— Кому неудобно? Да это мне неудобно. Позор на мою голову. Что скажут в школе…? Ты же девка! О замужестве пора думать.

— При чем здесь замужество? — удивилась Ася.

— Собралась весь век висеть на моей шее? Да и кому ты нужна, акромя матери родной? Кто тебя такую фонарную замуж возьмет? О-о-о… позор на мои седые волосы.

Асе стало стыдно и обидно. Она покраснела и сжалась в комок. Второй раз за последние недели у нее внутри что-то звякнуло, словно кто-то сыграл на запретной струне. Вдруг она выпрямила спину, оторвала руку от лица, резко выпалила:

— Он возьмет! — Она сделала шаг вперед, прижалась к Алексею, взяла его за руку.

Алексей не без труда промолчал.

Ася гордо вскинула голову и, не давая никому опомниться, тихо — сквозь зубы — процедила:

— Он хочет на мне жениться!

Мать замолчала, подумала, улыбнулась и скептически переспросила:

— Чего он хочет на тебе сделать?

— И я согласилась, — пропустила колкость Ася и добавила. — Я выхожу замуж. Он меня уговорил, — сказала спокойно, словно это был давно решенный вопрос. По-хозяйски забрала розу, и крепко, как товарищу на партсобрании, пожала его руку, при этом взглядом умоляла — не выдай, поддержи!

Вера прикусила губу, незаметно для тети Зои красноречиво покрутила пальцем у виска.

Женщина долго соображала, потом подозрительно произнесла.

— Я не пойму, ты отказывалась?

— Конечно, — ведь я же еще учусь.

— Вот это мужик!!! — не скрывая восхищения, ударила по своим роскошным бедрам женщина. — Вот, девка, какого отца тебе надо было.

— Мам, значит, ты не против?

— Попробуй только! Прокляну.

И тут пришло время превращений. Тетя Зоя выпрямилась, заправила под косынку торчащие седые волосы, протерла губы, словно собрала в кулак все грязные слова. Не отрывая взгляд от Алексея, торкнула дверь в большую комнату, кликнула сына по имени.

Он вышел, весь недовольный и опухший, плечом прислонился к косяку, под серым свитером шумно поскреб грудь.

Все стояли, никто не пытался сказать слово.

Тут Саша неожиданно рыгнул, в смущении глянул на Веру. Ее взгляд ответил презрительным «фи».

Саша набычился, уставился на мать.

— Чего раскудахталась? — Это прозвучало очень лаконично — хлестко.

— Твоя сестра замуж выходит! — объявила она. И тут же на всякий случай, словно от этого слова окрепнут, материализуются, повторила. — Выходит замуж.

Саша рассмеялся.

— Шутишь? Не родился еще такой дурак, который на ней женится.

— Родился. Вот! — мать, показала пальцем на Алексея, при этом ни на миг не переставала судорожно взвизгивать, как голодная собачка, перед носом которой неожиданно появилась теплая мозговая кость.

— Ноги повыдергаю, вместо кос повешу. — Нахмурился Саша.

— Мы уходим, — отреагировала Ася. Схватила с вешалки клетчатое зимнее пальто, запуталась в рукаве.

— Кто родители? — загоношилась мать.

— Сирота, — разозлилась Ася, нахлобучила красную вязаную шапку на голову. — Не приставай. Он через две недели уезжает на соревнования в Швейцарию.

— Через неделю — на сборы в Канаду, — позволил себе уточнить Стас.

— Ну вот, еще, значит, раньше и дальше, — обрадовалась Ася.

Саша вновь рыгнул и с серьёзным видом спросил:

— На сборы говоришь? Чо собирать-то будете, небось картошку?

— Почему молчал? — ткнула Вера Стаса в живот.

— Да нам тренер только утром объявил.

Саша почесал подмышками, понюхал руку, скривился, уточнил:

— Так, значит — это серьезно?

— Серьезно, Исмагил (имя брата по паспорту), серьезно. Фингал под глазом, роза белая. — Вдруг она остолбенела, словно пришедшая в голову мысль, пробила от макушки до пяток. Глаза налились слезами, с дрожью в голосе заметила: — А насколько у вас это серьезно? Ну, я про это… — демонстративно выпятила живот. — Я, надеюсь, на свадьбе не очень будет заметно?

— С ума сошла!– охнула Ася.

— А ты на мать не ори, наломала дров и молчи теперь. Ясно дело, чем еще взять такого красавца? Я говорила, не целуйся зря. Вот доцеловалась до живота.

