И причиной была она.

Ребекка.

Этим вечером в огромном зале Лармара было гораздо оживлённее, нежели накануне. Исчезла формальность, и кадеты немного выдохнули без присутствия Императора. Однако весь присутствующий отряд Ше’ру не давал кадетам разгуляться, что не могло не радовать.

Я терпеть не мог пьяные сборища кадетов.

Сам лишь немного пригубливая вино, я ощущал себя иначе, стоя в компании своего отряда возле стены, одетый в парадный чёрный мундир, расшитый золотой нитью. Ткань ощущалась иначе, нежели привычная кожа. И это выводило меня из себя. Однако это торжественное мероприятие имело свои нормы этикета, поэтому я им следовал как сам, так требовал этого от кадетов.

Юноши и девушки в красивых нарядах веселились, отмечая день Единения Империи.

Для Ше’ру это был не праздник вовсе, а скорее похороны, но за столько лет мы научились не обращать внимания на подобного рода праздники. Однако кадетам была необходима разрядка, и я, как действующий комендант академии, это прекрасно понимал.

Данис, Гаяр, Зейн, Касид и Малик мысленно обсуждали новости на границах. К ним изредка присоединялся Яфис, а вот Кай в разговор не вступал, как обычно слушая молча.

Нам редко удавалось встретиться всем вместе, поэтому все члены Ше’ру использовали это время как возможность обсудить все насущные темы. Поэтому я уже и забыл, каково это — когда в твоей голове десяток голосов, обсуждающих что-то.

Шумно было как в зале, так и в моих мыслях. Я отпивал из кубка вино, хотя обычно не особо его приветствовал. И тоже как Кай молча слушал разговор Ше’ру, всё глубже погружаясь в свои думы, пока неожиданно не осознал, что все затихли. В зале и в мыслях. Это заставило меня осмотреть в зал, чтобы найти причину такой тишины.

Все головы Ше’ру были повёрнуты ко входу в зал, к которому я стоял спиной. На их лицах медленно появлялось удивлённое выражение, поэтому я стремительно обернулся и увидел её.

Она шла по ковровой дорожке, притягивая на себя абсолютно всё внимание Лармара.

Её идеальную фигуру подчёркивало платье с глубоким декольте. Из тёмно-бордового ткань постепенно перетекала в ночной чёрный, струясь по полу за девушкой эффектным шлейфом. Тёмные кудри волнами покачивались за её ровной спиной, затянутой в корсет платья. Алые губы так и манили, а прямой взгляд…

Её серо-голубые глаза, подведённые сурьмой, горели на лице так ярко, что стоило посмотреть в них, и ты тут же попадал в их плен.

Перед ней расступались кадеты, тихо перешёптываясь. На неё смотрели Ше’ру, прожигая её своими взглядами. Её рассматривал и я, полностью оцепенев и попав в её капкан.

К нам шла не Ребекка. Не моя ученица. Не сестра Ромуса. Ни тем более кадет.

В середину зала направлялась Десма Лилиан Ребекка Амайя Хати Марриенсен.

Одного взгляда на неё мне хватило, чтобы понять — я пропал. Окончательно и бесповоротно.

Я никогда не верил в эти глупости про то, что когда-то отыщу женщину, ради которой буду готов убить. И вот теперь именно она и направлялась ко мне, нарушив мой приказ и явившись сюда такой…

Я не мог описать чувства, которые взорвались во мне тогда. Для них просто не было подходящих слов.

Она была моя. Только моя. И я желал её так отчаянно, как никогда ранее не желал никого и ничего другого.

Среди кадетов и обычных девушек она была другой. Всегда.

Мне говорили, что женщины рода Марриенсен способны пленять своей красотой даже искушённого мужчину. Я каждый раз отвечал, что это глупости.

Теперь же, стоило мне допустить смертельную ошибку и увидеть в ней женщину, я понял, как был глуп.

Смотря на неё, я знал, что никогда теперь не отпущу её.

Она была моей.

И я был готов убить любого, кто сейчас к ней приблизится.

Шаян

«Кто она?»

«Это же та мышка…»

«Ученица Шаяна? Какая эффектная. Я в коридоре её не разглядел».

«Ни за что бы не подумал…»

«Какие глаза… а фигура!»

