Я чувствую, что это далеко не все, но мы можем начать с этого.

— Я бы хотел увидеть тебя снова — если тебе интересно.

— Мне интересно.

Мне нравится, как быстро Блейк это произносит, и я уверен, что в моих глазах отражается веселье.

— А теперь, что это за мудаки на кухне?

Выдыхая смешок, Блейк закатывает глаза.

— Не самый лучший вариант гостей, поверь мне.

— Что им нужно?

— По словам Трипа, моя мать послала их проверить меня. Или, если ты спросишь Грега, Нью-Йорк сейчас просто кошмар. Кто знает, что из этого правда?

— Как долго они планируют оставаться?

— Несколько дней? Они собираются вернуться на гала-концерт в Бельмонте.

— Его все еще проводят?

— На самом деле, моя мама принимает самое активное участие в этом ежегодном мероприятии. Ей будет приятно узнать, что ты так заинтересован, — дразнится Блейк, и я позволяю своим глазам блуждать по ее красивому лицу. Мне нравится видеть ее улыбку.

— Наверное, я не из тех, кто ходит на торжества.

— Честно говоря, в этом году мне и самой не очень хочется, — вздыхает она. — Я как раз направлялась к тебе домой, чтобы забрать наши вещи. Мы с Ханой останемся здесь, пока ребята будут в городе.

— Мне это не нравится. — Я не знаю, то ли я проявляю собственничество, то ли чрезмерную заботу, а может и то, и другое. — Мы все еще не знаем, что здесь происходит и почему Хью ушел таким образом.

— Я не могу оставить Трипа и Грега здесь одних, и я не собираюсь рассказывать им, что происходит на самом деле, — слегка улыбается Блейк. — Не волнуйся, мы будем в безопасности.

— Обеспечивать вашу безопасность — это моя работа, — я просовываю большие пальцы в петли ее пояса и притягиваю ее к своей груди. — Я не хочу, чтобы ты пропадала из моего поля зрения.

Серо-голубые глаза встречаются с моими, и Блейк скользит руками по моим плечам.

— Это всего лишь на несколько дней. Я не могу их выставить.

— Уверена?

Привстав на цыпочки, Блейк прижимается губами к моему уху.

— Ты ведь не ревнуешь?

Ее слова устремляется прямо к моему члену, и я прижимаю ее спиной к двери.

— Я не ревную. Я получаю то, что хочу.

Наклонившись, я накрываю ее рот своим. Ее губы раскрываются, и я чувствую вкус сахара и кофе, когда ее язык переплетается с моим. Я убираю руки с ее талии, обвожу большими пальцами ее острые соски, и Блейк издает тихий стон.

Я твердый как камень, провожу губами по ее бровям и волосам.

— Я не смогу трахнуть тебя, если ты будешь здесь.

— Что тебя останавливает?

Я уже готов рывком стянуть джинсы с ее бедер и прижать ее к стене, когда слышу голоса за дверью. Выдохнув ругательство, я отступаю назад, проводя рукой по стояку в штанах.

— Приходите сегодня к нам на ужин и приведи своих гостей, — я говорю деловым тоном, а она убивает меня, прислонившись к двери, с жаром в глазах, учащенно дыша. — Лорелин купила кучу продуктов и планирует большой ужин для всех нас.

Ее разочарованная улыбка очень приятна. Мне нравится знать, что Блейк хочет большего, потому что я планирую дать ей это.

— Мы придём, — она со вздохом поворачивается и открывает дверь. — Тогда я и заберу наши вещи.

Я хватаю Блейк за руку, не желая оставлять ее обиженной. Наклонившись, я снова прижимаюсь к ее губам, и Блейк растворяется в нашем поцелуе.

Поднимаю руку к ее щеке, и прижимаю большой палец к ее подбородку. Блейк медленно моргает своими красивыми глазами, и я отпускаю ее.

— Сегодня вечером.

Блейк

— Двое мужчин из Нью-Йорка? — мечется по кухне Лорелин, как будто дом горит. — Я не знаю, достаточно ли это изысканно. Мне нужна посуда получше.

— Не парься, бутылки водки будет достаточно, — я лишь слегка поддразниваю, надеясь успокоить ее неуверенность. — Поверь мне, Грег и Трип не привередливы. Они выпьют больше, чем съедят.

Лорелин оглядывается на меня, открывая небольшой шкафчик над частично заполненным винным стеллажом.

— У нас есть бутылка скотча и вот этот виски, — она достает маленькую фляжку. — Хатч мало пьет, когда здесь Пеппер.

