Опуская руку, я отодвигаюсь.

— Если это все, что вам нужно, я пойду вниз и дам вам отдохнуть.

— Вообще-то… — Блейк делает шаг вперед и возвращает одеяла в шкаф. — Хана спит, а у меня есть вопросы. Мы можем поговорить сейчас или ты устал?

— Сейчас только десять. Мы рано все ложимся, потому что у Пеппер школа, но обычно я еще несколько часов бодрствую.

— Мы можем куда-нибудь пойти?

Я веду ее вниз по лестнице и выхожу через одну из дверей большой гостиной на крыльцо. Ночь прохладная, но не настолько, чтобы накинуть пальто.

Я бросаю взгляд на ее толстый халат и приподнимаю бровь.

— Тебе нужна куртка?

— Я в порядке, — рука Блейк лежит на вороте халата, и она придерживает его, глядя в темную ночь.

Пурпурная глициния цветет, гроздья лепестков, как виноградины, падают с карниза в виде занавеса. Ландшафтные дизайнеры установили фонари, чтобы ночью освещать массивные живые дубы. Все это придает месту почти мистический вид.

— Я так хорошо это помню, — вздыхает она.

Подойдя к перилам крыльца, я сажусь спиной к колонне.

— Что у тебя на уме?

Серо-голубые глаза встречаются с моими, и Блейк несколько раз моргает, словно подбирая слова.

— Ты не знаешь, что случилось с моим дядей? Есть какие-нибудь зацепки? Когда ты в последний раз с ним разговаривал?

От беспокойства у меня сжимается желудок.

— Я видел его вчера. У него было что-то на уме, но он не сказал мне, что именно. — Мне не нравится сообщать клиентам плохие новости, но я решаю быть с Блейк откровенным. — Я не имею ни малейшего понятия. Он попросил меня убедиться, что вы с Ханой приедете сюда. Он хотел, чтобы вы уехали из города, и попросил меня защитить вас.

Ее тонкие брови хмурятся.

— Он не сказал, почему?

— Нет. Я знаю только, что он беспокоился о вашей безопасности.

— Не так уж и много, — она кладет руки на перила рядом с тем местом, где я стою.

— Я просмотрел его последние контакты.

Я колеблюсь, размышляя, окажет ли она мне ответную услугу и будет ли откровенна со мной.

— Как много ты знаешь о Викторе Петрове?

Она делает шаг назад, ее глаза вспыхивают, а затем Блейк улыбается.

— Что он тебе рассказал?

— Не так много, как ты только что.

Ее улыбка напряжена от гнева.

— Я думала, ты не любишь играть в игры.

— Не люблю. Все это слишком реально, и ты должна доверять мне, если я собираюсь выполнить просьбу твоего дяди. Мне нужна вся история.

— Может быть, мне не нужна твоя защита.

— Может быть, это не тебе решать.

Она направляется к двери, но я встаю между ней и бегством. Блейк сжимает челюсть, и в ее глазах горит вызов. В моем животе вспыхивает жар.

— Я не собираюсь целовать тебя, мистер Уинстон. Ты мне даже не особо нравишься.

Опустив подбородок, я смеюсь.

— Вот как? Почему я тебе не нравлюсь?

— Ты — властный придурок, который пытается управлять жизнью других людей.

— Это из-за твоей маленькой поездки в интернат? Ты запуталась, Блейк. Любой, кому не все равно, мог бы это заметить.

— Ты вмешался в ситуацию, которая тебя не касалась.

Я хочу сказать, что она — мое дело, но не могу.

— Я помог тебе.

— Ты пытаешься притвориться, что тебе не все равно? Тот, кому не все равно, спросил бы меня, что я переживаю, каково это, когда мой отец умирает, а моя семья уходит в свои личные пороки. Ты просто приказал моей матери отослать меня, и она была готова избавиться от меня.

— Твоя мама пьет свой обед из бутылки и была готова станцевать со мной приватный танец.

— Какое это имеет отношение ко мне? — она стоит прямо передо мной, в ее глазах пылает боль и гнев, и, черт возьми, я хочу поцеловать ее снова.

Теперь, когда я попробовал ее на вкус, я не могу насытиться. Я хочу обнять ее и сказать, что позабочусь о ней, что она может опереться на меня. Вместо этого я снова погружаюсь в работу.

Я делаю паузу и вдыхаю, выдыхаю.

