегу рос помост из топляка и прочего древесного хлама. Судя по всему, они и сегодня останутся здесь на ночёвку. Дон уселся на землю и уставился в неподвижные глаза тигра:

– Только не говори, что и ты решил навязаться на мою голову.

Мрачник продолжал пялиться на тупого двуногого, до которого всё никак не дойдёт прописная истина: его тут никто не спрашивает.

– Брошу я вас, – вздохнул Дон и…

Пополз к тигру. Уселся рядом, потом прилёг на мягкий тёплый бок. Потом…

Потом он проснулся. Утренние сумерки, как всегда, включили холодильник. На берегу догорал погребальный помост. Тот, кто заставит Дона сгребать с него горелые кости, сдохнет первым. Потом он огляделся. И не удивился, что лежит в треугольнике тигриных туш на спальнике под спальником с женой под боком. Дайна прижималась к нему спиной, протянув руки к морде Мурки. Та щурилась на манипулятора с таким видом, будто знала о нём всю подноготную.

– Террор и деспотия, – поделился Дон с пятнистой стервой своей новой политической программой.

Кошка демонстративно зевнула, продемонстрировав хлеборезку размером с гильотину. Дон хмыкнул, Дайна пошевелилась, и он замер. Пусть выспится – поцеловал он тёплый затылок над разлохматившейся корзиной свёрнутой косы. Устала маленькая. Пора кончать со всей этой гадючьей фрондой. Его жене нужен нормальный дом, а не командный пункт, где в кайф живётся одним армам. Мурка захлопнула гильотину и согласно кивнула – понимает, как правильно жить. Пожалуй, с ней можно иметь дело – лениво промелькнуло в голове и…

Он заснул обратно.

Как похвалили кого-то знаменитого:

одних он держал в темнице, а других в печали

Они проснулись одновременно: Дон, Дайна и кошки – может, и не в таком порядке, но дружно. Молодая парочка мрачников тут же мызнула в лесок. А старый кот взялся, было, изводить манипулятора вчерашним тяжёлым взглядом. «Барбос» чем-то на него надавил, и тигр струхнул. Однако спасаться не бросился: завернул башку на сторону и пялился туда с целеустремлённостью маяка.

– Как его звать-то станем? – поинтересовалась Дайна, переплетая косу, превратившуюся в длиннющий ёршик для унитаза.

– Валенок, – брякнул Дон, думая лишь о кустах, куда он рванёт, как только защёлкнет последнюю пряжку на берце.

– Чего ж ты его… так-то? – укорила жена, косясь на спесивого кошака.

– Заслужил! – радостно подскочил Дон и рванул.

Когда вернулся – освобождённый и одухотворённый – у костра обсуждали ЕГО кота. И кличку, которой опозорил невинную животину негодяй манипулятор. Армы его шутку, понятно, оценили, но вставать на защиту товарища не собирались: пусть сам выкручивается. Выкручиваться стабилизатору раз плюнуть, но как-то несолидно в связи с высоким положением пупа системы. Он и не стал, науськав на щупов «системник», дабы тот поприжал гадинам языки с хвостами. Даслана с Лэти и Крислин мигом надулись, как потерпевшие от произвола. А Дайна за компанию в поддержку угнетённых. Крошка Атани сидела в кресле из рук дяди Гоба и точила какой-то пряник, купленный ещё в Белогорье – ей надругательство, учинённое над тигром, по барабану. Как и её старшей сестре: Баира что-то напряжённо обдумывала и – по доносу «системника» - постоянно мониторила окрестности.

– Тебя беспокоит пара грагов западней нас? – прицепился к ней Дон, которого нервировала её дурацкая манера нервировать только-только приобретённого манипулятора. – Или ждёшь кого-то?

– Что за граги? – моментально встрял Гнер, который вчера явно не дочесал руки до катарсиса и теперь искал драку.

– Может, хватит? – намекнула ему Даслана, что не стоит начинать день с мордобоя, пыли, визга и крови.

Гнер не успел вступиться за подчинённого. Лежавшие неподалёку от костра три мрачника подняли головы. Они были сыты, значит, их поманило не запахом бегающей рядом еды. «Ищейка» в ответ на требование манипулятора поднапрячься, выдала тот же результат: в Багдаде всё спокойно, а в двухстах метрах западней тусуются граги в количестве двух штук.

– Я с вами не пойду, – тряхнула ультиматумом Даслана, когда Гоб поднялся и опустил ей в руки Атани.

– Я тоже, – поспешила присоединиться Лэти. – Терпеть не могу ваши забавы. Они вас трогают? – попыталась она достучаться до человечности армов с зудом в кобуре.

Гнер с четвёркой его диверсантов молча добежали до кромки леса и молча исчезли с глаз. Их сопровождали все имеющиеся в наличии животные-мутанты, включая крысюков. Звуковое сопровождение сопровождающих перепугало всё остальное местное зверьё на десяток километров вокруг.

– Пойду посмотрю, – поднялась Крислин. – Они, конечно, придурки. Но вдруг что-нибудь случится?

Добросовестного щупа провожали шипение и насмешки пары гадюк-сторожилов системы, которым обрыдли палаческие забавы армов. Дон, предчувствуя очередные нападки девок на его бесхребетность и разболтанность системы, тоже решил прогуляться. Единственное направление, куда за ним не потянется шлейф обвинений, ретироваться вслед за Крислин. Дайна, было, заметалась: присоединиться к мужу или не обижать подруг? Дон показал ей глазами на встопорщенных щупов. И умница осталась выслушивать их обвинительные речи, впитывая яд, который она переваривала с КПД коровьего желудка.

Манипулятор предвидел, что однажды эта деревенская девочка превратится в матёрую хозяйку всей Утробы. Щупы в принципе не способны быть хозяйками чего угодно – даже собственных мозгов. Паксая ответственно хозяйствует лишь поневоле. Для души сестрица предпочла бы тютькаться со своей семьёй и с собой любимой – остальные нужны ей, как телик по вечерам: чуть-чуть развлечься. Естественно, ей попытаются впарить и подрастающих щупят: свою мелочь подружки сбросят на неё под лозунгом «ты это любишь, так пользуйся нашей добротой». Вот и выходит, что жена манипулятора станет единственной альтернативой на сомнительную роль государыни-матушки.