— У меня есть мозги, но у меня есть и душа, — пожимает плечами Дирк. — Мне не нравятся проститутки и минет. Кроме того, Хатч не так уж плох. Он упрямый и ненавидит признавать, что может ошибаться. Но он это сделает, и это интересная работа.

— Интересная? — Теперь моя очередь выказывать недоверие. — Что вообще происходит в Гамильтауне?

— Ты будешь удивлена. На прошлой неделе мы поймали парня, который приставал к старушкам.

— Нет! — восклицаю я, прижимая руку к груди. — Только не в благополучном Гамильтауне!

— Как выяснилось, он был аутистом, — он делает задумчивое лицо. — Но ему все равно приходится держать свой член в штанах.

Фыркнув от смеха, я качаю головой.

— Почему копы не разбираются с такими вещами?

— Ты же знаешь, как это бывает. Все звонят Хатчу. Он — их человек. Они получают то, что им нужно, и никто не попадает на учет или в тюрьму. Он — настоящий соседский коп.

— Но он не коп, — я поднимаю палец. — Он частный детектив.

— Попробуй продать здесь эту чушь, — подмигивает мне Дирк. — Как твоя мама?

— Как всегда, делает все возможное, чтобы потратить все свои деньги. Шопинг в Милане и Париже, катается на лыжах в Санкт-Морице. Когда она чувствует себя виноватой, она работает над весенним благотворительным гала-концертом.

— Напоминает мне папу. Он всегда заботился только о своем дерьме. Иногда я думаю, зачем он вообще завел детей. Потом я вспоминаю свою маму.

— Твоему отцу следовало бы переспать с моей мамой.

— А кто сказал, что он этого не сделал?

Я чувствую, что нам следует открыть бутылку бурбона и провести вечер за воспоминаниями и поделиться впечатлениями, но я вспоминаю причину, по которой мы здесь.

— Так что же мы будем делать с дядей Хью? — я тихо выдыхаю, моя грудь наливается тяжестью. — Где он, Дирк? Как ты думаешь, он пострадал?

— Я так не думаю. Я предполагаю, что он может где-то прятаться.

— Но он просил нас вернуться домой. Зачем ему это делать, если он убегает?

Дирк кивает.

— Вот тут-то моя теория и рушится. Я не знаю, но могу сказать, что Хатч не будет спать, пока не найдет его. Этот человек ему как отец.

Меня успокаивают его слова, и я верю, что они правдивы.

— Что здесь происходит?

От низкого голоса мое сердце подпрыгивает, и я быстро оборачиваюсь, чтобы увидеть самого дьявола, стоящего в дверях в свободных джинсах и черной футболке, туго обтягивающей его мускулы.

Сегодня Хатч кажется мне другим, и когда его зеленые глаза медленно поднимаются от моей талии по груди к глазам, это похоже на ласку, которая разжигает огонь, тлеющий у меня в животе.

— У меня есть кое-что для тебя, — протягивает книгу Дирк.

Хатч открывает ее и быстро просматривает страницы. Его темные брови опускаются, и он бросает короткий взгляд на меня, после чего передает книгу обратно брату.

— Посмотри, не относится ли что-нибудь из этого к компании прямых инвестиций «РФПИ-Казань».

— «РФПИ-Казань», — Дирк кивает и выходит за дверь, оставляя меня наедине с этим грубияном.

Скрестив руки, я изучаю его.

— Ты знаешь, о чем идет речь?

— Вчера вечером ты рассказала мне, что Виктор Петров присвоил имущество твоего отца, и это, наконец, начало обретать смысл. Я думаю, что ваш дядя следил за этим инвестиционным фондом, отслеживал деньги, чтобы понять, не ведут ли они к Виктору.

Мои руки опускаются вместе с челюстью.

— Ты думаешь, он пытался вернуть то, что у нас украли?

— Возможно. Это совпадает с цифрами, с кражей. Твой дядя любил все делать сам. Он говорил: «Незнание — это безопасность».

— Ты думаешь… — комок сжимает мое горло, и я делаю вдох. — Ты думаешь, они его убили?

— Я не знаю. Надеюсь, что нет.

Рыдание вырывается у меня из груди, и Хатч сокращает расстояние между нами, сжимая меня в своих объятиях. Я сжимаю его руку, окруженная ароматом шалфея, цитрусовых и теплом его тела.

