И это было странно, ведь исток Аргуса должен был находиться в Башне.

— Что же с тобой сделали, — покачал я головой и закрыл карту.

На коммуникаторе мигали несколько пропущенных уведомлений с пометкой «срочно», и потерев слегка замерзшие руки, я открыл первое из них.

Я сидел на краю стены и беззаботно болтал босыми ногами. Оказалось, что за время моего двухдневного сна произошло не так уж мало событий.

На фоне ураганных метелей, терактов в столице и угрозы прорыва Третьего Кольца Стен люди сплотились не только здесь, у стены.

Сплочение произошло повсеместно, по всей Империи.

Аристократы благоразумно отложили свои мелкие обиды, простолюдины отважно не стали отсиживаться и оказывали посильную помощь пострадавшим, а имперские службы под руководством Никиты Никитича Горемыки били рекорды по эффективности.

И вклад подполковника, на чьи плечи свалилось управление столицей в этот тяжелый час Лекса в отчетах отмечала, как ключевой.

Именно доблестному Никите Никитичу Горемыке удалось сплотить все разношерстные прослойки Империи воедино.

Удалось стать голосом, к которому прислушались, и фигурой, за которой пошли остальные.

Оказалось, что девяносто процентов действующих Стражей Империи, в той или иной мере прошли рекрутскую школу Горемыки и относились к новому временному главе Имперских служб с благодарностью и уважением, а аристократы уважали старого вояку за принципиальность и непредвзятость.

Недолюбливали, конечно, его за это больше, но в условиях кризиса и внешней угрозы именно такой «нейтральный» и «правильный» человек вызывал у не особо любивших перемены аристо такое необходимое доверие.

И еще больше укрепил момент всеобщего единения факт появления осязаемого общего врага, которого удалось быстро предъявить общественности.

Это тоже, к слову, была идея подполковника Горемыки, который не стал мять сиськи и сразу указал имя виновного.

В этом ему помог наш восточный друг Нобу, который очнувшись, таки не стал делать харакири и дал показания против Стикса.

В доказательство Самурай привел несколько сохранившихся трупов «оруженосцев» Стикса, которых он выслеживал и убивал последние дни по территории Империи, за что был удостоен личной наградой.

Подполковник Никита Никитич Горемыка опять же не стал мелочиться и официально продлил действие военного положения и смело велел разорвать все отношения к Западным Королевством и укрепить приграничные территории, в чем получил полную поддержку Совета в лице князей Воды, Металла и Молнии, а также Княгини Природы Виктории.

Ни Князь Смерти, ни Князь Света на Совет не явились, чем только укрепили возрастающую в столице неприязнь в свой адрес.

Правда и активности среди этой сладкой парочки никакой во время диверсий не обнаружилось.

Кроме того единственного подрывателя, которого до подземных лабораторий проследила Лиса, полная тишина.

Даже наш однорукий друг, Герцог Вильгельм Фон Грэйв никак не попытался воспользоваться двухдневным хаосом в Империи. Или же он просто не успел это сделать. Теперь мы этого не узнаем, но по итогу от последних событий Герцог и весь подконтрольный ему Запад больше потеряли, чем приобрели.

Ведь Империя не только не ослабла, но и сплотилась. Сплотилась против него, а некоторые особо горячие умы требовали собрать карательную армию.

Но подполковник Горемыка и тут показал себя умным мужиком и умудрился перенаправить всю внутреннюю агрессию людей на восстановление повреждений и вскрывшихся в Империи уязвимостей. Но при этом продление военного положения показывало, что просто так Империя оставлять случившееся не намерена.

Пролистав все отчеты, я закрыл коммуникатор и, бросил прощальный взгляд в сторону Башни.

И, пообещав себе сюда вернуться, поднялся на ноги, стряхнул с них налипший снег, и скользнул на платформу, которая медленно опустила меня вниз.

Там я поочередно посетил походную душевую кабину, палатку снабжения и столовую.

И уже через час я чистый, сытый и в свежей одежде направился на выход из гарнизонного лагеря, где на парковке меня встретил знакомый бронированный лимузин.

Потрепанный, грязный и с парой вмятин, боевой транспорт подпирал хмуро смотрящий вдаль гигант.

