Дон прислушался к себе: получилось ли натаскать себя на мужественное преодоление грядущих испытаний? Не очень – оценил «барбос» и предложил программу по ликвидации обнаруженной проблемы. В основе программы лежал заезженный до дыр принцип: включить дурака и самоустраниться. Не в этот раз – окончательно решил Дон и вышел на залитый солнцем задний двор дома. Дома, который он обещал своим неотразимым гадюкам и раздобыл. Мужик сказал – мужик сделал.

И почему он не завёл для них какого-нибудь холопа на побегушках? А лучше парочку. Лох он, а не стабилизатор.

Конструкторы могли бы предугадать, что манипуляторы окажутся

предметом гонений и всяких других издевательств

Объевшаяся Лэйра в коконе пледа свилась бубликом на диване. И выпячивала страдальческую физиономию со всех сторон обиженной феи. Если бы армы не расстарались для своих милых дам и не обустроили летнюю кухню. Если бы Руф не вылез из кожи, разыскав для них хоть какие-то корешки да зелень в суп. Если бы Тарьяс не встал засветло и не сложил печь. Если бы заботливая Гортензия не приволокла наисвежайшего почти блеющего мяса. Если бы дражайшая подруга Паксая не развела бурную деятельность в приготовлении праздничного завтрака. Короче, если бы бедняжку не окружали одни сволочи, эта дура не обожралась бы и не маялась сейчас пузом.

Паксая с Дасланой и Лэти, отхлопотав над завтраком и откушав, расстелили на травке плед и улеглись принимать солнечные ванны. В майках безрукавках и завёрнутых до колен штанах. Этот мир ещё не дозрел до женских пупков и ягодиц, выставленных на всеобщее обозрение. Ему хотя бы до паровозов дорасти. Армы разлеглись вокруг трёх граций в прежнем состоянии слияния с природой. Все элементы композиции лежали молча с закрытыми глазами – учились переваривать пищу без часовых и беспрестанного мониторинга окрестностей.

Дед с Тарьясом бродили вокруг млеющей молодёжи и обсуждали, с какого начиная места, станут жить-поживать в унаследованном… Пожалуй, не меньше, чем какой-нибудь нарат. А то и целое королевство, если сравнивать земли Утробы с прочими царствами-государствами. С «какого места начиная», два патриарха системы станут «наживать добра», Дон старался даже не представлять. Методы наживы этой парочки стратегов грядущего экономического процветания наверняка мирные, но их законность под вопросом.

Дайна с Руфом и Гранкой унеслись к официально закреплённому за грагами бассейну. Оттуда доносился приглушённый расстоянием визг Рамаза и Бестолочи. Взрослые граги знали, как с толком провести время после праздника живота. Это двуногие недотёпы выбрали бассейн, большая часть которого имела каменные бортики из обнажившейся породы. А бассейн умных людей со всех сторон окружён залежами целебной грязи, елозить и рыться в которой райское наслаждение.

Мнение «умных людей» разделяли Руф с Гранкой. Когда Дон в задумчивой созерцательности обошёл дом и полюбовался детками, на ум пришла мультяшная песенка. Ты свинья и я свинья, все мы братцы свиньи – так, кажется. Маленькая гадючка и её верный хранитель елозили и рылись в грязи наравне с парочкой грагёнышей. Дайна сидела на камушке по колено в грязи и месила её в какой-то ножной гимнастике. При этом о чём-то весело щебетала с малышнёй. Они счастливы – позавидовал Дон. Потому, что его час близился.

– Ага! – желчно обозначила поимку подлого манипулятора Лэйра.

Дон только-только опустил зад на широкое крыльцо фасада, как она явилась портить жизнь. Прямо так: в пледе и с намерением на лице, освободившемся от страдальческих гримас. Гадюка походила на жирную ядовитую сколопендру, изготовившуюся сожрать нерасторопного кузнечика-поэта.

– Я могу от тебя избавиться хотя бы на часок? – немузыкально проскрежетал кузнечик. – Могу посидеть в тишине и полюбоваться природой?

– Засранцами, что возятся в грязи? – скептически уточнила сколопендра, заползая на крыльцо и наваливаясь на жертву всем телом. – Ты что, поклонник фигурного валяния свиней в грязи?

– Не твоё собачье дело! – вяло огрызнулся Дон и припомнил, чего ему недоставало: – А где ваш подозрительный Дружок?

