Он не держит в руках оружия. Его люди и так достаточно грозны, а тут еще и такое. Вместо этого он улыбается мне, подгоняя остальных мужчин, которые направляют оружие на меня и детей.

Рядом со мной Дэнни сжимает мою ногу. Я слышу, как Сесилия начинает всхлипывать, и этот дрожащий, захлебывающийся звук пронзает меня насквозь. И в этот момент я понимаю, что никогда не испытывала такого гнева, как сейчас. Он затмевает все остальные эмоции, все унции страха, которые я могла бы испытывать.

— Чего вы хотите? — Мой голос звучит как будто из другого места, от кого-то другого, когда я осторожно веду детей за собой. Мои руки дрожат, но я стараюсь держаться уверенно. Они нуждаются во мне прямо сейчас, и я не хочу их подвести. Что бы со мной ни случилось, их безопасность — самое главное.

— Садись. — Игорь игнорирует мой вопрос. — Вы все трое, садитесь.

— Чего вы хотите? — Я повторяю вопрос, удивляясь, что мой голос не дрожит. Прогресс. Я бы рассмеялась, если бы не была так напугана. Не была бы так чертовски зла.

Его улыбка становится тоньше.

— Садитесь!

— Белла? — Голос Сесилии тоненький, дрожащий. Я сжимаю зубы и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.

— Все в порядке, — мягко говорю я. — Давай просто сядем.

— Хорошо. — Игорь подходит к столу, пока я усаживаю Дэнни и Сесилию, а затем оборачивается, чтобы посмотреть на меня. — Когда мистер Эспозито будет дома?

Я слышу резкий вздох Агнессы. Ее взгляд устремляется к окну, и я понимаю, что она ищет Альдо, надеясь, что он не зайдет на эту сцену. Что он тоже не станет частью этого или что он может увидеть и вовремя предупредить Габриэля.

— Скоро, — говорю я Игорю, мой голос по-прежнему ровный. Я опускаюсь на стул, по-прежнему оставаясь между ним и детьми.

— Тогда мы подождем. — Улыбка не сходит с губ Игоря. — Патрик, оставайся здесь со мной. А ты, Марк, с стальными отправляйтесь на поиски охраны мистера Эспозито. Не дайте им вернуться в дом живыми.

Сесилия издала вопль, и я быстро поворачиваюсь, обхватывая ее руками в попытке успокоить.

— Заткнись, — огрызается Игорь, и я снова поворачиваюсь к нему.

— Они напуганы. Здесь незнакомцы с оружием. Чего ты ожидал?

Он пожимает плечами.

— Не стоит пугаться. Пока их отец сотрудничает.

— Сотрудничает с чем? — Я прижимаю Сесилию ближе и тянусь к руке Дэнни. — Ты с ума сошел, если думаешь, что это их не напугает.

Он хихикает, игнорируя мои опасения.

— Да ладно, Белла. Ты же умная девочка. Ты уже должна знать. Но если ты не… — Улыбка Игоря сходит на нет. — Возмездие, Девочка. За то, что случилось на свадьбе. Мой сын мертв. Ты же не думаешь, что я оставлю это безнаказанным?

Теперь меня пронзает страх, горячий и острый, смешиваясь с гневом, пока горячие слезы, которым я не позволяю упасть, не застилают глаза.

— Они тут ни при чем, — шепчу я. — Если ты хочешь наказать меня, то наказывай. Они в этом не участвуют. Нет причин включать кого-то еще.

Игорь смеется, на его губах появляется ухмылка.

— Где же тут веселье, дорогая? Нет, мы подождем Габриэля. — Он опускается на стул в конце стола, улыбаясь мне, а затем Агнессе, которая смотрит на него с убийством в глазах. — А потом мы все поговорим.

Его глаза обшаривают весь стол.

— Все шестеро, как только Габриэль будет здесь.

ГАБРИЭЛЬ

Я ухожу с работы через несколько часов после приезда, задолго до полудня. Я не могу сосредоточиться и решаю, что чем раньше я проясню ситуацию с Беллой и расскажу ей о своих планах, тем лучше. Пока я иду к машине, я обдумываю идею подарить ей что-нибудь. Подарок, что-то заботливое, чтобы смягчить последствия того, что между нами все закончилось, что-то, что она сможет вспоминать о нашем времени вместе как хорошее воспоминание, а не как что-то неловкое и тяжелое. По дороге домой есть ювелирный магазин, в котором больше уникальных изделий, чем в обычной сети, и я останавливаюсь там, проверяя время, пока вхожу.