— Мать! — сказал Саша, самодовольно хмыкнул и многозначительно двумя пальцами щелкнул себя по горлу. — Обмыть бы.

— Щас! — сурово отказала мать. — Пироги с капу… Пироги! — взвыла она и пропала на кухне.

Ася толкнула дверь и выскочила из квартиры. Через секунду вернулась, сдернула с вешалки шубу Веры и вытолкнула друзей в коридор. Прижав дверь с обратной стороны, дала волю слезам.

— Я пошутила, понимаете, пошутила!

В висках колотил отбойный молоток. Она слизывала слезы и не знала, как исчезнуть из видимости этого пытливого взгляда. Алексей смотрел, а она утиралась: болел глаз, а вместе с ним от боли разрывалась душа. Лучше бы ушел сразу. А то стоит и, кажется, ищет выход и от этого в сто раз хуже и противнее. Противно от своей красной физиономии, хлюпающего носа.

— Извини. Захотелось пять минут жизни. А за розу спасибо. Я поняла — это за вчерашнее? Ты здесь ни при чем. Сама виновата. Через неделю синяк пройдет, обещаю.

— Кончай балаган! — Вера нырнула в рукав шубы, галантно поддерживаемой Стасом. — Ну у тебя и шуточки, рецепт здоровой жизни, так и похудеть можно. Человека подставила.

— Я же извинилась! — Ася шагнула с лестницы вниз, друзья последовали за ней.

— Что ты все время молчишь? — упрекнула Вера Алексея.

— А что сказать? — откликнулся он. Ему не хотелось своей правдой портить попытку девушки выстоять, обратить на себя должное внимание. — Забавно живете.

— А с ней всегда так. — Вера спрыгнула с двух последних ступеней в объятия Стаса. Он поймал, закружил. По коридору пробежал заразительный, счастливый смех.

Алексей глянул на Асю. Презабавно, но ему показалось, что она сейчас окружена радужным облаком, которое двигалось вслед за ней и искрилось, переливалось серебром. Он улыбнулся своей разыгравшейся фантазии.

— Мы со Стасом здесь со скуки умираем. Может, на самом деле жениться.

— Женись. Девчата у нас скромные, не балованные. — Ася немного успокоилась, правда, разговаривать не было ни малейшего желания. Ответила она автоматически, скорее, для приличия. Чувство вины еще присутствовало.

— Это я понял, и, понимаешь, как-то сразу, как только зашел к вам в дом, так и понял: сплошной спокойный адреналин.

— Брось заливать. Я же извинилась, — насупилась Ася.

Они вышли из подъезда. С козырька взбитыми сливками, свисал снег. Когда дверь шумно захлопнулась, снег переломился у края и завалил друзей. Алексею снег попал за шиворот, Вере смахнул шапку. Ася со Стасом стояли запорошенные, как Снегурочка с Дедом Морозом.

Дверь, словно ставя точку, почему-то сама отворилась и еще раз со всего маху шлепнулась на место.

Посыпалось. Посыпалось. Посыпалось.

Они побежали прочь от подъезда. Алексей тащил за руку Асю, а Стас — Веру.

— Даже дверям смешно, — хохотала Вера и шапкой отряхивала свою шубу и заодно куртку Стаса, а потом стала подталкивать к своему дому.

Алексей волчком крутился на месте, пытаясь вытряхнуть снег из-за воротника. Он уже подтаивал, стекал по спине холодом.

Ася поймала Алексея за ворот, ее теплая рука не только ловила холод, но и ненароком гладила и согревала спину… а Алексей реагировал совсем неправильно: он таял вместе со снежинками и выпускал на волю росток из семени любви. И это ему нравилось, и он был счастлив.

— Может, погуляем, невеста? — предложил он, когда раскрасневшаяся Ася сунула мокрые руки в варежки. — У тебя есть любимое место?

Ася никогда над этим не задумывалась. Она молчала, вглядываясь в сумрачную, снежную перспективу тайги, откуда в вихре ветра вылетали остатки неопавшей листвы, старой хвои. Гудел ветер, скрипели деревья, гавкали собаки, лисы, токовали тетерева — множество звуков, голосов, словно играл осенний оркестр тайги. Мимо пронеслась легковушка, оставляя на заснеженной дороге черные параллели. Осень в этом году холодная и снежная. Через пару дней снег сойдет, потом прощальным всплеском повторится бабье лето, а потом город укутается в серую непроницаемую шубу долгой зимы.