— Безумие какое-то, — шептала Стина.

— Пошли за ним.

— За кем?

И я потащила подругу в коридор.

— Мы серьезно будем следить за профессором? — ахнула Стина.

— Разве тебе не интересно, что с ним такое?

— Интересно, но это как-то… неприлично. Тебе разве не хватает проблем?

— Не бойся, все путем!

Профессор спускался по ступеням. Спотыкался несколько раз, несколько раз с него слетали очки.

— Что-то он совсем плох, — сказала Стина, — может, ему к лекарю?

— Нет-нет, лекарь тут не поможет!

— Так это все-таки твоих рук дело?

— Все с ним нормально, не волнуйся. Это пройдет.

В коридоре показалась госпожа Аполона. Испортила нам всю слежку.

— Профессор Парис, — заговорила она, — куда спешите? Вы работаете первый год, а уже позволяете себе уходить со своих пар?

— А вы, судя по морщинам, работаете здесь уже довольно давно, — тараторил профессор, — но предпочли репутацию безопасности студентов.

— Вы никому не должны говорить!

Опять говорят про заболевших студентов. Но я уже знала об этом подробнее. Они не заболели, а потеряли жизненную энергию, и, следовательно, магию. Потому что для светлых магов — это одно и то же.

— Вы не спешите вести расследование, — продолжал профессор, — вы предпочитаете закрывать на все глаза. Хотя вообще-то, наверное, таким и должен быть глава Академии. Холодным, расчетливым, беспокоящимся только об организации, как о целом организме, а не о каждом органе отдельно. Не надо, не вмешивайтесь. Молодцы, что не вмешиваетесь в нашу работу. Я сказал, нашу работу? Я хотел сказать в работу тех, кто работает. Откуда мне знать, кто работает?

Ладно, возможно, я перестаралась с зельем. Не надо было так усиливать его тревожность и эмоциональность, и честность тоже не надо было усиливать. Похоже, он только что чуть не сболтнул лишнего.

— Профессор ведет расследование? — спросила Стина.

— Если он настоящий профессор…

— Что?

— Что?

— Так держать, Аполона, — продолжал тараторить профессор Парис, — держитесь за Академию и делайте свою работу, я очень прошу прощения, но дела неотложные, иначе говоря, неотложные дела. До свидания, не ищите меня, идите!

И он ушел сам. Я снова еле сдерживала смешок. Что ж, один — один, профессор! Ты опозорил меня, теперь я опозорила тебя.

Мы поспешили скрыться, пока нас не заметила госпожа Аполона. Еще станет напоминать про золотых рыбок. Зазвонил телефон.

— Ты что звук не отключаешь? — ахнула Стина.

— Не-а, зачем?

— Потому что это Академия! Здесь правила!

— Плевала я на правила.

Достала из кармана раскладушку. Маленький фиолетовый телефончик, не годится ни для чего, кроме звонков и эсемесок. Незнакомый номер.

— Кто это? — удивилась Стина.

— Сейчас узнаем.

Я взяла трубку, приложила к уху.

— Лил, ты? — заговорила трубка голосом моего профессора, — что ты со мной сделала? Это твое проклятое зелье? Я целый день думаю только о том, как прибью тебя, когда увижу. Ты где, я буду.

— Откуда у тебя мой телефон? — смутилась я.

— Дал твой отец.

— Когда успел?

— Только что. Я в клубе, тебя — нет. Ты где? Я приеду. То есть не совсем приеду, но не важно, хотя нет, вообще-то важно, — попытался вдохнуть, — говори, где тебя искать?

— Ты что умеешь телепортироваться?

— Разумеется, то есть нет, конечно, нет, никто не умеет телепортироваться, — тараторил Нолан, — телепортироваться, как же. Мало кто умеет, то есть никто не умеет. Конечно, нет. Я-то точно не умею несмотря на татуировку. Я сказал татуировку? Она тут вообще ни при чем, слово на язык попало. Слово на язык? Так вообще говорят? — Нолан вдохнул-выдохнул, — говори, где ты! Я так больше не выдержу!

Он же только что был здесь, разговаривал с госпожой Аполоной… и вот уже у нас в баре. Видимо, и правда умеет телепортироваться, но скрывает это. Как и многое другое о себе. Кто же ты, профессор Парис? Кто же ты, Нолан? И как связаны татуировка и телепортация?