Времени достаточно, чтобы выбрать что-нибудь и вернуться к концу обеда, когда Сесилия и Дэнни будут дремать, и я смогу поговорить с Беллой наедине. Я просматриваю стеклянные витрины и наконец останавливаюсь на жемчужном браслете, каждая маленькая жемчужина в центре серебряной маргаритки. Я знаю, что Белла любит ботанические сады, и не думаю, что кто-то из нас скоро забудет тот день, когда мы отправились туда вместе.

Я все еще чувствую себя на грани, пока жду, когда продавец-консультант завершит покупку. Колючие мурашки на затылке, слабое, почти шестое чувство, которое подсказывает мне, что есть какая-то опасность. Но я отмахиваюсь от этого, списывая все на прошедшую ночь и эмоции, которые она вызвала.

Эмоции, которые мне нужно проработать, подальше от Беллы, где они не смогут причинить ей вреда. В конце концов, именно по этой причине я решил избегать отношений. Потому что я не хочу нагружать ее эмоциями, с которыми она не должна иметь дело.

Я беру коробочку и кладу ее в карман, пока иду к машине, стараясь не думать о том, как бы я предпочел пойти домой и затащить ее в постель, а затем, подарить ей этот браслет, как начало чего-то нового, а не конец.

Я как раз потянулся к дверной ручке, когда почувствовал, как твердый металл прижался к моему затылку, и я застыл на месте. Мне очень везло в делах, но один или два раза мне уже доводилось ощущать пистолет у головы. Разумеется, я всегда уходил, но всегда наступал тот первый, ужасный момент, когда я задавался вопросом, а не случится ли это когда-нибудь, когда я этого не сделаю.

Я медленно поднимаю руки.

— Если я повернусь, вы меня пристрелите?

— Нет, мистер Эспозито. На самом деле, пожалуйста, повернитесь, — произносит голос с русским акцентом, и холодный страх охватывает меня, лед образуется в моем нутре.

Я медленно поворачиваюсь и вижу стоящего передо мной высокого мужчину в черной форме, с коротко стриженными светлыми волосами и ледяными глазами, с пистолетом, направленным мне в лоб. Я тут же отшатываюсь, инстинктивно пытаясь отбросить его пистолет в сторону и резко поднимаю руку. Я не для того столько часов тренировался, чтобы один головорез из Братвы завалил меня с помощью «Пустынного орла». Я чувствую, как его рука прогибается под резким ударом, и меня пронзает чувство удовлетворения.

Но это не один человек, понимаю я, когда первый из них издает серию проклятий на русском языке и делает тяжелый шаг назад, хватаясь за запястье.

— Ты еще пожалеешь об этом, сволочь, — рычит он, и я понимаю, что, когда ко мне движутся еще четверо мужчин, это вполне возможно. Я не смогу отбиться от них. Пятеро против одного, это выше моих сил, и я не вооружен. Я вел свои дела так, что никогда не чувствовал необходимости быть постоянно вооруженным или иметь серьезную охрану.

В одно мгновение все изменилось.

Блондин выпрямляется и смотрит на меня с выражением удовольствия, которое подсказывает мне, что мне не понравится то, что он скажет дальше.

— Вы проследуете за нами в свой дом, мистер Эспозито. Сейчас же.

Я смотрю на него с недоверием.

— Я, блядь, этого не сделаю. Если вам что-то нужно от меня…

Он резко обрывает меня.

— Я хочу, чтобы ты повиновался, Сволочь. А если ты этого не сделаешь, или попытаешься убежать, или позовешь кого-нибудь на помощь или предупредишь, ну… — Он протягивает телефон, и мое сердце замирает в груди. Я понимаю, что никогда по-настоящему не испытывал страха, до этого момента.

Это фотография моего кухонного стола. Агнес, Белла и мои дети сидят там, на них нацелены пистолеты. А во главе, как будто это его дом, а не мой, сидит Игорь Ласилов. В этот момент я понимаю, о чем идет речь. И сердце замирает, как камень, страх пронизывает меня насквозь, осознание того, что я не отнесся к этому так серьезно, как должен был.