– Ещё вчера смылся, – отмахнулась Лэйра и капризно оповестила стабилизатора системы: – Я спала, как бомж. В грязной рубахе и завернувшись в плед. Хочу постель, чистые трусы и будуар. Ты собираешься стабилизировать мою жизнь? Или мне тебе твою испоганить?

– Ты же брюхом маялась.

– Перемаялась, – немедля призналась гадюка в удовлетворительном состоянии здоровья. – И дурью тоже. Пошла копаться в наших закромах. Открытие склада пледов и подушек меня не устраивает. Хочу глобальных открытий и приобретений.

– Там темно, как в заднице, – пригрозил Дон, что полноценного счастья истинная барахольщица не поимеет.

– Накося выкуси, – скрутили ему изящный кукиш. – Ребята утром нашли подвальные окна. Они-то настоящие мужики. Нечета некоторым заморышам.  

Стало понятным происхождение звуков, сопроводивших нападение гадины на манипулятора: это постукивание с обеих сторон дома. Не успел об этом подумать, как из-за угла вынырнул Фуф. Гаденько ухмыльнулся, подмигнув Дону, наклонился к подножию дома и что-то сделал. Понизу стенки обнажилась сплошная застеклённая полоса: освещение подвала было обеспечено.

– Нормально? – уточнил арм у довольно лыбящегося щупа.

– Ты мой герой, – промурлыкала Лэйра, поучительно пихнув локтем скуксившегося манипулятора.

– Чего расселись? – осведомилась появившаяся в дверном проёме Паксая. – У нас шопинг? Или сейчас начнём справлять поминки?

– Я-то вам зачем? – взмолился о пощаде Дон. – Там сухо и тепло. Теперь ещё и светло. Все двери нараспашку. Копайся, не хочу.

– Традиции нужно блюсти, – нарисовавшись в дверях, ехидно напомнила Лэти, что в прошлый раз они знатно подтоварились всем коллективом. – Нам без тебя скучно. К тому же ты у нас такой умный. Самый крутой эксперт, – подольстилась малявка, наклонившись к жертве бабского произвола, и обняла его за шею.

– Эксперт по подушкам? – желчно скривился Дон.

– По всему этому миру, – шепнула на ухо Лэти и пихнула его коленом в согбенную спину: – Поднимайся и не зли девчонок.

– Особенно меня, – ласково уточнила Паксая и рявкнула: – Ну-ка, подъём!

Фуф слева и Гнер справа подняли по последнему люку и сквозанули каждый за свой угол дома. Армы умели держать слово: это крест манипулятора, и тот понесёт его в одиночку.

Дон мысленно поставил на себе пресловутый крест и поднялся. Приговорённый уныло поплёлся на Голгофу, где вполне могли обойтись и без него. Девки его туда затаскивали чисто из вредности – не тот случай, дабы натягивать командный настрой на обстоятельства.

Филей Дасланы торчал из ящика с пледами. Воспитанная барышня, искушённая в вопросах убранства покоев, выбирала расцветку. Судя по шипению, вкусы пращуров её разочаровали. Лично Дона устраивала та двухцветная клетка, которая попалась им с мужиками вчера. Да и Лэйре она шла: клетчатая гусеница с мохнатой чёрной набитой ядом головкой.

– Ну, как? – озаботилась Паксая результатами.

– Все такие, – презрительно отчиталась Даслана. – Обидно признавать, но мы ведём свой род от убогого народа.

– Здесь жили учёные и вояки, – напомнила Лэйра, даже не переступив порог склада пледов. – Бросай это дело. Они все одинаковые.

– Я ещё поищу, – завредничала Даслана и хлопнула крышкой контейнера.

– Вскроешь их все, так вскоре это богатство просто сгниёт, – от души испоганил гадюкам настроение Дон. – Они потому и сохранились, что правильно упакованы.

– А я по одному из каждого ящика, – упрямо стояла на своём Даслана.

– Бог в помощь, – процедил манипулятор и предложил: – Давайте сразу в обход подушечной.

– А так же постельной и полотенечной, – обрадовала его Паксая. – Там мы вчера уже немного поковырялись. У нас целые горы банно-постельного богатства. И ты прав: пусть эти полезные ископаемые залегают, как залегали. Будем экономными.