— Эффект длится двадцать четыре часа, — сказала я, — потерпи, еще чуть-чуть.

— Мое сердце колотится, как бешенное, мысли летят, я не могу сосредоточиться, ни на чем! Мне хочется всего и в то же время ничего. Я не контролирую ничего, из того, что делаю! Лил!

— Пей больше воды, она разжижает кровь, и зелье быстрее выйдет из организма.

— Лил, ты где шляешься? — послышался в трубке голос отца, — твой друг вообще не адекватный. Чем ты его напоила?

— Пап, я с подругой, — посмотрела на Стину.

— У тебя есть подруги?

— Представь себе. Я занята, буду вечером.

— А с дружком твоим что делать? Слушай, девочка, я, само собой его не одобряю, но ты реально поступила некрасиво.

А вот отца не хотелось вовлекать в наши личные дела.

— Пап, отправь его на бои, — посоветовала я, — пусть хоть туда свою энергию денет.

Отец бросил трубку.

— На бои? — удивилась Стина, — с кем это ты?

Мы договаривались, что у каждого свои секреты, и это святое… Но мне хотелось поделиться, хотя бы крошечным кусочком правды.

— Мой папа организовывает подпольные бои, — сказала я, — жестокость, кровь, кишки, немного магии.

— Ух ты, не ожидала…

— Вот-вот.

— Постой, — задумалась Стина, — ты сказала про магию.

— Ну да.

— Но разве в подпольных боях используется светлая магия?

Все-таки, Стина умница. Голова работает, как надо.

— Нет, у моего отца дерутся темные маги.

— Ты знакома с темными магами? — ахнула Стина, — расскажи, какие они?

Я уже почти призналась в том, что полукровка. Зачем только она перевела тему. Теперь придется выкручиваться.

— Обычные, — я пожала плечами, — они такие же, как и мы.

— Я никогда не встречала темного мага. Меня пугает, что они смогут высосать мою жизненную энергию. Для них ведь это ничего не стоит.

— На самом деле тут нечего бояться, — ответила я, — мало кому из темных магов хватит силы или мастерства на то, чтобы высасывать энергию из человека. Обычно они забирают энергию у воздуха, у земли, у деревьев, иногда у человеческих голосов, иногда энергию эмоций.

— Энергию эмоций — это как?

— Вот так.

И я показала. Посмотрела на Стину. Беспокойство, смущение, напряжение… вот что она чувствовала. Я сосредоточилась. Здесь, как в зельеварении, только нужно не просто скопировать эмоцию, а зацепиться за нее и вытащить. Для этого надо глубоко чувствовать другого человека, практически вживиться в него, стать им. Я смотрела на подругу и ощущала, как медленно перетекаю в нее. Нашла напряжение, потянула на себя. Вытащила. Смущенно улыбнулась.

— Что ты сделала? — прошептала Стина.

— А ты как думаешь?

— Мне стало хорошо. Я летаю. Что ты сделала? Как?

— Я забрала твое беспокойство.

— Как это возможно, — она пораженно посмотрела на меня, — ты же светлый маг, ты же поступила в Академию, как ты смогла забрать…

— Вот ты и узнала мой главный секрет, я полукровка.

Глава 14

Когда делишься правдой, которую считал ужасной, а твой друг реагирует достаточно спокойно и даже понимает тебя, тогда ты и понимаешь, какой же хороший тебе достался друг. Стина очень удивилась, но лишний вопрос задавать не стала. Все-таки у каждой из нас — свои секреты.

Тем не менее про Нолана я не рассказала, и про свои занятия зельеварением тоже. Как-то не до этого… Последние три пары просидела, как на иголках. Где-то там, мой гиперактивный и гипертревожный профессор Парис дерется в боевых ямах, а я здесь, сижу-слушаю про то, как направлять магию света. Может, я все-таки поступила с ним жестоко? Может, переборщила?

— Если ты полукровка, значит, в тебе сто процентов магии, — шептала Стина, — сколько-то черной, сколько-то светлой, какая у тебя жизненная сила?

— Не поверишь.

— Ну же, какая?

— Пять единиц.

— Пять?

— Очень маленькая, — кивнула я, — поэтому и не учусь. Какой смысл, если магии всего ничего?