Мудрецы говорили, что это и есть Начало всего.

Начало мира, жизни и колыбель мироздания. Мир, откуда пришли наши боги.

Только никто не видел их — богов. Но в этой безмятежности и равновесии… чувствовалось их дыхание и присутствие.

— Она умирает, — раздался голос позади меня, и я повернулся, чтобы рассмотреть невысокую девушку с длинными, чёрными волосами. Локоны струились по её телу, прикрывая наготу, и ниспадали на белоснежный песок. На голове девушки виднелись небольшие ониксовые рога — некогда похожие, но рубиновые, украшали голову Даррока, пока их не сменили обрубки.

— Рунфрид Дей’Кейн, — произнёс я, смотря ей в лицо.

Девушка сощурилась. Её серые радужки с вертикальным зрачком пытались прожечь во мне дыру. Я явно не был тем, кого она ожидала здесь увидеть.

— Шаян Фархад, — произнесла она, по-звериному наклонив голову. Между пухлых губ мелькнули острые драконьи зубы. — Полагаю, обойдёмся без взаимопоклонов друг другу. Ведь так?

И снова титулы.

— Я знаю, что от меня требует моё наследие, — не дожидаясь моего ответа, сказала Рунфрид. — И я готова его исполнить, пойдя вам на встречу. Спаси Ребекку и я выполню ваши условия.

— Так просто? — уточнил я. Уж слишком быстро она согласилась!

Этот вопрос явно её задел.

— Да, — ответила она, насупившись смотря на меня снизу вверх — почти с таким же выражением, как Ребекка. А затем Рунфрид плавно подняла руку с удлинёнными чёрными когтями, и поднесла ко лбу Ребекки, которую я держал на руках.

Витки связи на коже драконихи были не очень ярко выражены, и я это отметил, но вопросов задавать не стал. Драконья принцесса славилась ужасным характером. А я уже слишком далеко зашёл, чтобы получить отказ.

Под пальцами Рунфрид появилась руна, ушедшая под кожу Ребекки с белым сиянием. Рунфрид подняла глаза на меня и тогда я увидел белый туман её магии, окутывающий нас.

— До встречи на испытаниях огня, металла и камня, — попрощался с Рунфрид я перед тем, как меня с Ребеккой вытолкнуло с другой стороны.

Кровь, что текла по моему телу, активировало древнюю магию. Её частицы проносились вокруг, излечивая душу и тело девушки на моих руках. Все мои внутренности будто сжигало заживо, поэтому я до скрипа стиснул зубы.

Мгновение растянулось в вечность боли.

Магия Ребекки противилась моей — мой элемент крови был несовместим с её Пустой силой. Но я продолжал давить своей мощью, направляя все исцеляющие волны в её пораженное ядом тело и смотря, как с её лица медленно уходит тень смерти.

Черты девушки — единственное, что удерживало меня в этом состоянии. Даррок был прав, пробуждение крови было слишком выматывающим и болезненным. Но я смог преодолеть эту границу невозможного.

Когда я ощутил, что последние витки магии исчезли под кожей Ребекки, а руны медленно исчезли, я вновь оказался в стенах своего кабинета. Пламя в круге ещё не погасло, когда я вышел из него, неся девушку на свою кровать. Она уже немного пришла в сознание, но я знал, что Ребекка проспит ещё сутки.

Уложив её на матрас, я подложил под голову Ребекки подушку и укрыл её одеялом. И уже собирался уходить, как её рука слабо ухватила мои пальцы. Я замер, опустив взгляд вниз и уставившись на наши руки.

То, что она касалась меня… было странно. И абсолютно чуждо мне.

Я попробовал переложить её руку, но Ребекка, будто котёнок, прильнула к моей и недоумённо уставился на девушку. Я не знал как с ней себя вести, тем более что сам еле стоял на ногах от усталости.

Когда Ребекка, обвив мою руку, потёрлась носом о кожу я шумно выдохнул, рассеянно моргая.

Первой моей мыслью было позвать Феяз, чтобы она подежурила возле неё. И принесла ещё одеяло, так как Ребекка дрожала и тянулась ко мне, как к единственному источнику тепла. Однако потом я потом решил всё-таки не тревожить целительницу своим внезапным визитом.

Подвинув девушку, я улёгся рядом с ней на матрас. Магический огонь убрал все следы крови, но также сжёг верхнюю часть одежды, обнажив грудь и оставив меня в одних кожаных штанах. Обычно я контролировал магию, но не в этот раз. Сегодня не смог.