Изучая ее сердитое лицо, морщины на лбу, я замечаю тонкий белый шрам над левой бровью.

— Что случилось?

— Виктор Петров случился. Благодаря тебе наследство моего отца потеряло тысячи долларов, прежде чем его разоблачили, не говоря уже об издевательствах, которым он подверг мою сестру.

— Он присваивал деньги из состояния вашей семьи? — отойдя в сторону, я провожу рукой по подбородку. Это многое объясняет в поведении Хью в последнее время.

— Когда я пригрозила разоблачить его, он швырнул меня через всю комнату в камин. Я пришла в себя и обнаружила, что он давно ушел, а моя мать даже не побеспокоилась.

— Он сделал это с тобой? — ярость затуманила мой взор. — Где он сейчас?

— Никто не знает. Он получил от нас то, что хотел, и исчез обратно в норе, из которой выполз.

— Я найду его и позабочусь о том, чтобы он получил по заслугам.

«Если я не убью его первым».

Блейк выгибает бровь.

— Теперь ты герой? В квартире моей матери ты отказался от этого звания.

— Я понял, что в жизни больше нюансов, чем я думал раньше.

— Нюансов? Как детектив по расследованию убийств учитывает нюансы в поисках справедливости? Это похоже на то, чтобы отпускать людей с предупреждением.

— Нюансы и справедливость — не противоположности. Я частный детектив, специализирующийся на убийствах, и в этом есть разница. У меня есть жертва, и я должен найти преступника и предать его правосудию.

— Так ты — Темный рыцарь? В конце концов, он оказался не таким уж и героическим, не так ли?

— Я не знаю о вымышленных персонажах. Я живу в реальном мире, и тебе пора сделать то же самое.

Блейк плотнее запахивает халат и пытается пройти мимо меня.

— Почему ты мне не помог?

Протянув руку, я останавливаю ее за плечи.

— Я помог тебе единственным способом, который мог сделать в разгар службы. Я вытащил тебя из плохой ситуации.

— Ты оставил Хану одну и беззащитной, — она вырывается из моей хватки и поворачивается ко мне спиной. — Как морской пехотинец, ты должен знать, что нельзя бросать человека.

— Мой выбор был в том, чтобы помочь тебе.

— Я не просила тебя о помощи.

— Разве нет? — Та ночь ярко запечатлелась в моей памяти. — Я помню, как ты подошла близко.

Блейк качает головой.

— Ты был оскорблен. Или испытывал отвращение.

— Мне был двадцать один год, а тебе шестнадцать. Я был умен.

— А какой ты сейчас? — приподнимает подбородок Блейк, и смотрит на меня снизу вверх.

Я скольжу взглядом от ее полных губ вниз по шее к налитой груди. Прекрасная девушка стала великолепной женщиной, и я так сильно хочу ее. Только вот между нами слишком много злости. Мне это не нравится, и я даю ей свободу.

— Теперь я устал. Нам нужно немного поспать. Завтра у нас много работы.

Блейк

— Помнишь, как мы с нее скатывались? — Хана стоит у подножия парадной лестницы в поместье дяди Хью, нашем семейном доме, и проводит рукой по широким перилам.

— Ты была единственной, кто был достаточно мал, чтобы соскользнуть по перилам. Мне было больно.

Дирк разрешил нам приехать сегодня и поискать улики. После беспокойной ночи, когда я не спала, борясь со всеми своими извращенными эмоциями, я, наконец, задремала на рассвете. Хана всегда спит до полудня, но для меня это было впервые. Дирк был в доме, когда я спустилась вниз в поисках кофе, и он заверил меня, что все здесь уже прочесано их командой.

На самом деле Дирк посоветовал мне прийти сюда и посмотреть, не найду ли я чего-нибудь необычного, пропавшего или нового — чего-нибудь, что я не узнаю. Норрис привел меня в этот кабинет.

— Если я могу вам что-нибудь предложить, мисс Блейк, или если у вас есть какие-то вопросы, пожалуйста, спрашивайте. — Старый дворецкий был так растерян. — Мы должны помочь вернуть вашего дядю.

— Согласна с вами, — я улыбнулась, сжала его руку, и он оставил нас наедине.

Теперь я в нерешительности стою у двери, пока моя сестра подносит к глазу свою старомодную камеру «Canon EOS» и делает снимок парадного входа.