Над нашими головами с рёвом пронёсся Даррок — дракон верховного баргата — заставив толпу вздрогнуть. А затем подскочить ещё раз, когда баргат с хрустом всадил кинжал в дерево столба пекаря и вкрадчиво вынес вердикт:

— Потомок аэрукаев[3].

Парочка Ше’ру молниеносно двинулась через толпу к дому пекаря. Оставшиеся по взмаху руки баргата привели механизм в действие, четвертуя мятежников.

На моих глазах всё это произошло настолько быстро, что я даже не успела отвернуться.

Кровь обагрила плащ и лицо верховного баргата Шаяна, в то время как сильный поток ветра сорвал с его головы капюшон, взъерошивая чёрные волосы. Я застыла, не в силах оторвать взгляда от лица баргата — настолько красивого и мужественного, что моё сердце пропустило удар.

Острые скулы, идеальной формы губы, волевой подбородок, прямой нос, длинные тёмные ресницы. Никогда раньше я не видела столь идеального мужчину…

Я по привычке придержала капюшон своей накидки, чтобы он окончательно не соскользнул с головы.

Все мысли тут же исчезли, когда баргат неожиданно в толпе перевёл глаза на меня. Его резкий, пронзительный взгляд золотых глаз пригвоздил меня к месту. Тяжелый и прямой, он был словно стрела, нацеленная прямо мне в грудь.

Он стоял и смотрел на меня, ничуть не смущаясь того, что его лицо и плащ окропляла кровь, а позади покачивались окровавленные останки мятежников. Время застыло. Откуда-то издалека ветер принёс последний плач жены пекаря и предсмертный крик его детей.

Верховный баргат безотрывно смотрел на меня, прожигая насквозь и видя все мои тёмные секреты, что я хранила с рождения. Будто он уже знал, кто я, и открыто говорил: «Ты следующая. Я приду и за тобой…»

[1] Высший военный чин Империи Шеррувии, несущий непоколебимую волю Императора.

[2] Отступники (шеррувимское наречие).

[3] Фейри Сумрачного двора (шеррувимское наречие).

Этот взгляд продолжал преследовать меня наяву и во снах с тех самых пор, как я покинула Ивлир на корабле.

Проснувшись в холодном поту и с колотящимся в груди сердцем, я не сразу поняла, что нахожусь в пещере на Пустом острове, а не на площади, где баргат казнил мятежников.

Дрожащими руками я открыла флягу, расплескав половину воды себе на грудь прежде, чем глотнула оттуда, смочив пересохшее горло.

Дура. Я ведь сама иду прямо ему в руки! Не убегаю, не прячусь, а рьяно направляюсь в Лармар, где он всем заправляет. Дура, дура, дура!!

Сердце не хотело восстанавливать свой нормальный ритм, а воображение вновь и вновь рисовало образ баргата — такого могущественного, сильного и невероятно красивого. И я чувствовала себя ещё большей идиоткой, ведь вместо того, чтобы думать, как его руки сомкнутся на моей шее, сжимая её, я продолжала вспоминать его прекрасное лицо.

Смерть и её невероятно притягательный палач. Именно так я бы описала верховного баргата Шаяна.

Что ж, теперь я хоть буду знать, чьё лицо увижу последним перед своей смертью. Если, конечно, сегодня не сорвусь со скалы или меня не прожарит до ароматной корочки дракон.

Кстати, о драконе.

Стоило мне вспомнить о своей миссии, как горы содрогнулись от мощного рёва, который было невозможно спутать ни с чем другим.

Я быстро вскочила на ноги и оказалась у входа в пещеру, пытаясь понять, откуда шёл этот звук. И, на мою радость, увидела в небе силуэт — дракон парил возле Драконьего пика, сжимая в лапах добычу.

Мда, считай, что он уже поел в отличие от меня. Рада за него…

Сощурив глаза и чувствуя нарастающую радость во всём теле от того, что мои надежды найти дракона не разбились в пух и прах, я проследила за полётом существа и от обиды пнула камушки под ногами. Ну надо же, какая он тварь — расположился на самой верхушке! И ещё нагло залетел свою уютную пещерку для терзания добычи.