Эта информация неожиданно радует, и я смотрю, как Лорелин снимает крышку со сковороды с шипящими свиными отбивными. Кухня наполняется ароматом чеснока и трав, и мой желудок громко урчит.

— Черт, Лорелин, что ты готовишь?

Она отмахивается от меня.

— Просто свиные отбивные с подливкой. Положи картошку в кухонный комбайн. К ним нужно сделать пюре.

Я переношу миску с нарезанным на четвертинки вареным картофелем с прилавка рядом со мной к миксеру из нержавеющей стали и высыпаю в чашу. Лорелин занята мясом, а я беру желтую коробку со смесью для торта и быстро просматриваю инструкцию на боку.

— Вообще-то я неплохо управляюсь с тестом. Хочешь, я приготовлю кексы?

— Да, — Лорелин даже не колеблется, отталкивая меня бедром с дороги и щелкая выключателем, чтобы включить массивную взбивалку. — Позови сюда Пеппер, она тебе поможет.

Наклонившись в сторону, я вижу, как Пеппер и Хана в гостиной играют в «Уно». Пеппер выходит против моей сестры с дикой картой «закажи цвет и возьми 4 карты», вскакивает и исполняет победный танец в своей софтбольной форме. Хана бросает свои карты на стол, и Шрам на самом деле посмеивается над ее громкими жалобами.

— Я и сама могу это сделать.

Я позволяю двери закрыться, возвращаясь к острову в центре оживленной комнаты. Здесь чертовски тепло и по-домашнему уютно. Хана играет в «Уно» и пьет лимонад вместо того, чтобы играть в азартные игры и курить травку.

Я бросаю взгляд на Лорелин, которая быстро перемешивает ингредиенты.

— Я никогда не видела, чтобы Пеппер играла на своем телефоне.

— Хатч борется с этим, — качает головой Лорелин, неся картофельное пюре. — Но, как по мне, он ведет проигрышную борьбу. Все эти дети сидят в «ТикТок» и «Снэпчатах». Скоро она будет просить свой собственный телефон.

Я думаю о том, как Хана играла в игры с этой маленькой девочкой, получая опыт, которого у нас никогда не было.

— Я не могу вспомнить, чтобы у меня не было телефона.

Черт, я даже не могу вспомнить, как играла в карты вне казино.

— Я все время говорю Хатчу, что мир меняется, — суетится Лорелин. — Он упрям как мул, но ей удается его обойти.

— Это правда, — говорю я мягко, и смотрю на нее, улыбаясь, когда засовываю кексы в духовку. — Надеюсь, Хатч сможет продержаться еще немного.

Тепло разливается по моей груди, когда я думаю о том, что Хатч делает все возможное, чтобы обеспечить своей маленькой племяннице традиционную жизнь. За то короткое время, что я провела в Бишопе, у меня было что-то вроде нормальной жизни, поскольку монахини не разрешали пользоваться телефонами. Я могла пользоваться компьютером, чтобы отправлять электронные письма, но у меня не было социальных сетей.

Я думаю о Дебби, и боль щемит мое сердце. С исчезновением моего дяди тяжесть исчезла, ее потеря и это чертово сообщение с шантажом отошли на второй план в моем сознании.

Я хочу доверить Хатчу эти вещи. Идя к двери, я изучаю людей в гостиной, ожидающие ужин. Трип и Грег еще не пришли, что меня не беспокоит. Наш хозяин спокойно разбирает почту у двери.

Его волосы влажные после душа, что вызывает жар внизу моего живота при воспоминании о прошлой ночи. Хатч одет в джинсы и черную футболку, и я скольжу взглядом от его квадратной челюсти вниз по широким плечам к идеальной заднице.

Хатч чертовски привлекателен, но он так неодобрительно относится ко всему, что связано с моей жизнью в Нью-Йорке. Я не могу его винить, но могу ли я ему доверять? Дядя Хью явно доверяет.

Звенит таймер духовки, и я решаю, что в следующий раз, когда мы останемся наедине, я испытаю его чем-нибудь простым. Поделюсь с ним своими опасениями по поводу Дебби, и если он не отреагирует слишком бурно, то я рискну, что он поможет мне в ситуации с шантажом.

Доставая маленькую кастрюльку с глазурью, я думаю об Оскаре, который следит за Ханой, как какой-то зловещий сторожевой пес. Он бы точно решил все ее проблемы, только, возможно, при этом спалил бы весь город. Разве это так плохо? Я вскидываю бровь, облизывая нож.