Ребекка тут же прильнула к моей груди, отогревая прохладные конечности. Её лихорадка ушла и теперь в прохладе комнаты она мёрзла.

Я замер, боясь ненароком навредить ей. Когда спала Ребекка казалась слишком маленькой и беззащитной. И почему-то мне не понравилось, что я увидел её в таком аспекте. Мне было спокойнее, когда я видел в ней лишь ученицу.

Ребекка вновь заворочалась, устраиваясь поудобнее. Я позволил ей придвинуться ближе, подняв руку и потом опустив её на девичью талию. Мои пальцы коснулись мягких волос Ребекки, разметавшихся по матрасу.

Я мысленно заверил себя, что она всё равно ничего не вспомнит. А для меня подобное мало что значит — просто мера необходимости. Тем более, что магия крови вымотала меня.

С этими мыслями я прикрыл глаза, стараясь не потревожить покой девушки. И провалился в сон.

Спустя двое суток…

Дождь лил как из ведра.

На плацу Лармара выстроились все кадеты академии. Промокшие за минуту до нитки, они стояли под проливным дождём, что не прекращался ни на секунду. Над нашими головами слышались раскаты грома. Небо разрезали молнии. Драконы Ше’ру цеплялись за каменную кладку, ожидая команды.

В центре плаца лежал труп Балара Райланда. Рядом с ним стоял верховный баргат, а позади него — за спиной — застыла я.

Вода стекала по моему лицу и затекала за шиворот, но я продолжала стоять, пока Шаян обращался ко всем кадетам. Его речь давно канула в пучину моих тёмных мыслей, которые завладели мной с самого момента пробуждения. Погода им соответствовала.

Я уловила суть обращения баргата — он озвучивал приговор для погибшего Балара и трёх пленных мятежников, закованных в цепи и висящих позади нас. Их притащили в Лармар Ше’ру со своей миссии. И сейчас вся академия наблюдала за совершающимся правосудием.

Балар был причастен к группе мекретов, которые устраивали жестокие убийства кадетов в стенах академии. Я этого не знала. Однако прекрасно осознавала, что в числе пленников, закованных в железо, должна была быть я.

На моём языке медленно разливалась горечь.

В лицах кадетов, стоящих под ливнем, я различала тех, с кем пила в ночь нападения Балара. Мы славно повеселились, и я вдребезги напилась, позабыв буквально обо всём на свете. Мне даже пришла в голову шальная мысль о том, что быть кадетом Лармара не так уж и плохо. И среди них не все отпетые подонки, как я до этого предполагала.

Теперь же, омываемая холодным дождём, я осознавала, какую глупость совершила. И это я даже не о попойке с кадетами и потом пьяном желании плюнуть с башни Лармара — нет. О том, что заключила соглашение с Кайлом, чуть не призналась об этом Шаяну и открыто молила баргата дать мне умереть, взамен позаботившись о Ромусе.

Но он… не стал.

Я не знала, что двигало в ту ночь верховным баргатом и почему он вернулся в академию так скоро. Но он успел как раз вовремя и явно не понял моего предостережения. А я чувствовала — то, что он вытащил меня с того света ещё ему аукнется. Особенно после того разговора с Кайлом…

Несмотря на то, что я промокла до нитки, я не чувствовала холода. Внутри всё ещё жил огонь — тот самый, который вспыхнул в Шаяне, заключив его в ореол пламени. Я помнила его горящие, словно угли в печи, глаза. Его сильные руки, подхватившие меня. Его кинжал и кровь, текущую по сильному телу.

Я видела всполохи огня и танец ледяной смерти. Ощущала её холодный поцелуй на своих посиневших губах… Чувствовала, как проносится жизнь мимо меня.

А потом ото всюду хлынули свет и тепло. Руны вспыхивали и гасли перед моими глазами, но в памяти осталось лишь бесстрастное лицо Шаяна, во взгляде которого читалась боль. Моё излечение стоило баргату многого.

Я не могла найти причину, почему он спас меня, кроме той, что моя магия побудила его рискнуть в ту ночь. Может, моя Пустая сила и правда так сильна, что заставляет его поступать против своих правил и спасать девчонку, с которой он едва знаком месяц? Всё это было горько. Но это ещё не всё.