Завидев меня, Бес натянуто улыбнулся и помахал мне своей массивной ручищей.

— Выспался? — с легкой иронией сверкнул темно-бурыми глазами гигант, когда я подошел.

— Ага, — ничуть не смутившись, ответил я и окинув взглядом Беса, добавил, — тебе бы тоже, к слову, не мешало.

Выглядел Броня Евгений Сергеевич паршиво.

Бледный, осунувшийся, с огромными синячищами под глазами.

На лицо были все признаки как энергетического, так и физического истощения, но тем не менее держался он хорошо.

— На том свете отосплюсь, — хмыкнул Бес, и мы залезли в бронированный лимузин.

Дверцы захлопнулись, и машина мягко тронулась с места.

— Как прошло с уничтожением кладки? Были проблемы? — заговорил я.

— Никаких, — пожал плечами гигант, — подкатили запасные ворота, собрали отряд, распределили роли и атаковали. Как ты и предполагал, воротины пали еще до того, как мы убили матку, однако мы были к этому готовы. Правда термитский «Король», оказался крепкий, падла, но в пять рук с гекконскими мы его уложили без потерь.

— А потом?

— Потом… — скривился Бес, — был самый длинный день в моей жизни. Хотя, я эвакуировал с поля боя пару истощенных жоп Ратников, так что список должников у меня прибавился. А ты как день провел?

— Продуктивно, — с улыбкой скосил я взгляд на глубокую борозду на дороге, вдоль которой мы ехали, — ты ведь не потерял мой трофей?

— Не потерял, — хмыкнул Бес и со вздохом потер плечо, — не мог чего полегче в подарок припереть?

— Мог, — пожал я плечами.

— Так чего тогда не припер? — нахмурился Бес.

— Скоро узнаешь, — отмахнулся я, и в этот момент мы подъехали к грузовому ангару.

Обычные на вид металлические ворота со скрежетом распахнулись, защитный барьер спал, и бронированный лимузин закатил внутрь просторного пустого помещения. Но едва мы оказались внутри, как дальняя часть пола накренилась, открывая скрытый проезд вниз.

Слева виднелся въезд в подземную сеть тоннелей, по которой мы приехали сюда три дня назад, а на широкой каменной платформе справа лежал гигантский труп Змеехвостого Камнееда.

Но не только он. В стороне от трупа твари стояло пять статуй, одна из которых была выдвинута вперед.

— Так вот чего ты не спал, — вздохнул я.

— Я просто хотел, чтобы ты увидел Ирочку до моей возможной смерти, — слабо улыбнулся Бес и с кряхтением выбрался из машины.

После чего подошел к статуе молодой девушки и с нежностью провел тыльной стороной ладони по ее холодной щеке.

— Мои люди уже на позициях. Отсюда до Долины Трех Холмов мы с Генри доберемся за три часа, а дальше… а дальше Аргус рассудит.

— Судить тебя будет Клювик, — поправил я, — и ты все еще можешь отказаться.

— Не могу, — глядя в каменные глаза женской статуи грустно улыбнулся гигант и, стерев проступившую слезу, обернулся, — так зачем тебе нужна была эта тяжеленная тварюка? Ее шкуру даже мне не удалось повредить, сомневаюсь, что ее вообще возможно отделить от тела и хоть как-то использовать.

— Шкуру и не надо, — беззаботно заложив руки в карманы, подошел я к морде дохлого Камнееда, после чего раскрыл ему ногой пошире пасть и кивнул, — пока хватит и желудка.

— Хорошая шутка, — басовито посмеялся Бес, а увидев, что я даже не улыбаюсь, тут же замолк.

— Ты ведь шутишь, да? — осторожно спросил он.

— Не-а.

— Генри… — растерянно похлопав темно-бурыми глазами несколько секунд, повернул голову гигант.

— Умрет, — качнул я головой, — внутри Камнееда стихийный ответ похлеще, чем в Портале из которого он вылез.

— Да я ж там застряну! — в сердцах возмутился Бес, — и я на такое не подписывался!

— Разве не ты сказал, что готов на все ради своей Ирочки? — наклонил я голову.