С одной стороны — сегодня я таки плюну с Драконьего Хребта, как и планировала ранее, а также попаду к дракону после его трапезы, что повышает шансы на то, что он будет спать. С другой стороны — я уже в своей душе молила Шаале[1] о том, чтобы не забираться туда и не рисковать своим единственным бренным телом (в перерождение после смерти я не верила). Тем более, что скорее всего я не успею преодолеть это расстояние быстро, и попаду к дракону лишь под вечер: уставшая, злая и голодная. Как и дракон, что вылезет из своего укрытия на охоту. А тут я. Вкусная, но костлявая человечинка, мечтающая его заарканить себе. Романтика, да и только! Учитывая, что по легендам все драконы раньше были людьми — то получается, я как невестушка иду ловить себе женишка!

Сплюнув вниз ещё раз и решив, что три раза будет на удачу, как и завещает Шаале, я решила отправиться в путь не мешкая. Собрав все свои скудные пожитки и запрещая себе думать о вкусном мясе козы, я доела последние крохи еды и проверила своё оружие. Его я выбрала исходя из своего великолепнейшего плана самоубийцы.

Итак, как и завещал всем своим эккхе Шаале, надо уважать сон любой живой твари. Мой не в расчёт, хотя баргат мог бы проявить хоть каплю уважения, не являясь ко мне в сновидениях прямо перед важнейшим событием жизни! Ладно, забуду о нём, ведь сегодня день моего триумфа, а не его. Продолжаем.

Мой план был надежен, как клинки Ше’ру: я добираюсь до дракона во время его дневного сна после утренней охоты. И, используя всю свою ловкость и хитрость, забираюсь на него, используя аркан для ловли крупных животных. Даже если он проснётся, я уже буду на его спине. А продержавшись несколько минут в особой ложбинке на его шее, именуемой «седлом всадника» и уцепившись рукой за его нарост-проводник души, я получу с ним связь. Да раз плюнуть!

Но плевать я ещё раз не хотела, решив, что сделаю это перед тем, как входить в драконью пещеру. Так сказать, на удачу. Поэтому отогнав все лишние мысли и проверив кинжал с луком, а также поправив свою сумку за плечами, я отправилась в путь.

И буквально через пару часов уже прокляла всё на свете.

Во-первых, подниматься на самую высокую точку мира оказалось гораздо сложнее, чем я рисовала в своих радужных фантазиях. Во-вторых, меня ужасно изводили мысли о том, как я поступлю если дракон проснётся или вообще не смогу добраться до пещеры. Каждый шаг терзал меня в прямом и переносном смысле — за ночь в пещере моё тело окоченело и болело. И заставлять себя двигаться вперёд я могла только одной отрезвляющей мыслью: отсюда я выберусь либо на драконе, либо не выберусь вообще.

Как никогда раньше меня манили ущелья — спрыгнешь, и все проблемы решены. Но лицо моей матери перед смертью и светлые локоны Ромуса возвращали моё воспалённое сознание обратно, напоминая о цели.

Я сделаю это. Я не подведу мать и брата.

— Да поможет мне Шаале!! — вырвался хриплый писк из моего горла, когда я чуть было не оступилась, забираясь по практически отвесному склону, словно горная коза. Судя по тому, как близка была вершина и что бледное солнце стояло на хмуром небе ещё высоко, я могла бы успеть застать дракона в его сне.

— Судя по тому, что ты здесь, тебе уже ничего не поможет, — неожиданно раздался человеческий голос рядом, чуть было не заставив мои ноги во второй раз соскользнуть с уступа.

У меня мгновенно перехватило дыхание, я вцепилась в горную породу изо всех имеющихся сил. Затем вскинула голову вверх, откуда и послышался этот нахальный мужской голос, моля бога о том, чтобы это оказалась игрой моей поехавшей от восхождения на гору головы. И тут же замерла, когда увидела неподалёку мужчину, тоже взбирающегося на Драконий Хребет и делающего это в разы лучше меня.

— Дьявол!! — вырвалось у меня, когда я вперилась взглядом в незнакомца, чьи чёрные волосы были припорошены снегом.

— А ты ожидала тут увидеть бога? — хмыкнул мужчина, ловко карабкаясь вверх. Его алые глаза сверкнули. — Тогда сигай вниз, как раз перед смертью увидишь.

— Да пошёл ты к Некмету[2]! — мгновенно вспылила я, даже не допуская мысли о том, чтобы сейчас допустить ошибку и потерять опору.