— Я не могу потерять еще одного человека, которого люблю. — Мой голос тих, и боль, как нож, пронзает мой живот.

Я чувствую давление на макушку, и слышу, как Хатч глубоко вдыхает, прежде чем ответить.

— Я не остановлюсь, пока не найду его, и никому не позволю причинить ему боль. Это мое обещание тебе.

Закрыв глаза, я киваю, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Прочищая горло, я отступаю назад и вытираю глаза кончиками пальцев.

— Я помогу тебе. Наверное, именно поэтому он хотел, чтобы мы были здесь.

— Я знаю, почему он хотел, чтобы вы были здесь.

Я оглядываю кабинет, не уверенная в том, что мы что-то знаем.

— Почему?

— Я же говорил тебе. Он хотел, чтобы я обеспечил твою безопасность, а большинство этих парней находятся в Нью-Йорке. Это было самое худшее место, где вы с Ханой могли оказаться, если бы что-то пошло не так. Они могли бы использовать вас в качестве рычага давления.

— И что теперь?

— Теперь наша очередь идти за деньгами, и хорошая новость заключается в том, что мы — крутые ублюдки.

Мои губы растягиваются в неуверенной улыбке

— Это уже кое-что.

Хатч проводит рукой по моей руке.

— Это нечто большее. А теперь давай найдем твоего дядю.

Хатч

— Ты был прав, — Дирк поворачивает экран своего ноутбука так, чтобы я мог его видеть, и проводит пальцем по каждому имени в бухгалтерской книге. — Все они — партнеры инвестиционной группы.

— Отследи их. Я хочу знать, где все они были в ночь исчезновения Хью.

— Ты думаешь, эти парни сами делают грязную работу?

— Скорее всего, нет, но мы начнем с самого верха и будем продвигаться вниз.

После ужина Хана и Пеппер сидят в гостиной и играют в манкалу. Шум стеклянных бусин, стучащих по дереву, смешивается с их тихим визгом и смехом.

Оскар стоит спиной к арке и наблюдает за ними, а Блейк, пожелав спокойной ночи, наверху принимает душ. Я изо всех сил стараюсь не представлять себе эту сцену, с тех пор как она ушла от нас, ее обнаженное тело под струями воды.

— Чувствуется настоящий прорыв, — качает головой Дирк. — Но я не могу поверить, что это может быть так просто.

— Один из нас должен поехать в Нью-Йорк, — я перевожу взгляд с брата на нашего молчаливого партнера в дверном проеме.

Проходит несколько секунд, и Дирк посмеивается.

— Наверное, ты имеешь в виду меня, поскольку я единственный, кто здесь не совсем возбужден.

— Все совсем не так. Хью попросил меня присмотреть за его племянницами.

— Что мы со Шрамом вполне можем сделать.

Выпрямившись во весь рост, я смотрю вниз на своего младшего брата

— У меня есть еще одно обязательство. Кажется, ты сказал Пеппер, что у нее чертовски мало шансов уговорить меня сделать первую подачу в ее игре в софтбол?

Дирк поднимает обе руки.

— Подожди, я не так сказал.

— Это довольно близко.

— Отлично, — он качает головой. — Я поеду в Нью-Йорк. Визит к дорогому старому папочке мог бы стать идеальным предлогом для того, чтобы покопаться в сомнительной российской инвестиционной группе.

— Черт, да он, наверное, ведет с ними дела.

— Мило, — Дирк убирает свой ноутбук в тонкий кейс и ударяет Шрама по плечу. — Ты готов?

Здоровяк зажимает кольцо в губе между зубами и кивает, еще раз оглядываясь на девушек, сидящих на полу. Хана одета в белые спортивные штаны и красную укороченную футболку, которая выглядит так, словно ее слишком много раз стирали.

Увидев, что мы уходим, она вскакивает, и футболка приподнимается, демонстрируя маленькое золотое колечко, пронзающий пупок. Я никогда не видел, чтобы у волка текли слюнки… до этого момента.

— Пеппер, пора спать, — я делаю шаг к двери, отдавая негромкий приказ.

Пеппер бежит ко мне, и я ловлю ее в прыжке. Хана на мгновение задерживается, наблюдая, как мы, как обычно, громко хмыкаем, обнимая друг друга на прощание.

— Спокойной ночи, дядя Дюк! — Пеппер кричит через мое плечо, и Дирк дает ей пять.