— Профессор Парис похвалил твое заклинание, — сказала я, — то, что на древне-шумерском.

— Только он думал, что заклинание твое.

— Не важно, что он думал, главное, это заклинание похвалил сам Парис!

— Ты общалась с ним? — оживилась моя подруга, — общалась один на один?

— Ну почти, — выдохнула я, — там была еще и госпожа Аполона.

— Но вы говорили. Один на один!

— Да, говорили.

— О моем заклинании?

— Да.

Стина смущенно улыбнулась, повернулась на меня:

— Тогда я жду подробности, — сказала она.

— Профессор считает, что это заклинание совершенно.

— Правда-правда?

— Да, и он считает, что такая гениальная девушка сможет зачаровать и золотых рыбок.

Стина помрачнела. Вздохнула.

— Я не смогу, правда, не смогу. Какой бы умной ты меня не считала, рыбки — это слишком. Это не талант, это… тут нужны знания психологии, а еще уметь взаимодействовать с магией на каком-то тонком, глубинном уровне, а я в этом не разбираюсь.

Жаль, очень жаль.

— Ладно, не переживай, — похлопала я ее по плечу, — что-нибудь придумаю.

Всегда что-нибудь придумывала, и теперь справлюсь. Может, поговорить со старшекурсниками? Или… или просто прийти к госпоже Аполоне и сказать правду, что рыбок я в жизни не зачарую, извиниться… Я вздохнула. Что за глупости! У нас столько талантливых ребят учится, с кем-нибудь да договорюсь.

— Не понимаю, зачем тебе Академия, — пробормотала Стина, — нет, я, конечно, рада, что ты у меня есть, но не понимаю. Ты даже ничего не учишь, ходишь на пары просто, чтобы ходить. Больше, ты спишь на парах!

Конечно, сплю, надо же это где-то делать. Потому что по ночам у меня работа. Моя любимая работа!

— Ну же? — Стина взяла меня за руку, — зачем тебе Академия?

— Хочу найти мать, — ответила я, повинуясь порыву откровенности, — мне нужен сертификат светлого мага, чтобы начать поиск по крови.

Стина удивилась, больше, даже испугалась. Да, мы подруги, но мы не рассказываем о себе, а я рассказала. Необычно… Но в тот момент захотелось поделиться, захотелось, чтобы хоть кто-то в этом огромном мире знал.

— Твоя мама исчезла? — аккуратно спросила Стина.

— Без понятия. Папа о ней не говорит. Ни хорошо, ни плохо. Никак не говорит.

Стина молча слушала.

— От матери мне досталась светлая магия, — продолжала я, — очень маленькая доза, но достаточно для поступления в Академию. Если честно, я еще в школе думала над этим и вот. Школу закончила — все-таки поступила, чтобы отучиться здесь и отыскать маму.

Стина закусила губу, обдумывая мои слова.

— А нет других способов найти твою мать? — наконец спросила она, — обратиться, может, куда? В полицию или службу безопасности?

— Без согласия отца не получится, а папа не согласится.

— Почему?

— Кто ж его знает, — я выдохнула, — он у меня хороший, но, когда речь заходит о маме, ему сносит крышу.

— Твой отец знает, что ты здесь учишься?

Я усмехнулась. Стина — умничка. Какие вопросы разумные задает.

— Конечно, не знает, — призналась я, — только ты.

Мы встретились взглядами. Я неловко улыбнулась. Стало обидно. Зачем? Зачем разоткровенничалась! Но Стина обняла меня. Крепко-крепко.

— Ты найдешь маму, — прошептала она, — обязательно найдешь.

— Спасибо…

— И я восхищаюсь тобой, просто знай, ладно?

— Восхищаешься? Да что я такого сделала?

— Ты пытаешься, ты не сдаешься, ты идешь против воли своего отца, — Стина неловко пожала плечами, — ты смелая. Восхищаюсь твоей смелости.

Послышались крики, и мы, переглянувшись, побежали на звук. Кто-то ругался в кабинете у декана. нтересно-интересно… Когда я только поступила в Академию Света, то думала, что это обитель святош, что здесь никто слова дурного не скажет, и все-все-все будут тебе приветливо улыбаться. Ну, Академия Света же?! На деле оказалось, что все люди одинаковые, независимо от того, темная у них магия, или светлая. И наша декан не была исключением. Она ругалась очень громко, не стесняясь в выражениях. Мы притаились у двери.