Голоса Ше’ру в моей голове выводили меня из себя. Я не мог выносить того, что они смотрели на Ребекку. Что думали о ней.

Мысленно рявкнув на них, чтобы даже не заикались о ней, я быстро пошёл на встречу девушке. Толпа передо мной покорно расступалась, поэтому я довольно быстро оказался возле Ребекки.

Взгляд её дерзких серых глаз из-под длинных чёрных ресниц выбил из меня остатки рассудка. Я не позволил себе скользнуть глазами ниже её тонкой шеи.

Ребекка ничуть не раскаивалась, что нарушила мой приказ. Наоборот, её дерзость подстёгивала меня. Она будто вопрошала своими серыми омутами: «В этот раз тоже скажешь, что переоденешь силой?»

О Шаале…

Я подал ей руку. Чуть склонив голову и немного поразмыслив, она всё-таки взяла меня за локоть. Когда Ребекка оказалась близко ко мне, я ощутил её запах. Для одного вечера это уже было слишком.

Связь моего элемента натянулась между нами, будоража кровь и мешая думать.

Я смутно запомнил, что Даррок пробурчал мне что-то том, что уже предупреждал об этом. Но всё моё внимание сосредоточилось на девушке подле себя.

Она пробуждала что-то древнее во мне. С самого начала я вёл с ней иначе, хотел узнать, что она скрывала. Сейчас же плотина моего самообладания прорвалась, и я наконец мог признать, что отчаянно желаю её.

Теперь увидев в ней женщину, я больше не смогу видеть в ней ученицу.

И мне уже было плевать на всё, что я сказал Алакаю днём. Если хоть кто-то приблизится к ней, я не буду разбираться.

Я подвёл её к столу, на котором стояли кубки с вином и закуски. Ребекка взяла в руки кубок и пригубила вина, стрельнув по мне глазами.

Дьявол, я мог поклясться, что эта девушка точно была искусительницей.

Я залпом опрокинул свой кубок.

— Господин даже не скажет и слова против вина? — выгнула бровь Ребекка, сощуривая глаза.

Она прекрасно знала, что к нашему разговору прислушивались все в этом зале несмотря на то, что вновь заиграла музыка и кадеты продолжили говорить друг с другом. И Ребекка откровенно выводила меня из себя и прекрасно это осознавала.

По моим пальцам пробежались искры огня.

— С чего бы? — вопросом на вопрос сухо ответил я.

Ребекка повела обнажённым плечом и видит Шаале, я чуть было не сорвался, чтобы силой увести её отсюда.

Непривычный парадный мундир и штаны натирали мне кожу. Тело, запертое в эту одежду, ощущалось, будто в ловушке. Хотя я бы соврал, если бы сказал, что сейчас думал о своей одежде.

Рюшки, складки и чёрные кружева на платье Ребекки меня занимали гораздо больше. Они затягивали в пучину невозврата, пробуждая запретные плотские грехи.

Я уже видел её голые ноги, но никогда в жизни так яро не желал вновь прикоснуться к ним, сорвав с неё это чёртово платье. Память же услужливо подкидывало в голове тот вечер, когда меня дёрнуло снять её синяки с помощью мази. Именно тогда моё самообладание впервые дало трещину.

Второй раз я осознал это, когда нить Пустой магии привела меня к её двери. Я прочувствовал её желание, усиленное силой Ребекки. И еле-еле смог сопротивляться её мощи.

Потом я оборвал нить, но повязал новую. На своей крови. Она была не столь сильна, как могла бы, но подстрекала огонь возбуждения.

— Потанцуем, господин? — вопрос Ребекки застал меня врасплох, но я тут же протянул ей свою руку, и она вложила в неё свою маленькую ладонь.

Я не танцевал. От слова совсем.

Последний раз был очень и очень давно, но навык остался. Меня редко могли склонить к танцу (а точнее, почти никогда), но сегодня было одно большое исключение.

Я желал танца с ней. Я желал её.

Ребекка была безупречна, хотя танцы не были её сильной стороной. Но рядом со мной ей и не нужно было уметь танцевать.

Я вёл в этом танце. И мне было плевать на то, что никто больше из наставников или Ше’ру не танцевал и это делали лишь кадеты.

Это была моя академия, мои правила и моя девушка.