— Думаешь, мы поступаем правильно? — спросила Стина.

— Конечно, правильно, — ответила я, — в подслушивании нет ничего плохого.

— Кроме того, что это вмешательство в чужую личную жизнь.

— Если неинтересно, не слушай.

Мы вслушивались.

— Пятый, уже пятый, — кричала Аполона за дверью.

— Их определили в карантин? — послышался голос профессора Париса.

— Да что вы понимаете, какой карантин! Зачем?

— Чтобы держать под наблюдением.

— Да, и, чтобы все вокруг узнали о нашей проблеме!

Мы со Стиной снова переглянулись.

— Они так кричат, — зашептала я, — специально кричат, чтобы никто точно не узнал об их проблеме.

Стина захихикала, прикрывая рот ладошкой.

— Никому не говорите, — продолжала Аполона, — никому! Чтобы ни одна живая душа не прознала. Поняли? Репутация Академии под угрозой.

— Конечно, репутация — это самое важное, — ответил Парис.

Мы со Стиной одновременно скривились.

— Он серьезно или это стеб? — прошептала моя подруга.

— Да кто ж его поймет!

Мы слушали дальше.

— Но мы не можем делать вид, что случаи не связаны! — продолжала Аполона, — скоро об этом прознает общественность!

— Чего Вы от меня-то хотите?

— Лилия, — снова зашептала Стина, — у нас в Академии какие-то проблемы? Говорили про карантин. Кто-то заболел?

— Первый раз об этом слышу, — ответила я, — но вряд ли это что-то серьезное. Сейчас от всех болезней есть лекарство, верно?

Стина кивнула, мы снова прислушались, но профессор Парис и госпожа Аполона прекратили шуметь, видимо поняли, что говорят слишком громко, видимо испугались, что кто-то может их услышать.

— Лилия, как думаешь, профессор женат? — спросила Стина.

— Сто пудово, нет.

— Почему?

— Потому что женатые мужчины не работают в Академии, и не остаются работать допоздна.

— Ты преувеличиваешь!

Я ухмыльнулась. Профессор Парис был хорошим преподавателем. Говорил интересно, любил эксперименты. Мне даже нравилось ходить на его лекции! Но все-таки…

— Быть холостым — это судьба всех профессоров в Академии, — сказала я.

— С чего такие выводы?

— Такие люди помешанные, — шептала я, — у них на уме лишь наука. Может, во время лекций они и кажутся интересными, даже привлекательными, но в жизни вы не найдете о чем поговорить. К тому же годы идут, Стина…

— При чем тут годы вообще?

— Я к тому, что это пока наш профессор вон какой горячий, а потом превратится в…

Тут открылась дверь, и выглянул профессор Парис. Он смотрел прямо на нас. Смотрел спокойно и внимательно.

— Что там? — крикнула госпожа Аполона.

Я показывала руками крест.

— Не говорите, — шептала я одними губами, но так, чтобы он прочитал.

— Как Вы считаете, госпожа Аполона, — начал профессор, — меня можно назвать горячим мужчиной? — но Парис смотрел на меня и на его лице начала медленно расползаться хитрая улыбка.

Я сгорала со стыда. Возможно, даже покраснело лицо. Стало жарко… Неприятно жарко. Сама виновата, зачем назвала его горячим.

— О чем Вы? — смутилась Аполона, — у нас ученики заболевают.

— Ах, да! — Парис отвернулся и пошел обратно в кабинет, — просто сквозняк, — сказал он, — ничего важного!

Не выдал нас. Не выдал. Сердце забилось быстрее. Ну что такое!

— Неловко вышло, — пробормотала Стина, уводя меня от кабинета, — пошли уже, второй раз профессор нас так просто не отпустит.

А сердце колотилось, как бешенное. Как он посмотрел на меня, как ухмыльнулся! Он же мой профессор! И него глупо прилизанные волосы, а на носу-очки. Это не мой типаж, совершенно не мой типаж!

Глава 3

Мы медленно шли прочь от Академии и молчали. Каждый о своем. Мимо проходили студенты с тяжелыми папками, они что-то друг другу рассказывали, доказывали. Они спорили о чем-то. Не о чем-то, о магии.